Двор Тумана и Ярости (ЛП) - Маас Сара (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗

Но я сказала:

— Начнет ли он войну? Из-за меня?

Он знал, кого я имела в виду. Горячий нрав, что отражался на лице Риса несколько секунд назад, сменился смертельным спокойствием.

— Я не знаю.

— Я… Я вернусь. Если до этого дойдет, Рисанд. Я скорее вернусь, чем заставлю тебя сражаться.

Его все еще мокрая рука скользнула в карман.

— Ты бы хотела вернуться? Заставит ли война от твоего имени снова полюбить его? Будет ли это широким жестом, чтобы завоевать тебя?

Я тяжело сглотнула.

— Я устала от смерти. Я не хочу больше видеть чью-либо смерть — и меньше всего из-за меня.

— Это не ответ на мой вопрос.

— Нет. Я бы не хотела возвращаться. Но я вернусь. Боль и убийства не завоют меня.

Рис смотрел на меня еще мгновение, на его лице невозможно было ничего прочесть, а затем направился к двери. Его пальцы остановились на ручке в форме морского ежа.

— Он запер тебя, потому что знал — этот ублюдок знал, какое ты сокровище. Что ты стоишь больше чем вся земля, золото и драгоценности. Он знал и хотел, чтобы ты была только его.

Слова ударили по мне, и одновременно успокоили некий оборванный кусочек моей души.

— Он любил… Любит меня, Рисанд.

— Проблема не в том, что он любил тебя, а в том, насколько сильно. Слишком сильно. Любовь бывает ядом.

И затем он ушел.

* * *

Бухта была довольно спокойной, вероятно, убаюканная волей ее лорда и хозяина — прогулочная яхта едва ли раскачивалась в те часы, что мы обедали и пили на ее борту.

Сработанная из самого дорогого дерева и золота, огромная яхта была достаточно просторна для ста или более Высших Фэ, всеми силами старающихся не следить за каждым шагом Риса, Амрен и моим.

Главная палуба была уставлена низкими столами и креслами для приема пищи и отдыха, а на верхнем уровне под навесом из плитки, украшенной перламутром, располагался наш длинный стол. Тарквин был воплощением лета в своем бирюзовом и золотом одеянии, с сияющими изумрудами на пуговицах и пальцах. На его волосах цвета морской пены покоилась корона из сапфиров и белого золота, выполненная подобно гребням волн — настолько изысканная, что я часто ловила себя на том, что пристально рассматриваю нее.

Как и сейчас, когда он повернулся туда, где я сидела по правую от него руку, и заметил мой взгляд.

— С нынешними искусными ювелирами, они могли бы создать корону слегка покомфортнее. Эта ужасно впивается.

Довольно приятная попытка завести беседу, ведь я молчала уже на протяжении часа, вместо этого наблюдая за островным городом, водой, материком — забрасывая сеть сознания, слепой силы прямо туда, чтобы увидеть, ответит ли мне что-нибудь. Действительно ли Книга дремала где-то там.

Ничего не отозвалось на мой немой призыв. Поэтому я решила, что сейчас не самое плохое время, чтобы спросить:

— Как тебе удалось скрыть корону от нее?

Произнести имя Амаранты здесь, среди таких счастливых, празднующих людей, было бы сродни приглашению дождевой тучи.

Сидящий слева от него Рис, погруженный в разговор с Крессидой, даже не взглянул на меня. Более того, он практически не разговаривал со мной ранее и даже не отметил мой наряд.

Необычно, учитывая, что даже я сама была довольна тем, как я выглядела и опять сама выбрала себе образ: распущенные волосы, обруч из розового золота, не позволяющий им падать на лицо, шифоновое платье цвета розового заката, лишенное рукавов, облегающее грудь и талию — практически идентичное тому фиолетовому, что я носила этим утром. Женственное, мягкое, прекрасное. Уже очень давно я не чувствовала себя такой. Не хотела этого.

Но здесь можно было позволить себе быть такой, и это не означало путевку в жизнь, посвященную планированию званых вечеров. Здесь, на вечерней заре я могла быть нежной и милой, а утром проснуться, чтобы скользнуть в иллирийскую боевую кожу.

— Когда наша земля пала, нам удалось переправить большую часть наших сокровищ. Нострус, мой предшественник, был моим кузеном. Я в то время был принцем другого города. Поэтому я получил указание спрятать клад в глухую ночь, так быстро насколько возможно, — сказал Тарквин.

Амаранта убила Ноструса, когда он восстал против нее, и в наказание казнила всю его семью. Если сила перешла к нему, Тарквин должно быть был одним из немногих выживших ее членов.

— Я не знала, что Летний Двор так высоко ценит сокровища, — сказала я.

Тарквин рассмеялся.

— Лишь самые первые Высшие Лорды. По большей части сейчас мы делаем это из традиции.

— Что ж, тогда золото и драгоценности — это то, что вы цените? — сказала я осторожно, небрежно.

— Среди прочих вещей.

Я пригубила вино, дабы выиграть время для того, чтобы обдумать, как задать вопрос, не вызвав при этом подозрений. Но, быть может, откровенность была лучшим способом.

— Позволено ли посторонним увидеть эту коллекцию? Мой отец был торговцем, и я провела большую часть детства в его лавке, помогая ему с товарами. Было бы интересно сравнить богатства смертных и те, что были созданы руками Фэ.

Рис продолжал беседовать с Крессидой, ни намека на одобрение или удивление не прошло по нашей связи.

Тарквин наклонил голову, и драгоценности на его короне засверкали.

— Конечно. Может быть, завтра после обеда?

Он не был глупцом, и, возможно, ему было известно об этой игре, но… Его приглашение было искренним. Я слегка улыбнулась, кивая. Я посмотрела в сторону толпы, слоняющейся внизу по палубе, на воду вокруг, освещенную светом фонарей, ощущая на себе взгляд Тарквина.

— Каким он был? Мир смертных? — спросил он.

Я ковыряла клубничный салат на своей тарелке.

— Я видела лишь малую его часть. Моего отца звали Принцем Торговцев, но я была слишком юна, чтобы путешествовать с ним в другие части мира людей. Когда мне было одиннадцать, он потерял свое состояние на партии грузов, отправленных в Бхарат. Мы провели следующие восемь лет в нищете, в захолустной деревушке рядом со Стеной. Именно поэтому я не могу сказать за весь мир смертных, но когда я говорю, что видела там… это было сложно. Жестоко. Здесь, кажется, классовые различия более размыты. А там все определяется деньгами. Они у тебя либо есть, и ты не делишься ими, либо ты брошен голодать и бороться за выживание. Мой отец… Он восстановил свое богатство, как только я оказалась в Прифиане. — Мое сердце сжалось, а затем опустилось в желудок. — А те самые люди, которые оставили нас умирать от голода, снова стали нашими друзьями. Я скорее встречусь лицом к лицу с каждым созданием в Прифиане, чем с теми монстрами по другую сторону стены. Без магии, без силы, деньги стали единственной вещью, которая что-то значит.

Губы Тарквина были сжаты, но глаза оставались задумчивыми.

— Если придет война, ты бы пощадила их?

Такой опасный, двусмысленный вопрос. Я не расскажу ему, что мы делали за стеной — не до тех пор, пока Рис не даст указаний на это.

— Мои сестры живут с отцом в поместье. Ради них я буду сражаться. Но ради тех льстецов и павлинов… Я не прочь увидеть, как их спокойствие будет разрушено.

Включая нагнетающую ненависть семью жениха Элейн.

— Некоторые в Прифиане думают точно так же о других дворах, — очень тихо сказал Тарквин.

— Что… избавиться от Высших Лордов?

— Возможно. Но в основном, устранить прирожденные привилегии Высших Фэ над низшими фейри. Даже сами названия подразумевают неравеснство. Может быть, это больше похоже на человеческий мир, чем ты себе это представляешь, и на самом деле наш мир не такой размытый, каким он может казаться. В некоторых дворах, у самых низких слуг, по происхождению Высших Фэ, больше прав, чем у самых состоятельных низших фейри.

Я вдруг осознала, что мы были не единственными на этой яхте, за этим столом. И то, что мы были окружены Высшими Фэ с животно-острым слухом.

— Вы согласны с ними? Что это должно измениться?

— Я молодой Высший Лорд, — сказал он. — Едва ли восемьдесят лет отроду. — значит, ему было тридцать, когда Амаранта пришла к власти. — Возможно, другие могут назвать меня неопытным или глупцом, но я видел эти зверства не понаслышке и знаю множество низших фейри, которые страдали лишь из-за того, что родились по другую сторону власти. Даже в пределах моих собственных владений, рамки традиций заставляют меня соблюдать правила моих предшественников: во время работы низших фейри не должно быть ни слышно, ни видно. Однажды я бы хотел увидеть Прифиан, в котором у них будет право голоса, как в моем дворе, так и за его пределами.