Шпионка в Академии (СИ) - Стелецкая Ядвига (библиотека книг .TXT) 📗
— Она так и не узнала, что никакой любви не было. Только магия. Просто немного магии.
Больше всего Анаис мечтала заткнуть уши руками и кричать, долго и громко кричать, лишь бы не слышать его. Магия? Какая, к дьяволам, магия?! Ведь и младенец знает, что менталистам подвластны только мысли и память, но не эмоции и чувства!
— Каюсь, с тобой я обошелся грубее. Пришлось привязывать тебя чаще и крепче, чтоб ты даже и не заподозрила меня. Помнишь ночное купание? Это была вишенка на торте, последней узелок в моей золотой сети. До сих пор удивляюсь, как ты смогла ее скинуть!
Ее лица коснулось легкое свежее дыхание, ко лбу прижались сухие прохладные губы. Если б могла, Анаис содрогнулась бы от отвращения.
— Прости, моя спящая радость, но мне пришлось. Ты явилась на все готовое, тебе оставалось только протянуть руку и взять то, чего твоя сестра достигала кровью и потом. Когда я узнал, что ей не удалось вернуть собственное письмо, я заподозрил неладное. А потом выяснил, что и к увальню Лаперьеру оно не попало… Я не хотел ждать, когда же ты разгадаешь шифр и придешь по мою голову, я привязал тебя слишком грубо. Прости. Впрочем, если бы ты не влюбилась, а обезумела, меня бы это тоже вполне устроило.
Если где-то в груди еще и теплилось что-то предательское и теплое к белокурому магу, то теперь от этого чувства не осталось ни пепла, ни золы. Анаис кипела внутри, билась в клетке собственного тела, скованная странным зельем. Как она не заметила его? Как вообще решилась что-то выпить из рук Антуана?! Ее эликсир защитил ее от магии, о да, но не от зелья, активируемого магией!
— Но тебя надо и похвалить, правда, милая? Ласкового слова не жалеют даже для скота перед убоем. Я впечатлен тем, что ты раскопала про Филиппа… Даже имя его произносить дико и непривычно. Я считал — про него и забыли уже! Чего о простолюдинах помнить? Или это твой дружок тебе подсказал? Этот благородный щенок силен, должен признать, но он глуп, самовлюблен и ограничен и не способен представить хоть что-то, выходящее за пределы его скудных познаний о мире!
Болтай-болтай, со злостью подумала Анаис, стал бы ты так язык распускать, зная, что я все слышу и запоминаю? Нет, ты слишком умен, чтоб попасться в ловушку болтливого злодея, так говори, говори сейчас, когда и не подозреваешь, что я могу слушать и запоминать!
Злость в груди перестала бушевать, пламя заледенело, застыв бритвенно-острыми языками огня. Анаис пыталась понять, куда он тащит ее, но не выходило.
Антуан продолжал самозабвенно говорить, словно токующий тетерев, не слыша никого, кроме себя. Словно слова давно кипели в нем, но он вынужден был держать их в себе, не выпускать, и они копились, копились, пока его не прорвало. Что ж, выговориться над бесчувственным телом лучше, чем случайно проболтаться в важном разговоре.
— Хотел бы я увидеть лицо этого щенка, когда он узнает, что Филипп на самом деле не погиб. И еще больше — когда поймет, как именно он обманул смерть! Так странно говорить о себе со стороны… Кажется, я почти забыл, кто я на самом деле. Это немного жутко, не находишь — когда маски прирастают к лицу? Я сказал тебе правду, девочка — в Антуане Филипп разглядел нечто особенное… Дара у него толком не было, только на эмиссара и тянул. Но эмиссар из него вышел бы знатный — можно было не только слова передать, но и заклятия в его голову вложить, собственную силу… Филипп пошел дальше — вложил себя, собственную личность. Вернулся в Академию под новым именем, в новом теле, а старое оставил усыхать и умирать. Это, воистину, величайшее открытие в области ментальной магии за последний век, бессмертие, к которому только руку протяни! Ну и что сказал бы твой дружок, так кичащийся своей мощью? Ему никогда не достичь таких высот, даже близко не приблизиться ко мне в мастерстве!
Голос его звучал низко и хрипло, и страсти в нем было больше, гораздо больше, чем всего часом раньше, с нею в постели. Но сейчас страсть эта была густая, черная, злая. Ненависть и зависть, столь концентрированные, что не кипели уже, а камнем лежали на душе, густой маслянистой жижей обволокли все ее закоулки. В ней не осталось темных уголков — она вся была черна, чернее зимней ночи.
За что ж ты так ненавидишь Виктора? Слова так и рвались с языка, но он неподвижно застыл во рту. Откуда столько злобы к нему, столько зависти? Что он тебе сделал? И что-то в груди Анаис дрогнуло, тихо подсказало, напоминая, как и она сама втихую завидовала сестре, когда Диане что-то удавалось лучше. Как гордилась своими успехами сама, и как гордость была слаще, если в этой области Диана терпела поражение. Уж не поэтому ли Анаис так погрузилась в алхимию, что именно здесь она смогла обогнать сестру?
Уж не потому ли и Антуан (или теперь правильнее Филипп?) так ненавидел Виктора, потому что с ним соревновался, пусть и в тайне от себя самого? Анаис припомнила слова Виктора о его погибшем наставнике, об их конфликте, и уравнение сложилось, а вслед за ним снова пришла злость: и вот перед этим Виктор хотел извиниться? Вот перед этим Виктор все еще чувствует свою вину?!
Как только она выберется, непременно ему расскажет!
Если выберется.
Если.
Свет перестал пробиваться из-под век, стало прохладнее, словно стылый сквозняк тянул откуда-то.
— Спи, маленькая красавица, — снова ласково прошептал Антуан, и голос его звучал спокойно. Приступ застарелой злости схлынул. — Скоро ты встретишься со своей сестрой. Ты ведь этого так хотела? Жаль, что ты уже не проснешься, чтоб ее увидеть.
Страх ледяной змеей шевельнулся в нутре Анаис, обвился вокруг сердца, оплел синей лозой ребра. Он сдавил бы ей горло, но коварное зелье здесь ее защитило — ее дыхание осталось медленным и спокойном, словно она действительно спала.
Антуан, наконец, замолчал, и тишина изводила девушку еще сильнее его слов. Теперь она слышала только его ровное спокойное дыхание и неторопливые тяжелые шаги. Вот на его пути хлопнула дверь, затем вторая. Стало холоднее, в воздухе появился запах пыли и старости. Кажется, так пахло в корпусе магов — ненужностью и заброшенностью.
Но я же была здесь, скользнула удивленная мысль. Куда он меня тащит? Если бы Диану держали здесь, ее давно бы нашли! Роксана или Бьянка, или еще кто-нибудь… Она бы звала на помощь!
Но только если хотела бы, чтоб ее нашли.
Лестница, длинный, медленный и тяжелый подъем, дыхание Антуана стало медленным и хриплым, все-таки путь с грузом на руках ему давался непросто. Что б ты упал, скотина, мечтала Анаис, я даже костями своими готова рискнуть, но лишь бы ты упал — и, желательно, виском об ступени!
Еще одна дверь, покалывание по коже, словно они сквозь магическую завесу прошли.
— У меня для тебя подарок, дорогая! — Не переведя дыхание крикнул маг.
Он наконец сгрузил Анаис, уложил на что-то длинное и жесткое — то ли стол, то ли скамья. Рука безвольно упала, с глухим стуком ударилась об пол.
Тихие шаги, легкие и быстрые. Ее дыхания Анаис не слышала, но и так узнала — Диана.
— Что с ней? — голос сестры звучал почти спокойно. Тонкие теплые пальцы прошлись по лицу, коснулись пульса на шее.
— Спит и смотрит страстные сны — как и ты когда-то, — теперь в голосе мага звучала легкая издевка. — Должен отметить, похожи вы не только внешне.
Диана резко выдохнула, отстранилась от Анаис.
— Спасибо, что держишь обещания, — теперь неприкрытая ирония звучала уже в ее голосе. — Правда, ты когда обещал ее привести? Неделю назад? Полторы? С такой расторопностью неудивительно, что тебе пришлось вербовать союзников.
— За это можешь поблагодарить свое бывшее начальство с его идиотскими планами. Подумать только, прислать неподготовленную девчонку изображать тебя! Не знаю, на что он надеялся.
— Непременно поблагодарю, если увижу. Он оказался весьма мил, что сам прислал мне сестру, а не попытался использовать ее, как рычаг для меня!
— В таком случае, — от интонации Антуана у Анаис мурашки побежали по коже. Она как наяву видела широкую и ядовитую ухмылку, — не забудь его поблагодарить и за то, что тебе придется ее убить!
