Чёрный вдовец (СИ) - Успенская Ирина (книги онлайн txt) 📗
Фамильяр? Мать моя женщина… хорошо, что не на ногах, упала бы…
Ринка смотрела на кошку и не могла поверить, что вот это – очень умный фамильяр. А кошка отпустила Фаберже, чтобы тот мог проковылять ближе к Ринке и влезть ей на руки, и уселась на столе, обернув лапы хвостом и внимательно глядя на Ринку. Очень и очень снисходительно. А затем фыркнула, задрала заднюю лапу и стала смачно вылизываться.
– Да ну! Это… не может быть разумным! – Ринка прижала дракончика к себе. На ощупь он был как змея. Теплая, даже горячая змея. И он урчал, как кошка! – Есть хочешь?
«Агна сказала, что мне надо дать пожеванную коноплю с теплым молоком».
– Она умеет разговаривать?
«Нет! – прозвучало в голове. – Фамильяр это магия взрослого дракона в теле зверя. Пока я не подрос, мы не можем разговаривать без нее. Но она не настоящая кошка и разговаривать сама не умеет!»
Ринка поняла, что не поняла ничего. Видимо, ей тоже придется подрасти, чтобы во всем разобраться. Пока же она поняла одно: именно взрослый дракон и привел ее в этот мир. То есть его магический фамильяр. И папа-дракон вовсе не против ее общения с малышом. А вот зачем?
Ладно, разберемся по ходу пьесы.
Фаберже зевнул и прикрыл глазки, а Рина сидела, боясь шевельнуться и прикидывала, что же делать дальше. Малыша придется оставить в лаборатории, хотя бы на эту ночь. А вот с тайнами от Людвига надо заканчивать. Сегодня же рассказать ему и о малыше, и папе-драконе, и о Собаке-фамильяре, и о лаборатории, и… все рассказать, короче говоря. И надеяться, что их с Петечкой не пустят на опыты во славу науки и процветания Астурии.
А еще бы поесть, наконец. На приеме ей кусок в горло не лез, дома было не до того, а сейчас уже живот подводит. Вот бы пирогов, которые готовила фрау Шлиммахер!
Похоже, на мысли о пирогах ее навел запах свежей сдобы, которым повеяло от прохода, ведущего в кладовую.
– Мадам! – из двери выглянула Магда с кувшином и тарелкой. Подмышкой она зажимала сверток. – Рихард рожок дал и велел передать, что герр Людвиг о вас спрашивали. Они привели в чувство фрау Шлиммахер, выпили чаю и в кабинет к себе направились.
– Принесла?
– А как же! – Магда поставила на стол кувшин и тарелку со свежей булочкой и куском холодной ветчины и гордо продемонстрировала пучок конопляных листьев. – Ой, какой хорошенький! – наконец заметила она дракончика. – Утипусепусечка!
«Сама она утипусепусечка, – проворчал Фаберже. – Пусть скорее меня кормит, а то укушу!»
– Магда, слышала? – со смехом спросила Рина, перекладывая дракончика в его коробку.
– Нет, мадам, а что я должна слышать? Не рычал вроде.
«Меня только ты слышишь, – нехотя пояснил Фаберже. – Потому что ты моя мама и ты особенная!»
Мать дракона, твою Ктулху… Ринка ошарашено посмотрела на «сыночка», с трудом осознавая, что вот это существо на полном серьезе называет ее мамой! А главное, что говорящий дракончик ей не снится, и можно даже не мечтать проснуться дома, в Москве, рядом с родным, привычным и таким скучным Петечкой.
– Он не утипусечка, он Петечка, – вздохнула Ринка, решив не думать больше о доме и родных, а то и свихнуться недолго. – Петр Фаберже. И он хочет кушать.
– Мадам, шли бы вы! А то его светлость искать будет, как бы не было беды. Не волнуйтесь, я справлюсь. Я дома кутенят из рожка выкармливала, вы бы видели какие здоровые повырастали, небося и этого драконяку выкормлю. Петечка, это ж надо так придумать!
«Рррр, я не драконяка! Я грозный дракон! Нет, точно укушу!» – Малыш надулся и… чихнул, как котенок. Ринка рассмеялась, чмокнула его в нос и ушла, хотя ей ужасно хотелось остаться и посмотреть, как малыш будет есть молоко из рожка.
Ощущение нереальности происходящего внезапно стало настолько острым, что Ринка замерла посреди каменного коридора. Задрала голову, разглядывая ползающую светящуюся плесень, потрогала холодные шершавые стены. Настоящие. И собственные руки-ноги – настоящие. Можно даже не щипать себя, и так понятно, что все взаправду.
Давно понятно! С самого начала! Непонятно только одно – с какого перепугу она вдруг расклеилась и позволила себе эту тоскливую рефлексию? Подумаешь, попала в чужой мир, так не в турецкий же бордель! И не в Афганистан, шестой женой пастуха.
Соберись, тряпка. Сейчас же. И вперед, налаживать отношения с мужем. Герцогом, мать твоя Ктулху, а не ваххабитом без трусов! У, размазня!
Шмыгнув носом и утерев внезапно промокшие глаза, Ринка сжала кулаки и решительно зашагала вперед. К новой, чтоб ее, жизни.
Рихард ждал ее у выхода из кладовки. С платяной щеткой.
– Спасибо, – буркнула Ринка, когда тот принялся отряхивать ее платье от пыли. – Вы всегда так предусмотрительны?
– Нет, ваша светлость, только последние триста лет, – невозмутимо ответил Рихард, и Ринка невольно улыбнулась. Все же чувство юмора у него просто потрясающее! Тролль восьмидесятого левела.
– А где Людвиг?
– В своем кабинете. Готово, ваша светлость.
Ринка кинула и пошла к кабинету. Шагая, она перебирала варианты, как бы начать разговор.
«Людвиг, я хочу тебе сказать, что у нас родился сын…» Нет! Не то. «Людвиг, у меня есть дракон и он разговаривает…» Нет! Опять не то. «Людвиг, я гуляла по конопляному полю и нашла яйцо…» Чушь какая-то!
Ринка резко остановилась перед дверью, из-под которой пробивалась полоска света. Желтая. Уютная. И не скажешь, что за ней – некромант, да? Ох, как же все запутано! Может, в следующий раз? Ну, когда она найдет правильные слова…
Она почти собралась развернуться и сбежать, когда дверь распахнулась. Ее вмиг окутало терпковатым запахом мужского тела, теплом и надеждой. Сильные руки обхватили ее за плечи, прижали к горячему телу, и такой родной, необходимый голос шепнул в макушку:
– Рина! Ты пришла.
Она почти было сказала, зачем – успела набрать воздуха и открыть рот… Но Людвиг ее поцеловал. Жадно, жарко и нежно, упоительно нежно! В его руках ей было так хорошо, что все мысли тут же вылетели из головы, оставив лишь смутное недоумение: и чего я боялась, все же хорошо, да просто отлично!
Обняв его за шею, Ринка привстала на цыпочки и прижалась к нему всем телом, отвечая на поцелуй и желая большего – сейчас же, сию секунду! Она так давно его хочет, ужасно давно!
Словно услышав ее мысли, Людвиг со стоном оторвался от ее губ, подхватил ее на руки и понес… К столу? – невольно улыбаясь, подумала она.
Но нет, мимо стола он прошагал, даже не глянув в его сторону. Пинком распахнул дверь в глубине кабинета – и они оказались в спальне. Наверное. Потому что единственным, что Ринка успела рассмотреть, была огромная кровать под балдахином. Кажется, синим. Вот что определенно было синим, так это глаза Людвига, сияющие нежностью и желанием. И его руки тоже были нежными и самую капельку неловкими, он путался в юбках и пуговках, сердито и нетерпеливо ворчал о каком-то Барготе, придумавшем все эти крючочки и завязочки, и целовал ее – скулы, губы, шею, плечи. Сдернул платье, веером плеснули пуговки, Ринка засмеялась, и тут же охнула, когда нетерпеливые ладони мужа накрыли ее грудь.
Вот сейчас ей не казалось все сном. Сейчас она как никогда остро чувствовала реальность происходящего. И эта реальность, Ктулху ее подери, Ринке нравилась! И безумно нравился Людвиг, нравилось запускать пальцы в черные шелковые волосы, гладить напряженную сильную шею… вот только рубашка…
– Сними это, – потребовала она, – я хочу…
Он на миг замер, поднял на нее взгляд – горящий, восторженный, недоверчивый. Улыбнулся, приподнимаясь на локтях.
– Хочешь?..
– Хочу. Трогать тебя, – она тоже улыбнулась, глядя ему в глаза, и почувствовала, как напряглись его бедра, увидела, как раздулись его ноздри. – Хочу тебя.
Ринка сама немножко… ладно, не немножко – сильно удивилась собственной смелости. Но она видела, что ему это нравится. Что он хочет не просто покорного женского тела, а ее желания. Ее смелости. Нежности. Откровенности.
