Мемуары рядового инквизитора. Господин королевский некромант (СИ) - Романова Галина Львовна

- Господа высокие лорды, - канцлер тоже вышел вперед, - время сказать свое слово. И пусть боги осенят вас и дадут вам мудрый совет.

Он хлопнул в ладоши, и из боковых дверей вышли двое жрецов Прове-справедливого, покровителя судей, споров и законов. Они вынесли небольшой переносной алтарь, на который водрузили статую божества, воскурили у ее подножия ароматические свечи, после чего затеплили ладанки и с этими ладанками обошли передние ряды собравшихся лордов, окуривая всех дымом. Под конец вынесли три сосуда и мешок, в котором что-то постукивало и шуршало. Сосуды были выставлены возле тронов, чтобы заранее видеть, кому какой соответствует.

- Пусть каждый по очереди, в соответствие со старшинством и древностью рода, выйдет вперед, возьмет один из жребиев и опустит в один из сосудов, - провозгласил один из жрецов. – Прошу!

За стеной ударили в гонг. Голосование началось.

Ханна прикусила губу и застонала. Как женщина, она не имела права голоса, но знала, что кое-кто из присутствующих здесь лордов обязательно поддержит ее сына. Всем им было обещано золото, поместья, привилегии. Но многое зависело также от того, как проголосуют самые знатные. Ибо король-то далеко, а вот сосед, который думает иначе, чем ты, близко.

В числе первых шли герцог Ноншмантань и его зять, как королевские родственники. Ближе них были только представители семьи Беркана, но, как уже упоминалось, сэр Робер отказался приехать, прислав вместо себя другого родича. Сэр Май Беркана и Рихард Вагнер подошли одновременно, взяли по небольшому шарику, и тоже чуть ли не в ногу направилась к тронам.

Они шагали рядом, и на какой-то миг показалось, что они направляются к одному и тому же сосуду, но в самый последний момент их пути разошлись. Рихард Вагнер остановился, а сэр Май сделал лишний шаг, вбок.

Два первых шарика упали на дно сосудов, и тихий вздох прокатился по рядам собравшихся. Королева Ханна закрыла глаза. Принцесса Августа побледнела. Яго улыбнулся.

- Спасибо, дядюшка, - прошептал он, кивая.

Следом потянулись остальные. И если вначале еще соблюдалась какая-то очередность, то чем дальше, тем лорды начали спешить. Проходя мимо королевы Ханны, одни кланялись ей, другие отводили глаза. Третьи просто старались прошмыгнуть за их спинами. Женщина одним улыбалась, по поводу других хмурилась или качала головой. Но, чем дальше, тем чаще улыбка наползала на ее губы – она видела, что поток тех, кто голосовал за Яго Беркану быстро стал иссякать. По сути, после сэра Мая, лишь еще трое или четверо отдали свои голоса за него. Остальные шли либо к сосуду принца Болекрута, либо к сосуду принцессы Августы. Здесь некоторые останавливались в нерешительности, переводя взгляд с одного претендента на другого, и несколько раз бывало так, что, уже протянув руку, лорд останавливался и поворачивался к другому.

Сначала королева пыталась считать, сколько голосов отдано за ее сына и падчерицу, но после того, как у ступеней возникла суматоха и нескольких голосующих она просто проглядела, оставила это занятие. Самое главное, что к Яго практически никто не подходил. Лишь ближе к концу, когда поток лордов иссяк, еще несколько человек опустили свои жребии в его сосуд. Судя по клановым цветам, это были лорды из подвластных семье Беркана земель. Невысокий титул мешал им подойти раньше.

Августа видела, как обстояло дело у Яго. Она не считала свои голоса и старалась улыбаться каждому, кто подходил. И, видя ее улыбку, некоторые в самом деле отдавали свой голос ей.

Однако, находились и такие, кто, подойдя к сосуду выбранного ими кандидата, не спешили опускать в него свой жребий. Они медлили, всматривались, о чем-то размышляли и иногда отходили, чтобы перебраться к другому. Тем самым они затягивали время, и королева Ханна начала терять терпение. Богумира развезло. Он никогда прежде не напивался и сейчас еле сидел, развалившись на троне и сонно хлопая глазами. Уже не только королева посматривала на принца, но и некоторые лорды косились в его сторону, словно прикидывая, а тому ли они отдали свои голоса, и бывало, что голосующие отходили от его сосуда, сворачивая к тому, который стоял перед принцессой.

Наконец, последний жребий был брошен, и лорды стали один за другим возвращаться на места.

Принцесса Августа перевела дух. Она видела, сколько человек подошло к ней, а сколько – к Яго и Богумиру. Правда, некоторые колебались, но все равно расклад был очевиден. Но точку мог поставить только тщательный подсчет голосов.

Едва все расселись, как вошла стража. Мужчины подняли сосуды и в сопровождении жрецов Прове-ушастого вышли из зала. Провожавшая их внимательными взглядами толпа выдохнула и загомонила.

Оставалось только ждать.

Конечно, я опоздал. Еще бы не опоздать, когда за тобой приходят так поздно! Хорошо еще, вообще напомнили, а то так бы все и пропустил! Как-никак, не каждый день в стране выбирают короля. И все знают, чему предшествовали предыдущие выборы.

Благодаря моей рясе инквизитора, нас с Родольфом пустили во дворец, но голосование к тому моменту уже шло полным ходом, и к залу было не подойти. Стража стояла на всех лестницах и в коридорах, загородив дорогу. По галереям и залам слонялись придворные. Время от времени пробегали слуги. Все были взволнованы, а кое-кто и подавлен. Можно подумать, король лежит при смерти и все ждут, кого он назовет своим наследником. В какой-то мере, так оно и было. Ладно, подождем. Все равно я не имел права голоса. Но я мог высказать Анджелину свое мнение…

Меня сторонились, косясь на бордовую рясу с подозрением. Не любят у нас инквизиторов, что поделать! Но мне было все равно.

В поисках уединения и ответов на некоторые вопросы мы дошли до дворовой часовни. Многие придворные так или иначе спешили туда, и я не удивился, заметив в первых рядах, возле самой фигуры Свентовида Четырехликого, коленопреклоненную молодую женщину.

Изваяние Свентовида Четырехликого включало в себя четырех из восьми божеств – самого Свентовида, Девы Лады, Ратегаста и Прове-справедливого. Оно смотрело на людей ликом Свентовида, Дева Лада и Ратегаст располагались по бокам, а Прове – с противоположной стороны, ибо закон не должен быть заметен. Девушка стояла возле Лады, и нам был прекрасно виден ее профиль.

Родольфа затрясло.

- Отец я… м-могу…

Я только кивнул. А что еще можно было сделать? Мой сын летел мотыльком на пламя, и оставалось только молиться, чтобы он не сгорел в этом огне.

Мирабелла Беркана так глубоко ушла в молитву, что не сразу заметила, что рядом с нею кто-то преклонил колена. Она даже вздрогнула, когда послышался тихий шепот:

- Моя госпожа…

Девушка обернулась. Увидела устремленные на нее глаза. Ей понадобилось некоторое время, чтобы узнать этого юношу и взять себя в руки. Ибо он стоял близко, слишком близко. По сути, ближе стояли бы только новобрачные.

- Что вы здесь делаете?

- Я… - он смутился, - пришел помолиться…

- Вам не стоит быть здесь. Ваш бог - Ратегаст. Или Прове. Он ведь, кажется, еще и покровительствует мудрости?

- Никто не сравнится в мудрости со Свентовидом, - вырвалось у Родольфа. – Во всяком случае, меня так учили…

- А меня учили, что не стоит прерывать чужую молитву, кто бы и кому ни молился, - отрезала Мирабелла. – Ибо это неуважение к богам.

- Простите, но я не мог иначе. Я должен был увидеться с вами…

- Уходите, - прошипела она. – Уходите и оставьте меня одну!

Проще простого было поступить так, как велит любимая женщина, но Родольф словно окаменел.

- Я не оставлю вас. Что бы ни случилось. Положитесь на меня, моя госпожа!

Что-то в его голосе заставило принцессу отвлечься от молитвы и снова взглянуть в лицо юноши. Теперь, когда они были так близко, можно было рассмотреть, казалось, каждую черточку его лица и пересчитать ресницы.

- А с чего вы взяли, - произнесла она, - что мне нужна ваша помощь?