Горничная особых кровей (СИ) - Грин Агата (электронная книга .TXT) 📗
развязного поведения, да и кто еще будет за ужином похабные стишки читать?
— На свадьбу-то пригласишь в Дарн? — обернулся он.
Странно… я думала, он и так уже приглашен, Гоином.
— А Гоин тебя разве не пригласил?
— Пригласил. Но вдруг ты - против?
— Не против.
— Вот и славно, я всегда знал, что ты зайка!
Той отошел к ограждению, за которым бесновались фанатки, и начал исполнять им напоследок одну из своих песен. А мы с
Лили начали обниматься с Маришкой.
Ни у кого из нас сомнений не было, что она прекрасно устроится в далекой ЦФ. У нее все для этого есть… И с ней я не
желала расставаться. Что-то особенное было в том, как быстро мы втроем - я, Лили и Маришка - сблизились. Так странно:
долго жили бок о бок и понятия не имели, что можем так хорошо ладить и понимать друг друга. А как только пришло это
знание, как Маришка улетает.
Той закончил петь и под громкий op-стенание фанаток пошел к первому пункту регистрации на полет… но передумал.
Вернувшись к нам, он поглядел строго на Гримми, чьей волей облысел.
— Ну, пока, грозная блондинка. За лысину обиды не держу!
Лили не успела и слова сказать, как апранец схватил ее в охапку и запечатлел на ее губах звонкий поцелуй. Гу так и
покатился со смеху. А Той взял за руку Маришку - пора.
— Ну, все… До встречи, — всхлипнув, сказала Маришка и поспешила за артистом. Они прошлись к работнику в форме,
показали документы и исчезли за поворотом коридора, ведущего к следующему пункту регистрации. Следом двинулись
центы из охраны. Как всегда, их в последний момент замечаешь - до того хорошо умеют прикидываться невидимками.
Мы с Гу немного поиздевались над Гримми, спрашивая - каково это, получить поцелуй самого Тоя Ильмонга, но очень
быстро наша веселость сошла на нет. Пока фанатки шумели, отказываясь верить, что звезда их покидает, мы стояли
напротив коридора, где исчезли Той с Маришкой.
— Совсем молодая девчонка ж, — вздохнул Гу. — Что ей приспичило в такую даль лететь? Да еще и с кем? Со скоморохом
этим ряженым…
— С артистом первой категории, медведище ты необразованное, — сказала я.
— Тьфу! Артист… одно только слово.
Мы приуныли, проводив Маришку и Тоя. Лили молчала, да и мне разговаривать не хотелось, и почему-то голова
разболелась. Элайза сидела с недовольным лицом, потому что вместе с нами в салоне Гу был. Еще наша бывшая
владетельница расстраивалась, что ей так и не удалось соблазнить артиста. Он на ее намеки живо реагировал, но никаких
действий не предпринимал, и ее это обижало.
Прибыв в особняк, мы встретили во дворе того центаврианина, что заведовал теперь интернатом для эо-одаренных детей. Я
пригласила его в кабинет поговорить, и в этот раз Элайза не отправилась со мной давать советы - сославшись на усталость,
она удалилась.
В кабинете центаврианин сообщил мне о том, что некоторые лирианцы собираются проехаться по владению, поискать еще
эо-одаренных, попросил выделить транспорт и заодно расспросил, как дела у Григора Монсиньи.
Мужчина этот мне нравился - он был не так холоден и отчужден, как другие центавриане, и, к тому же, я хорошо помнила,
что он наотрез отказался впустить меня тогда, после встречи с Норой в клинике, к детям. А это говорит о том, что у него есть
принципы.
Но сегодня у меня сложилось впечатление, что он хочет еще о чем-то со мной поговорить. Он спрашивал о каких-то мелочах,
чтобы только задержаться в кабинете, да и глаза его странно блестели. Я спросила прямо, что его тревожит.
— Управляющая Лилиан Гримми - какой она крови?
Вопрос поставил меня в тупик. Центаврианин сразу же исправился:
— Я имею в виду, светлейшая ли она, или ее положение… обычное?
Мне следовало бы сделать подруге щедрый подарок и подарить ей статус светлейшей, но я этого не сделала. Потому что я в
роли свахи - это кошмар, ситуация с Ветровым это подтверждает. К тому же, центавриане горды и очень не любят, когда их
обманывают.
— Она не светлейшая, — заявила я.
— Вряд ли это кому-то можно поставить в упрек, — удивил меня снова центаврианин и поднялся. Я поднялась тоже. — У
меня есть кое-какие соображения насчет обустройства прилегающей к особняку территории. Полагаю, я могу обратиться с
этими предложениями напрямую к управляющей?
И снова я ощутила неприятную тяжесть ответственности. Невозможно так сразу привыкнуть к тому, что твое мнение так
ценно. Подумать только - мне двадцать восемь, по меркам старших рас я дитя совсем, и этот мужчина меня старше не на
одно десятилетие, может, ему уже лет двести-триста… И он спрашивает у меня разрешения, может ли ухаживать за Лили!
У меня даже голова разболелась.
— Светлейшая, — нахмурился цент, — вы в порядке?
— Да… да… с такими вопросами - напрямую к Гримми.
Мой черноглазый собеседник кивнул и, приложив руку к сердцу в знак прощания, вышел. Я же поднесла ладонь к взмокшему
лбу. Снова слабость с ног валит… ну, ладно, с самочувствием позже разберусь. Лучше о Лили подумать.
Не первый раз я замечала, как уважительно к ней относится центаврианская охрана и прочие центы, что то и дело прилетают
в особняк по делам, как заглядываются на нее некоторые. А что? Она как раз той красотой хороша, что для центавриан
необычна: у нее и полнота соблазнительная, и волосы золотые, и глаза как два ярких сапфира. А если к тому прибавить
хороший уровень эо, то невеста получается хоть куда.
К тому же, она постоянно при мне, будущей супруге владетеля Дарна. А это значит, что шансы получить хорошего мужчину у
нее большие. Я выхожу за Гоина, Маришка улетает в ЦФ, Лили обзавелась поклонником-центом. Кто знает, может, и Лили с
Маришкой замуж за центавриан выйдут?
Это будет знатный щелчок по носам тех праведниц и праведников, что считали нас распутными недостойными девками (за
исключением Лили, конечно). Потому что все знают, что центавриане выбирают только все самое лучшее!
К вечеру мне стало лучше и одновременно хуже.
Элайза за ужином долго втолковывала мне, что нельзя так близко общаться с прислугой, как я, говорила, что если я буду
продолжать вести себя столь неподобающе, то это приведет к катастрофе. Устав от нее, я психанула и вышла из-за стола.
Голова так закружилась, что я забежала в первую попавшуюся уборную умыться и там наткнулась на Мелка.
С тех пор как понги осознал, что уже не является единственным существом, к которому привязан Гоин, он обиделся, с Гоином
не разговаривал и на руки позволял себя брать только Тою. А еще зверек начал изучать особняк и намеренно прятался ото
всех, показывая, что недоволен.
Гоин говорил, что периодически у Мелка такое бывает; зверек долго капризничает, если что-то идет не так, как ему нравится.
Но я переживала все равно. Он же такой маленький, такой чувствительный!
Привыкшая к тому, что встречает он меня шипением или громким «Дура! Уйди»! я не стала улыбаться или сюсюкаться с ним,
как делали горничные, когда на него натыкались.
Мелок сидел под раковиной. Я вспомнила, что те многочисленные миски с кормом и вкусности, которые для него оставляли в
особняке, Мелок игнорировал, и преисполнилась жалости. Слишком уж затянулся протест маленького понги… Эдак отощает
и захиреет малыш.
— Ну, хватит дуться, — примирительно сказала я и нагнулась.
Против обыкновения. Мелок не зашипел на меня и не обозвал. Зрачки в его огромных глазах сначала расширились, а потом
сузились. Он подобрался ко мне поближе.
Пока я думала, что с ним, Мелок подобрался еще ближе. Он смотрел на меня так, будто впервые увидел, и на этот раз его
глазки не хмурились.
— Будет… мой… друг! Только мой! — возвестил он и … попросился на ручки.
Опешив, я не сразу протянула руки. Цепляясь лапками, понги приник к моему животу, потянул за ткань платья, продолжая
