У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем! (СИ) - Гусейнова Ольга (книги полностью .TXT) 📗
— Лу Савери, вам напомнить, что приказал ваш брат насчет плата?
— Ата Маран, вам напомнить мой возраст? — Мы сверлили друг друга непримиримыми взглядами.
— Еще утром вы не были столь смелы, — кривая усмешка Марана стала еще более обидной, голос буквально сочился ядом.
— Мой характер не вашего ума дело, — одарила его, надеюсь, не менее кривой ухмылкой.
А у самой внутри все дрожало от страха. Был бы у меня запах, этот волк тут же ощутил бы его и понял, что смелость эта напускная.
— Давайте договоримся в начале нашего пути, лу Савери, — слишком спокойно предложил Маран, — вы не будете ослушиваться приказов вашего брата и дадите мне правильно выполнять свою работу.
— Я не мешаю вам выполнять работу, ата Маран. Вы охраняете золото и меня? Вот и охраняйте на здоровье, пожалуйста, — стараясь, чтобы голос не дрогнул, издевательски вежливо посоветовала.
Маран вдохнул рывком. Злится, но виду не подает.
— Ата Амаль сам отбирал охрану обоза. Каждый волк, сопровождающий вас и ценный груз, предан ему. Лу Савери, все мы женаты. Поэтому предупреждаю: нет смысла заигрывать с кем-то из нас в расчете на то, что кто-то польститься на ваше очаровательное личико.
— Правда очаровательное?! — выпалила я не в силах перебороть любопытство.
Маран весело хмыкнул, но быстро помрачнел:
— Прошу вас больше не нарушать приказ главы клана, иначе…
— А иначе — что? — подначила я. — Изобьете, как Амаль? Посадите на хлеб и воду в подвал? Что вы теперь можете сделать, если откажусь? Я в своем праве одеваться так, как сочту нужным. Я свободная кошка!
— Иначе: мне дали право напоить вас шепотником. Всю дорогу будете находиться в плену сна и шепота своих фантазий.
Я едва не задохнулась от возмущения:
— Как… как вы можете на такое решиться? Я понимаю Амаля, для него сестра — надежный резон прижать к когтю любого, ключница и порой хуже прислуги. На кого еще можно выплеснуть злобу лишнюю. Но вы?.. А вы знаете, что шепотник память может напрочь отбить, нюх и дурачком сделать?
Маран нахмурился, поморщился и осторожно пояснил:
— Я согласен с главой в одном: нашему клану жизненно необходима сильная повитуха, да еще с даром знахарки. Последние годы только в нашей долине не умирали роженицы, благодаря вам. Другие подобным счастьем похвастать не могут. У меня молодая жена; и глава дал слово, что вы проследите за моей Дамирой и будущими щенками.
Я неосознанно качала головой: да, меня всем кланом и окрест жалели, но ни один не вступился, не возмутился положением бесправной пленницы. Каждый мужчина опасался, что придет его черед просить за беременную супругу или сестру у главы клана.
— Ведь я бы никуда не уехала, жила бы в родной долине, вышла бы замуж за одного из наших, а теперь еду на смотрины. — Мотнула головой и решилась на откровенность: — Вы хоть понимаете… видите, что с ним происходит? Он же на грани!
Маран облизнул губы, блеснув крепкими белоснежными клыками, — сильный, матерый волк.
— Может и видим. И понимаем, что вам недолго унижения терпеть осталось, — решился таки признаться он, хоть тихо говорил, но твердо. — Посему каждый из нас заинтересован, чтобы в клан вернулась сильная повитуха и знахарка. Не обессудьте, лу, но мы в точности исполним приказ главы помочь вам не пройти смотрины. Проследим за этим.
Я ошарашено таращилась на Марана несколько мгновений, а потом внутри у меня словно пузырь мыльный лопнул. Ах вот оно как… значит. Только Ладка тайком деньги дала и велела не показывать никому. А провожавшие сладости, пироги да вещи дарили, может и не прощались вовсе. Настрой благостный создавали, чтоб родной дом не забывала, помнила, благодаря амулетам да нарядам.
Глаза защипало, но я прикусила до крови щеку, а потом зло и упрямо прошипела:
— Лицо больше прятать не стану!
— С нами ата Роман — поверенный князя — едет, ушлый молодой кошак и…
— Нет! — даже уши угрожающе прижала к голове, приготовившись сопротивляться не на жизнь, а на смерть за кроху свободы, которую снова забрать хотят.
Маран посверлил меня испытывающим взглядом и, видимо, не решился, портить отношения с повитухой — согласился, словно кость кинул:
— Хорошо, в дороге можно, но в трактирах или городе надо будет. И про запах не забудьте, береженого Луна бережет!
Я длинно выдохнула Марану в спину:
— Ладно…
Вокруг сновали охранники. Сноровисто обустраивали ночлег, разводили костер, поили-кормили лошадей. Мужчины с любопытством посматривали на меня, но ничего, кроме праздного интереса, в их взглядах не было. Оно и понятно: счастливо женатые и замужние оборотни никогда на измену не пойдут. А несчастливые браки на Зеленой стороне крайне редко случались, ведь потомства в этом случае не дождаться. До брака любой может гулять сколько влезет, лишь бы на здоровье, никто не осудит свободолюбивое существо, но семья — святое. Семья душу бережет от грани, за которой отверженными становятся, в душников вырождаются.
Свежий вечерний ветерок, наполненный лесными ароматами и смолистым дымком костра, приправленного аппетитным запахом булькающей в котелке похлебки, ласково охладил мои щеки, словно шепнув: а жизнь-то налаживается!
Глава 4
Дорога петляет мимо заросших холмов, то спускается в очередную долину или лощину, то поднимается. Солнце медленно клонится к земле. Вот-вот остановимся на ночевку. После скорого обеда подаренной на прощание снедью, во время которого я стеснялась поднять глаза на моих спутников, чувствуя себя не совсем уверенно с открытым лицом, решила сесть рядом с возницей. Хоть словом перемолвиться, все не так скучно. Не привыкла я к праздности и отоспалась уже.
Старый Вит — возница из песцов — давно обосновался в клане, еще при моем деде, тоже главе. И заметно выделяется среди пожилых оборотней нашей долины лохматой, густой, седой шевелюрой и круглой головой, за что детишки дразнят его одуванчиком, за глаза, конечно. Лицо у Вита изборождено множеством морщин, а голубые глаза в обрамлении белесых ресниц светятся молодым задором.
Давным-давно Вит попал под обвал вместе с моими бабушкой и дедом — родителями отца. Они погибли, а песец везучим оказался — жив остался, но потерял руку. Точнее, чтобы не погибнуть, сам себе перегрыз лапу, будучи придавленным огромным камнем. Не знаю, смогла бы я на такое решиться? Однорукого Вита мой отец принял, обогрел, помог найти работу, чтобы жил, не стыдясь ущербности, не просил милостыньку, а достойно содержал семью. Да, мои предки были справедливыми и милосердными главами, с большим сердцем. Все, кроме Амаля.
В который раз я отметила на деревьях вдоль дороги венки из сухостоя с цветками бессмертника и выжженные прогалины неподалеку. Так в наших северных краях мертвых провожают в последний путь: сжигают тело и помечают место упокоения. Со временем венки разметет ветер, земля, политая дождем, порастет травой. Тогда и траур завершится по почившим.
— Как же много погибших, — я тяжело вздохнула, глядя на очередное дерево с венком.
Вит покосился на меня и печально покивал:
— Да, очень много. К сожалению, не все свободные кланы и стаи, выставили против Валиана своих воинов. Вот и поплатились ярмом на шее — данью ежегодной. Княжество теперь уселось на нашем горбу. А Северный этот, леопард плешивый, чтоб у него кость в горле поперек встала, со своим войском вона как далеко зашел. Почти у порога Волчьего клыка оказался, а такого, чтобы нашему клану кто на хвост наступил, ни разу еще не бывало…
— Дак может Валиан такой сильный и умный? — подначила я Вита с улыбкой.
Грустно видеть следы войны, ничего не поделаешь, но леопард, о котором идет речь, значится в моем жизненном раскладе как будущий жених, поэтому где-то глубоко внутри у меня шевельнулась гордость за него. Сильный самец любую оборотницу привлекает, а уж умный и хваткий — тем более.
Вит посмотрел на меня с укоризной, подметив и подначку, и улыбку. Покачал головой и добавил неожиданно со злостью и презрением:
