Мать Сумерек (СИ) - Машевская Анастасия (онлайн книга без .txt) 📗
Зная, что Гистасп не видит, Иттая зажмурилась, закусив губу.
Все это было слишком.
Сколько она намекала, сколько раз пыталась сократить дистанцию между ними прежде. Но Гистасп всегда держался на расстоянии, и самое большое, что позволял себе со дня объявления помолвки — взять её за руку или напутственно приобнять за плечо. Даже сегодня у алтаря в храме, даже на пиршестве в чертоге, он нарочито избегал любых трогательных ласк.
Сейчас Гистасп бушевал, как вулкан, погребая под собой любые протесты. Чем дальше он заходил вперед, тем сильнее у Иттаи возникало чувство, будто её за что-то наказывают. Она снова безумно задрожала, напуганная необъяснимым поведением мужа. Почему он такой? Где всегда вежливый и добродушный генерал? Почему не улыбается? Почему не пытается успокоить? Мама ведь говорила, что в первый раз мужчина обязательно будет мягок и терпелив!
Почему, о, Праматерь, у него такие твердые руки?!
Вместо ответа она почувствовала, как чужая ладонь протиснулась меж бедер. Гистасп наблюдал с удовольствием. Действовал не грубо, но на той самой тонкой грани насилия, которую, в силу опыта, осознавал только он.
— Гис-тасп, — наконец, безвольно позвала девушка, ловя губами воздух и заставляя мужа согнать с глаз стеклянную пелену самовлюбленного наблюдателя.
Тот чуть дрогнул в лице, будто говоря: «Я слушаю».
Иттая повела плечиком, провела ладонями по груди мужчины, по плечам, по каждому шраму, до какого смогла дотянуться, не прерывая зрительного контакта. Может, он таков, потому что она совсем не думает о нем? Он ведь делает все, чтобы Иттая сошла с ума от восторга и неведомых прежде ощущений, а она… что сделала она, чтобы Гистаспу было приятно?
Облизав губы, Иттая прошлась по лицу мужчины рассеянным взглядом. Она мало что знала об отношениях мужчины и женщины и о том, что может порадовать Гистаспа сейчас. Поэтому решилась сделать то, что наверняка возымеет эффект.
— Я слушаю, — напомнил о себе Гистасп с чуть уловимыми нотками недовольства, что его прервали.
— Я хочу верить тебе, Гистасп, — собралась Иттая с духом и открыто призналась. — Я не говорила этого, но ты ведь наверняка знаешь, как… дорог мне. Гистасп, я лю…
Он закрыл ей рот ладонью, которая мгновением раньше была совсем в другом месте. Понаблюдав за переменой чувств в карих глазах, Гистасп наклонился к женскому уху и погрузил влажные пальцы Иттае в рот, прошептав:
— Солнце мое, я так не люблю, когда женщины болтают в постели.
Иттая сдалась. Гистасп был настойчив и нетерпим к любому протестующему жесту. Он не хотел слышать никакое её слово. И заставлял слизывать с пальцев её собственный привкус.
А потом раздвинул девичьи ноги и, пристроившись, толкнул бедрами вперед.
Неудачно. Завизжав от боли, поджавшись всем телом, Иттая отодвинулась к изголовью кровати, оставшись нетронутой. К такому Гистасп готов не был. Он сжал зубы и рванулся еще раз. Иттая, уже не скрывая всхлипов и слез, успела отползти опять.
— В чем дело? — за низким голосом и требовательной интонацией Иттае впервые в жизни открылась натура Гистаспа. Та самая, за которую Бану раз за разом призывала кузину подумать насчет генерала еще разок.
Девица только успела пискнуть, пораженная открытием бездушного убийцы в ледяных серых глазах, прежде чем почувствовала на обоих плечах неумолимые мужские руки.
— Ты же сама этого хотела, — напомнил альбинос и толкнул девчонку себе навстречу.
Иттая заверещала, и Гистасп не стал успокаивать — ни словом, ни поцелуем.
Ну вот и все, цинично подумал он. Можно заканчивать фарс.
Не двигаясь внутри, Гистасп поймал одну из ладоней Иттаи, которыми она закрыла заплаканное лицо, заставляя посмотреть на себя полными обиды и боли глазами.
— Если ты хотела мне верить, Иттая, то почему не поверила сейчас? Без всего этого, — он взглядом прошелся по её лицу, будто указывая на слезы, — можно было обойтись.
Танин не нашлась с ответом — только всхлипнула, утирая капли с лица.
Гистасп отпустил руку жены, отвел от её лица сладко надушенную каштановую прядь. Сбивчивое дыхание женщины приходило в порядок, всхлипывала она чуть реже. Зато Гистасп был на пределе.
— Если ты готова теперь верить мне, — хрипло попросил он, — поцелуй меня.
Боясь, что на её протест Гистасп унизит как-то еще или причинит новую боль, Иттая кое-как подняла голову и коснулась губ мужчины. Едва он ощутил теплое и влажное касание к устам, измученный долгими ласками зверь ткнулся вперед. Иттая пискнула, но, проглотив вскрик, больше не пыталась отстраниться.
Вот. Вот ответ на её давний вопрос: если нет шансов доказать надежность временем, её можно доказать верой.
Иттая, немного вздрагивая, лежала рядом с мужем, не зная, можно ли прижаться к нему в поисках утешения, или стоит кинуться и расцарапать лицо, грудь — все, что попадется под руку. У неё саднило все тело, кожа горела, и Иттае казалось, что в скором времени она вся превратится в один большой синяк.
— Ну хватит уже трястись, — проговорил Гистасп, привлекая супругу за плечо. Иттая тут же легла головой ему на грудь. Правда, растерянности в ней не убыло. Он такой странный! Он совсем не такой, каким был всегда! Что же на самом деле…
Гистасп настойчиво сжал женское плечо.
— Ты все еще дрожишь, — напомнил он осуждающе. — А я очень хочу спать. Если тебе очень больно, давай я позову кого-нибудь из лекарей.
Иттая дёргано мотнула головой.
— Не надо.
Она ненадолго затихла, всеми силами стараясь унять дрожь, а потом все-таки, едва Гистасп начал засыпать, спросила:
— Почему ты так холоден? — чуть приподнялась, оперевшись на грудь мужа.
— Тебе холодно? — безучастно переспросил альбинос, косясь на жену. — Мне казалось, я разогрел тебя достаточно. Если хочешь, можем повторить, но, — он глазами указал куда-то дальше, в одеяло, и его взгляд сделался сочувственней, — думаю, тебе нужно время, чтобы все немного зажило.
Иттая едва не зарыдала от его слов и тона, которым они были сказаны. Но сдержалась: он обидел её достаточно, чтобы унижаться еще.
Гистасп мог вздернуть её на самый пик безумия и даже удовольствия, несмотря на боль — Иттая запомнила. Но тут же скинул обратно — намерено и жестоко, показав, сколь обыденно для него происходящее. Это она тоже запомнила — и сжалась. Нет ничего больнее, чем любить человека, несмотря на разочарование в нем.
Усталость сморила женщину накрепко, но, когда Гистасп неожиданно вывернулся из-под головы супруги и аккуратно положил её на подушку, Иттая, разлепляя глаза, встревожилась.
— Куда ты идешь?
— Надо идти, — исключительно бессодержательно отозвался мужчина.
Женщина перевела взгляд на камин — огонь еще не потух. Выглянула в окно: рассвет только подкрадывался. Вряд ли они проспали больше двух-трех часов.
— Куда ты? — настояла она. Как ни крути, а она все-таки госпожа танской крови, и благодаря ей Гистасп породнился со своей обожаемой таншей. Так что пусть знает свое место: у неё есть право требовать отчета.
Гистасп так не считал. Он обязан не причинять ей намеренный вред — это все, о чем его попросила Мать лагерей.
— Я, конечно, твой муж, но я еще и генерал, — со скучающей физиономией объяснил мужчина. — Тану свалила на меня кучу работы в последнее время, мне некогда спать долго.
Иттая хотела, было, заявить, что все это полнейшая чушь, но не была уверена, что это в самом деле так.
Гистасп оделся.
— Зачем ты говоришь со мной в таком тоне?
— Праматерь! Иттая, давай без идиотских вопросов, — отмахнулся мужчина. — Я со всеми говорю в этом тоне.
Но она же — не все! — взбрыкнула в душе женщина.
— Я совсем не могу тебя понять, — в её глазах, обращенных прямо на мужа, застыли слезы.
Гистасп такому заявлению немало удивился.
— А должна? — искренне поинтересовался он. Не дожидаясь ответа, приблизился к изголовью кровати со стороны, где лежала жена.
