Сойка-пересмешница - Коллинз Сьюзен (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗
Впервые с нашего прибытия она заговорила с нами. Не знаю, то ли это все естественно, то ли годы тренировок, но что-то в ее манере говорить напоминает кошачье мурлыканье.
Поднимаясь по ступенькам, Крессида спрашивает:
— Тигрис, ты связалась с Плутархом?
— Не было возможности, — она пожимает плечами. — Не волнуйтесь. Он поймет, что вы в укромном месте.
Волноваться? Да я испытываю невообразимое облегчение от новости, что мне не будут раздавать — а следовательно, мне не придется нарушать — прямые указания из Тринадцатого. Или выстраивать жизнеспособную защиту в оправдание тех решений, которые я приняла за последние пару дней.
В магазине на прилавке лежат несколько зачерствелых ломтей хлеба, кусок заплесневелого сыра и полбутылки горчицы. Это напоминает мне о том, что в эти дни не все в Капитолии могут набивать животы. Я чувствую себя обязанной рассказать Тигрис о наших съестных припасах, но она лишь отмахивается.
— Я почти ничего не ем, — говорит она. — Только сырое мясо.
По-моему, она слишком вошла в роль, но я не задаю лишних вопросов. Я лишь соскребаю плесень с сыра и делю между нами еду.
Во время еды мы смотрим последний выпуск новостей Капитолия. Правительство сузило круг выживших повстанцев до нас пятерых. Предлагаются внушительные награды за информацию о нашем местонахождении. Они особо подчеркивают то, как мы опасны. Показывают нашу перестрелку с Миротворцами, вырезав кадры, на которых переродки отрывают их головы. Отдают дань женщине, лежащей там, где мы ее оставили с моей стрелой в ее сердце.
Кто-то, однако, подправил ей макияж для камер.
Повстанцы позволяют трансляции Капитолия идти непрерывно.
— Было ли сегодня какое-нибудь заявление от повстанцев? — спрашиваю я Тигрис. Она качает головой. — Сомневаюсь, что Койн знает, что делать со мной теперь, когда я, оказывается, жива.
У Тигрис вырывается хриплый смешок.
— Никто не знает, что делать с тобой, девочка.
Затем она заставляет меня взять пару меховых леггинсов, несмотря на то, что я не могу заплатить за них. Это такой подарок, от которого нельзя отказаться. И, вообще-то, в подвале жутко холодно.
После ужина, внизу, мы продолжаем мозговой штурм. В голову не приходит ничего хорошего, мы сходимся в одном, что не можем и дальше идти группой из пяти человек, и что мы должны проникнуть в поместье президента до того, как я превращу себя в наживку. Чтобы избежать дальнейших споров, я соглашаюсь с последним пунктом. Если я решу сдаться, мне не потребуется чьего-либо разрешения или участия.
Мы меняем повязки, пристегиваем Пита к его перилам и укладываемся спать. Спустя несколько часов, я просыпаюсь и становлюсь невольным свидетелем тихой беседы. Пита и Гейла. Я не могу не подслушать.
— Спасибо за воду, — произносит Пит.
— Не за что, — отвечает Гейл. — Я и так просыпаюсь каждые десять минут.
— Чтобы убедиться, что Китнисс все еще здесь? — спрашивает Пит.
— Что-то в этом роде, — признается Гейл.
После долгой паузы Пит снова заговаривает.
— Забавно то, что сказала Тигрис. О том, что никто не знает, что делать с ней.
— Ну, мы никогда не знали, — произносит Гейл.
Они оба смеются. Так странно слышать подобную беседу между ними. Будто они друзья. Коими не являются. И никогда не были. Хотя они и не враги.
— Знаешь, она ведь любит тебя, — говорит Пит. — Она сама сказала мне об этом после того, как тебя высекли.
— Не верь этому, — отзывается Гейл. — То, как она целовала тебя на Двадцатилетии Подавления… В общем, меня она так никогда не целовала.
— Это было лишь частью шоу, — говорит ему Пит, хотя в его голосе слышатся нотки сомнения.
— Нет, ты завоевал ее. Ради нее отказался от всего. Возможно, это единственный способ убедить ее в своей любви. — Следует долгая пауза. — Я должен был вызваться добровольцем вместо тебя на первых Играх. Тогда бы я защищал ее.
— Ты не мог, — возражает Пит. — Она бы никогда не простила тебя. Ты должен был заботиться о ее семье. Они значат для нее гораздо больше, чем ее собственная жизнь.
— Ну, это недолго будет предметом споров. Думаю, вряд ли все трое из нас доживут до конца войны. А если доживем, полагаю, эта проблема ляжет на плечи Китнисс. Кого из нас выбрать. — Гейл зевает. — Нам надо поспать.
— Да. — Я слышу, как наручники Пита скользят по перилам, пока он укладывается. — Интересно, от чего будет зависеть ее решение.
— О, это я знаю наверняка. — Я едва улавливаю последние слова Гейла сквозь слои шкур. — Китнисс выберет того, без кого, как она думает, она не сможет выжить.
Глава 24
Меня пронзает неприятный холодок. Неужели я и в самом деле настолько бесчувственная и расчетливая? Гейл ведь не сказал: «Китнисс выберет того, кем не сможет пожертвовать» или же «того, без кого не сможет жить». Эти слова говорили бы, что я руководствуюсь чем-то вроде любви. Но мой лучший друг предсказал, что я выберу человека, без которого «не смогу выжить».
Это значит, что мной не будут управлять любовь или желание или даже совместимость. В выборе потенциального партнера я буду руководствоваться лишь бесчувственной оценкой того, что они смогут мне предложить. Как будто, в конце концов, будет решаться вопрос: кто из них — пекарь или охотник, обеспечит мне более долгую жизнь. Со стороны Гейла ужасно говорить такое, а со стороны Пита — не опровергать его слов.
Особенно учитывая то, что каждое мое чувство нещадно исследуется и используется Капитолием или же повстанцами. В эту самую секунду мой выбор был бы предельно простым. Я прекрасно проживу без них обоих.
Утром у меня нет ни времени, ни сил, носиться со своими ранеными чувствами. Во время предрассветного завтрака, состоящего из ливерного паштета и печенья с инжиром, мы собирается у телевизора Тигрис, чтобы посмотреть одно из включений Бити. Война принимает новый оборот.
Очевидно, воодушевившись черной волной, одному предприимчивому командиру повстанцев пришла в голову мысль конфисковать брошенные людьми автомобили и пустить их пустыми через улицы.
Машины не могут активировать каждую ловушку, но большинство из них все же обезврежено. Около четырех утра повстанцы начали прокладывать три разных дороги — обозначенных просто как фронты А, В и С — в сердце Капитолия. В результате они захватывали улицу за улицей, обходясь очень малыми жертвами.
— Это не может продолжаться, — говорит Гейл. — Вернее, я даже удивлен, как им удается так долго прорываться. Капитолий может приспособиться к этому, намеренно деактивировав специальные ловушки, а потом, когда их цели подберутся поближе, вручную привести их в действие.
Спустя несколько минут после его предсказания, мы видим подтверждение его слов на экране. Команда запускает машину вниз по улице и та выводит из строя четыре ловушки.
Кажется, все идет по плану. Три разведчика идут следом и благополучно добираются до конца улицы. Но когда группа из двадцати повстанцев отправляется вслед за ними, их на кусочки разрывает ряд горшков с кустовыми розами перед цветочным магазином.
— Спорю, Плутарх бесится оттого, что в этот раз не он руководит процессом, — произносит Пит.
Бити возвращает трансляцию телеканалу Капитолия, и мы видим, как репортер с задумчивым лицом анонсирует репортаж об эвакуации жителей. Между этой новостью и обзором предыдущих, я держу наготове карандаш, чтобы отметить на своей карте, где находятся ближайшие расположения противоборствующих войск.
Я слышу звуки потасовки с улицы, придвигаюсь к окну и выглядываю в щель в ставнях. В бледном утреннем свете я наблюдаю причудливую картину. Беженцы с захваченных улиц сплошным потоком идут к центру Капитолия. Самые растерянные одеты лишь в ночные сорочки и тапочки, тогда как более собранные надели на себя несколько слоев одежды.
