Прогулки по тонкому льду (СИ) - Калина Анна (мир книг TXT) 📗

— Я не Ребекка, Филипп, — осторожно произнесла я.

— Неправда, — шепнул он, пристально глядя мне в глаза. — Это ты. Ты сменила лицо и голос, но я вижу, что это ты.

Он меня пугает, — выдохнул Хэйл.

Ребекка умерла, — шепнула я как можно мягче, боясь напугать юношу.

— Я знаю, — спокойно произнес Филипп. — Я видел тебя в зеркале. Ты сказала, что тебя больше нет. Но тебе обязательно нужно вернуться. И ты найдешь способ… Нашла.

И парнишка, пожав плечами, двинулся в сторону своей продавленной кровати. Ен перестал испепелять меня взглядом и коротко кивнул в сторону Филиппа. Итак, «допрос» проводить доверили мне. Я польщена. А еще два часа назад орали на меня в кабинете и обещали, что никогда и ни за что… Мужчины, что с них взять. А еще говорят о женской нелогичности.

— Вы видели Ребекку? — присаживаясь рядом с Филиппом на скрипучий матрац, уточнила я.

Филипп сидел, отрешенно глядя в стену, его длинные пальцы перебирали тонкие нитки на грязной растрепавшейся повязке. Видно, что раны парню не перевязывали уже давно, да и запах в комнате говорил о том, что гигиена пациентов здешний персонал мало заботит.

— Ты пришла ночью, — шепотом отозвался паренек. — Отразилась в зеркале. Сказала, что всех нас ждет беда. И что ты умерла, а я должен найти Альберта… Ты даже тогда говорила и думала только о нем…

И пустой, лишенный эмоций взгляд. Что-то подсказывало мне, что разговор у нас не выйдет. Парень был явно не в себе.

— И ты потому избегал зеркал?

— Мне было страшно. Ты приходила каждую ночь, просила помочь тебе. — Филипп всхлипнул и потер глаза. — Но я не мог понять, как. Ты говорила загадками… Я чувствовал вину, не хотел думать, что тебя больше нет.

— Что еще говорила Ребекка? — подал голос Ен.

Филипп вздрогнул, принялся мотать головой и что-то бормотать.

— Я устал, — хватаясь за голову, проскулил парнишка. — Я так устал… Зачем ты мучаешь меня? Я виноват, я просил простить меня… Но ты не хочешь… Я виноват… Прости… Я не смог… Я не смог сделать то, о чем ты просила…

Теперь он еще и раскачивался, сидя на кровати и обхватив голову руками. Я осторожно отодвинулась подальше, как в тот вечер, когда мэтр-директор посвящал меня в тайны нового мира. Только сейчас рядом со мной и вправду был душевнобольной. Я бы даже сказала, больной на всю голову.

— Похоже, беседа будет малоинформативной, — покачал головой Ен и двинулся к Филиппу.

Мальчишка заскулил, когда мэтр-директор в привычной для него манере схватил парня за плечи и хорошенько встряхнул.

— Соберись, тряпка! — рявкнул ему в лицо Ен. — Что ты ноешь! Что ты скулишь, как баба! Жаль ему, устал он! Девчонку прикончили, и ты один знаешь, кто такой Альберт и где его искать. Ребекка тебе говорила, что случилось?

Филипп продолжал трястись и раскачиваться, словно впадая в некий припадок. Ен прорычал одно из своих невнятных ругательств и сжал виски парня руками.

— Смотри на меня! — рявкнул он.

Я с ужасом наблюдала, как мальчишка, подобно сомнамбуле, поднимает взгляд на мэтра, как затравленно кивает, все больше бледнея. Ен тоже менялся, его глаза стремительно темнели, в углах комнаты качнулись тени, сгустились вокруг нас. Было чувство, что на улице внезапно началась ночь и погасли все фонари. Едва различимый шепот раскатился по комнате, подобно ударам гальки по стенам. Сотни, тысячи тонких, пронзительных голосков сливались в беспорядочный хор. Они шептали что-то непонятное, что нельзя было разобрать, но от этих звуков становилось не по себе. Дышать стало тяжело, словно воздух стал плотным и вязким. Мне сделалось окончательно жутко.

— Говори, — приказал мужчина, в котором я все меньше узнавала Ена.

Он поднялся и, отпустив мальчишку, отошел к стене. Шепот стал тише, тени зависли вокруг, молчаливыми свидетелями глядящие на нас. Я ощущала, как дрожит и потрескивает вокруг нас воздух, и его вибрации отдавались болью в пальцах. А еще отчетливо видела, как странные черные нити опутали фигуру Филиппа и, подобно ниточкам марионетки, протянулись к Леграну. Что это было, я не знаю, больше всего походило оно на черную паутину. И эта паутина дрожала и звенела, все больше натягиваясь. Хэйл осторожно положил руку мне на плечо, едва не доведя меня до сердечного приступа. Ен на меня не смотрел, сжимая звенящие нити в руке. Теперь мне стало ясно, отчего брать меня сюда так не хотели.

— Я познакомился с Альбертом на одной из лекций. Он посещал их вольным слушателем, — принялся бормотать Филипп. — Он так много знал, читал на пяти мертвых языках. Его увлекали древние мифы и легенды.

— А Ребекка? — отчеканил все такой же хмурый Легран.

— Ее я встретил в музее, — опять начав раскачиваться, монотонно бормотал Филипп.

— Она рисовала с натуры чаши и кувшины. Она была такой любопытной, увлеченной. Ловила каждое слово, как дитя. Ей нравилась история древних миров. Нам было, о чем поговорить… А потом я познакомил их с Альбертом…

— Дальше. — Тон Ена стал бесцветным и холодным.

Да

и

в комнате сделалось ощутимо прохладней. Тени все так же нависали над нами, тянули щупальца

к

Филиппу, шептались в темных углах, таращили на меня свои пустые, полные первородного мрака глаза. Я не знала, что это за силы, что это за существа обступили нас, но я отчетливо видела ужас в остекленевшем взгляде Филиппа. Он выглядел как кукла, принуждаемая кукловодом говорить

и

двигаться, и это принуждение пугало его до полусмерти. О небо, что же это за силы, что способны подчинить себе человека?

— Дальше… — Печальная улыбка коснулась потрескавшихся губ Филиппа. — Я стал лишним. Ребекке не нужны были

мои

рассказы, она слушала сказки Альберта…

— Сказки? — Мне показалось, что этот допрос и Ену дается с трудом.

— Истории про чудовищ, живущих среди людей. — Филипп устало потер лоб, покрытый мелкими капельками пота. Видно было, каких трудов ему стоит говорить ясно и четко, не путаясь в своих безумных мыслях. — О том, что все мифы и легенды реальны. А магия существует рядом с прогрессом. Альберт знал тысячи таких историй

и

мог рассказывать их не переставая.

Итак, теперь ясно, откуда взялся материал для фрески. Ребекка и вправду не была магом, ее фантазию питали истории некоего Альберта. Но кто он такой? Откуда он знал о Тайном Мире? Ведь феи у дома Ребекки не упоминали про то, что один из друзей девушки был магом. Тогда как?

Филипп все больше бледнел. Я с ужасом отметила то, как часто он дышит и как равнодушно глядят его глаза. Ен выругался, стряхивая нити со своих рук. Стоило последней со звоном треснуть, как Филипп повалился на постель, глотая воздух, как пойманная рыба. Тени втянулись в свои темные углы под затихающий злой шепот. Осталась только атмосфера ужаса, наполнившая комнату.

— Демоны дери эту клинику! — рявкнул Ен, морщась и потирая виски. — Я не знаю, чем его накачали, но в голове у него настоящая каша.

Филипп с отсутствующим видом лежал на постели и тупо таращился в стену. Тощий, потерянный, сломленный. Было так больно и горько смотреть на него, видеть его отчаяние и боль, видеть, что сделала с человеком вина. И его ли? Что он мог? Я пересела ближе к Филиппу под злющим взглядом Ена, погладила парня по голове. У него впереди вся жизнь, радости, горести, любовь, возможно, счастливая старость. Неужели он проведет всю оставшуюся жизнь в этом месте, запертый наедине со своими кошмарами?

Филипп вздрогнул и заскулил, прижимаясь к моей руке, как верный, переживший разлуку пес. Он скорчился, поджав колени к груди, дышал прерывисто и тяжело, а я продолжала перебирать его волосы, пропуская их между пальцев. Автоматически, даже не понимая зачем. Мне было неприятно это место, этот запах болезни и скорби, эта грязная постель, ветхое белье на мальчишке. И его волосы. Я с отвращением перебирала их, стряхивая на пол мерзкую паутину. Липкая, колючая, она жгла пальцы и прилипала к ним, но я упрямо отдирала ее от волос Филиппа.

— Лиа, что ты делаешь? — Голос Ена я услышала, но даже не остановилась.