Грешные ночи (ЛП) - Шоуолтер Джена (прочитать книгу .txt) 📗
— Я не боюсь ни боли, ни смерти. Вынь из меня демона. Сейчас же!
— Может тебя и не заботит собственная смерть, а меня заботит, так что я не стану делать этого. Никогда. Даже не проси.
Всего минута ушла на то, чтобы понять ту страстность, прозвучавшую в его ответе. Он все еще страдал от того, что выполнил подобную просьбу своего брата, и просто не мог вынести еще одной. Значит она больше не станет просить его об этом..
— Ч-что же тогда мне делать?
— Я отыщу Могущественного демона и запру его. — Захариил положил голову ей на колени и обнял за талию. Его тело начало подрагивать. — Я сожалею об этом, Аннабель. Так сожалею.
Она ощутила, как что-то теплое и влажное впиталось в ее одежду, и нахмурилась. Слезы? Нет. Нет, этот сильный гордый воин не мог разрыдаться.
— Ты запер бы его, а не уничтожил, не взирая на то, что велит тебе закон, и все приказы свыше?
— Для тебя я пойду на что угодно, — он поднял на нее свои заплаканные глаза с мокрыми от слез ресницами. Он плакал. — И я клянусь тебе, Аннабель, что не стану убивать тебя. И другому ангелу не позволю этого сделать.
И скорее всего сам будет казнен за собственное отступничество в результате.
— Не делай этого.
Захариил продолжал: — Так или иначе я отыщу демона, сотворившего это с тобой. Я запру его, — обнимавшие ее руки напряглись. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя, и если ты не захочешь меня видеть, буду делать это втайне.
— Но я...
— Я наконец-то постиг то, — перебил ее он, — что пыталось донести до меня Божество на протяжении всех этих столетий. Я полагал, что я учился, а на самом деле поступал так, как мне было привычней.
— О чем ты говоришь?
— Об ущербе, который я нанес. Люди, которых я убивал или позволял убить, те что были одержимы демонами или заигрывающие с демонами, я считал их смерть оправданной. Но что, если они являлись подобными тебе? Невинными? Что если я уничтожил не только их, но и надежду тех людей, которым они были дороги, что они могут исправится? На самом деле, всегда есть надежда. Теперь я знаю это.
Он крепко сжимал ее, поскольку его рыдания усилились.
— Я сожалею, Анна. Не потому, что тебе стал известен мой грех. А потому, что он причинил тебе так много страдания.
Наблюдение за терзаниями Захариила успокоило ее, как ничто другое бы не сумело. Он переживал за нее. Он испытывал раскаяние. Он переживал то, о чем говорил.
Вздохнув, она зарылась пальцами в его шелковистые волосы. Тот факт, что у него была весомая причина ненавидеть демонов, впрочем, как и у нее, и тот, что он не оттолкнул ее, зная, что она была... она была... Она не могла даже мысленно произнести этого слова. Ей придется столкнуться с правдой, но это будет позже. Пока ей хотелось просто наслаждаться текущим моментом и человеком, который ее любил.
А он любил. Захариил действительно ее любил. Может и не осознавал этого, так упорно отрицая собственные чувства, но Аннабель была в этом уверенна — так же, как и в том, что любила его. Он требовал уважения к ней, и желал для нее только лучшего. Он никогда не бросит ее, и она не оставит его.
Да, с ним было не просто, у него был сложный характер, и ему не было свойственно проявление чувств, которые он сейчас испытывал, или хотя-бы просто мягкость, но он дарил ей их, и она вернет их ему взамен.
Он являлся частью ее, может даже большей чем... чем... А неважно. Он являлся ее прекрасной частью, желанной частью, сильной, храброй и забавной, иногда поддразнивающей ее. Он был ласковым и нежным, и мог проявить жёсткость, когда требовалось.
Она ворковала над ним, пока он не успокоился, и не взирая на то, что ей так не хотелось этого, она наконец освободилась от его захвата. Он не стал сопротивляться, оставаясь внизу, все еще отказываясь посмотреть ей в лицо.
— Я скоро вернусь, ладно? Никуда не уходи, — сказала она и умчалась в ванну, прежде чем он смог что-нибудь ответить.
Так быстро, как только она могла, она умылась, почистила зубы и скинула одежду. На ней не оказалось нижнего белья, и она являлась абсолютно чистой. Такой чистой, что аж искрилась. Одежда ангела сработала, и Аннабель была благодарна за это.
Вернемся к Захариилу. Он нуждался в ней, а она в нем. Им обоим стоило забыть, то, что между ними произошло, и что может произойти, хотя бы на какое-то время.
Дверные петли скрипнули, когда она вышла из ванной. Холодный воздух овеял ее обнаженную кожу, и мурашки побежали по ее рукам и ногам.
Захариил сидел на краю кровати, упершись локтями в колени, его голова была опущена. Его крылья были раскрыты, исполненные однородным золотистым отблеском, ни малейшего намека на белое. И снега не было, заметила она. Он снова прекратился.
— Согласно нашей сделке, как предполагается, я могу в любое время поцеловать тебя, как только почувствую подобное желание. А ты, как предполагается, позволишь мне. Верно?
Он поднял на нее внимательный взгляд. Слезы тут же высохли, но ему не удавалось скрыть блеск его изумрудных глаз.
— Аннабель, — произнес он едва дыша, оглядывая ее. — После всего того, что произошло, ты же не имеешь ввиду...
— Имею. — Она медленно приближалась к нему, пока не замерла между его ног, опустив руки ему на плечи. Его мускулы были напряжены. Его взгляд был устремлен на ее лицо, словно он не мог гарантировать собственной адекватности, для того, чтобы скользить по ее телу.
— Я хочу быть с тобой, — сказала она и нахмурилась, поскольку ее неожиданно осенило. — Если тебе запрещено быть с женщиной объединенной с... — Ее губы сжались в тонкую линию. Ей не хотелось даже мысленно произносить это слово, не то что в слух. — Ладно, если ты не можешь. Я только...
Захариил порывисто заключил ее в объятия, и она утратила опору. Она упала вперед, и он опустил ее к себе на колени. Чтобы удержать баланс ей пришлось оседлать его бедра.
— Ты моя, — прорычал он. — И всегда будешь моей. Я принимаю тебя такой, какая ты есть, и мы можем быть вместе
Облегчение струилось в ней прекраснейшим из водопадов.
— Я постараюсь сделать тебя счастливым, за то что ты сказал это, Крылатое Чудо. — Она осторожно прижалась губами к его губам, сливаясь с ним в нежном поцелуе.
— Ты прощаешь меня?
— Тебя не за что прощать.
— Спасибо, Анна. Спасибо. Я понимаю, что одних слов не достаточно. Я постараюсь показать тебе собственные чувства. Позволь мне показать их тебе.
Она приоткрыла рот, и их языки переплелись. Его непревзойденный аромат окутал ее со всех сторон; он опьянял ее подобно выдержанному вину, подобно землянике, опущенный в жидкий шоколад, и такой же свежий, словно звенящая в горной реке вода.
Поцелуй оставался нежным и сладким — до тех пор, пока Захариил не откинулся на матрац и его руки не принялись ласкать ее. Тесный контакт разжигал пламя тлеющих угольков по всему её телу. Их языки переплелись с такой страстью, что их губы, пылко сминали друг друга. Они упивались друг другом и никак не могли утолить собственной жажды.
Он ласкал ее грудь, исследовал ее живот, покрыл поцелуями каждый дюйм ее ног, пока Аннабель не начала извиваться. Пока его самого не начало колотить. Пока неудержимое отчаянье не завладело ими обоими. Затем он перевернул ее и ласкал ее спину и поясницу, и снова покрывал поцелуями ее ноги.
Когда она больше не была в силах устоять дольше, от переполнившего ее удовольствия, она стянула с него одежду и уговорила лечь на спину — и взяла инициативу на себя. Она ласкала, изучала и покрывала его поцелуями. И привкус его кожи... был столь же восхитителен, как и поцелуй. Слаще любого из леденцов, дурманящий почище любого наркотика... и она знала, что будет жаждать его до скончания своих дней.
— Анна, мне нужно...
— Еще, как всегда еще. — Это ее едва различимый голос произнес это?
— Да.
В этом "да" таилось столько надежды.
— Тогда возьми.
Захариил подхватил ее сильными руками, расположив параллельно своей упругой длине и перевернул. Обосновавшись на ней, он придавил ее собственным весом.
