Высокое напряжение (ЛП) - Монинг Карен Мари (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

Пытка.

Я отбросила покрывало и принялась сортировать разрозненные воспоминания.

Риодан находит меня на полу в Святилище, закатывает меня в одеяло, забрасывает на плечо, несёт меня. Краткий проблеск ночного клуба Честер, затем тьма.

Риодан требует, чтобы я проснулась, выпила протеиновый коктейль, проснулась, выпила ещё. Дерусь с ним, хочу только спать. Рука в перчатке над моей головой. Жидкость льётся по моему горлу, мне опять угрожают трубкой для кормления.

Неважно, как бы далеко вглубь я ни уходила, он всегда приводил меня обратно.

Балор. Воспоминание врезалось в мой разум, приправленное чистым адреналином, и я напряглась.

Святой душесосущий дьявол, мне нужно поговорить с Риоданом, с Шедоном! Мы должны найти Балора, но что более важно, мы должны узнать, как его убить, поскольку даже моя ошеломительная сила оказалась неэффективной против бога. Мой один первый удар разнёс бы любого Фейри на кусочки. И тем не менее все, что мне удалось сделать со смертоносным, ненасытным Балором — это повредить ему ногу.

Бурно выдохнув, я соскребла свои длинные спутанные волосы с лица. И моргнула, уставившись на собственные руки. Обе угольно-черные. В одном из моих кулаков находилась прядь вороных кудрей. В другой — прядь рыжих. Я задрала один рукав, затем второй. Шипы на обеих руках.

Я вскочила с кровати и попыталась решить, какая из пяти дверей вела в ванную комнату. Я открыла ближайшую и моргнула, уставившись. Она выглядела знакомо, но сложно сказать, когда каждый предмет мебели разнесён в клочья. Даже в стенах и полах процарапаны глубокие полосы, как будто массивные смертоносные когти в ярости обратились против них.

Спустя долгий момент я узнала куски мебели, показавшиеся мне такими знакомыми. Это комната, в которой Риодан делал мне татуировку, которую я посчитала его приватными покоями, но оказалось, это лишь прихожая к настоящим приватным покоям внутри. Погодите… что? Я встала, осматривая руины. Комната была обставлена в точности так, как когда он татуировал меня. Святые передразнивающие мартышки, это я подражала его вкусу, а не наоборот! И я даже не осознавала этого. Я была подражателем. Моё настроение скисло.

Я захлопнула эту дверь и попробовала следующую. Кухня. Его прилавки не были в точности такими, как мои, но довольно близко. Я захлопнула эту дверь и открыла третью, затем помедлила, поколебавшись на пороге.

Я нашла ванную, и она щеголяла целой стеной из зеркал — в чьём угодно жилище, кроме Риодановского, эти серебристые стекла заставили бы меня нервничать — и все же внезапно я уже не так торопилась посмотреть на себя. Я имела чертовски хорошее представление, что увижу.

Покачав головой, приготовившись, я подошла к зеркалу.

И ахнула.

Я дёрнула вверх кофту, расстегнула ширинку на джинсах, опустила их и уставилась, внезапно разозлившись так, что не могла дышать.

Единственные части меня, которые остались не черными — это половина волос, половина лица, и пятно размером с кулак на животе. Мой левый глаз был полностью черным. Глубоко внутри поблёскивали огненные искорки. У меня глаз Охотника. Грёбаный ад.

Я долго стояла там, сражаясь со столь интенсивными эмоциями, что я не знала, что с ними делать. Я хотела убрать их в коробку. Знала, что я это могу. Просто упаковать это все, и вернуться в мир, и посмотреть, что случится дальше. Разобраться с тем, что бы ни случилось. Так я жила.

— И как же это обернулось для тебя? — саркастично пробормотала я своему отражению.

Не очень-то хорошо. Риодан прав. Упаковывание в коробки беспокоивших меня вещей в долгосрочной перспективе смертоносно. Давно пришло время посмотреть ситуации в лицо, и дело не только в состоянии моего тела.

Я натянула джинсы обратно, опустила кофту, затем уставилась на своё отражение, глаза встретились с глазами, говоря себе то, что я всегда говорила себе: что есть, то есть. Найди что-то хорошее в плохом. Запрокинь эту голову назад и посмейся от души. Это всего лишь очередное приключение. Прими его, справься с ним.

Это не сработало. Потому что сейчас не то время.

Это приключение крало меня у моего мира столь же окончательно и неизбежно, как Балор вытягивал душу из моего тела.

Мои приключения должны были случаться здесь, в моем городе, с моими друзьями, которые наконец-то вернулись. С Риоданом. Он был здесь. Мы хотели друг друга. Мы наконец-то сошлись в том давно откладываемом танце вожделения и… кто знает, чего ещё… и меня выдёргивают с танцпола против моей воли.

Больше всего в заточении в клетке я ненавидела отрезанность от мира, изолированность от него. Я жаждала СТАРШЕ и СНАРУЖИ, потому что в глубине души я имела те же мечты, что и все остальные, только в супергеройских размерах. Я воспитывалась этими мечтами, разворачивающимися на экране телевизора перед моим одиноким, сосредоточенным, крайне восприимчивым взглядом. Однажды у меня тоже будут друзья, своё место, я буду ходить на свидания, может, даже посещать университет. Танцевать. Влюбляться по молодости, как это было с Танцором. Возможно, влюбляться вновь. Так все было устроено в тех шоу.

Но моё время истекало. Быстро.

Я внезапно осознала, как, должно быть, чувствовал себя Танцор с его повреждённым сердцем, его ненавистью к часам, отказом носить наручные часы, безнадёжным отторжением неумолимого марша времени.

Но моё сердце не повреждено, а Риодан бессмертен, и у меня были все причины полагать, что у нас есть уйма времени.

Один поцелуй и два дня спустя, БУМ — я неприкасаема. Будь я персонажем романа, я бы уложила снайперским выстрелом ту суку, которая написала мою жизнь таким образом.

Я сжала руки в кулаки, уставившись в зеркало, давление в голове нарастало по мере того, как я осознавала, что хоть я сделаюсь полностью чёрной, хоть я действительно превращусь в Охотника, конечный результат одинаков.

Моей привычной жизни пришёл конец.

Я никогда не поцелую Риодана. Никогда его не коснусь. Никогда не забудусь в страсти на этом его большом прекрасном теле. Никогда не сумею испытать его сексуальные лимиты и свои тоже. На нем я могла вибрировать с высочайшей интенсивностью и никогда не беспокоиться о том, что взорву его сердце. Так много желаний я скрывала, хранила в своём сердце, каким-то образом веря, что однажды я попробую их все на вкус. Когда придёт время.

Не придёт.

Двадцать два года. Это все, что мне досталось, и святой ад, какими же эти годы были безумными. Заточенная в клетку, потерянная, надломленная, вскоре вообще не человек.

По какой-то причине в моем сознании мы с Риоданом всегда имели заранее известный исход. Как Танцор был моим, так и он. Это лишь вопрос времени. Ну, или я так думала. Некоторые женщины получают одну-единственную великую любовь в жизни. Я получила две разом, совершенно разные, но все же обе мои. Отказавшее сердце Танцора сделало мой выбор проще. Я честно не знаю, чтобы я сделала, проживи он долгую жизнь. Я всегда разрывалась между ними двумя. И хоть я упорно работала, чтобы это скрыть, Танцор это видел. Подловил меня на этом. Все равно любил меня. Это требовало огромной храбрости. Любить того, кто, как тебе известно, хотел также кого-то другого, но по какой-то причине выбрал тебя. Я не могу сказать, что была бы на это способна. Я не думаю, что моё сердце настолько чисто.

Затем Риодан все испоганил своим уходом. Я почти закончила справляться с этим. Вся эта дилемма «горе/вина» на какое-то время поглотила меня полностью. Внезапный уход Риодана сбросил меня с края. Я вновь наглухо захлопнула любые коробки, готовые открыться.

Где-то в покоях открылась и закрылась дверь. Шаги. Он был здесь.

И с моей точки зрения все это — его вина.

Когда-то я бы вылетела оттуда в стоп-кадре, врезалась в него, вывалила свою злость на его тело. Теперь я не осмеливалась это сделать.

Я повернулась, вышла обратно в спальню и едва не врезалась в него. Мы оба мгновенно попятились.

Он выглядел как сам ад. Каждый мускул в теле напрягся, глаза сузились до щёлочек, блестели, и в его крови грохотал ураган. Я слышала кузнечный молот его сердца с расстояния дюжины шагов. Костяшки его пальцев содраны, руки покрыты порезами, но уже исцелялись — несомненно, от разгрома прихожей.