Работа над ошибками (Puzzle) - Буторин Андрей Русланович (книга бесплатный формат txt) 📗
— Спасибо тебе, родная! — Алексей притянул Илму и посадил к себе на колени. Прижался к ее груди, услышав частый-частый стук растревоженного женского сердца. Сказал, как выдохнул: — Как же я люблю тебя, Илмушка!
— Я тоже люблю тебя, — Илма всхлипнула последний раз и шмыгнула носом. — Но я сейчас все-таки задушу тебя лучше, чтобы ты не доставлял мне больше таких переживаний!
Может быть так оно и случилось бы, но Илме помешали. За дверью послышались шаги. Алексей схватил девушку за руку и потащил к шкафу. Залезть в него они успели одновременно с появлением в классе двух человек.
Глава 24
Это были именно люди — две женщины. Алексей сразу же узнал обеих. Одна, молодая, стройная, в темно-зеленом, элегантно облегающем ладную фигурку платье — его учительница географии, Светлана Евгеньевна; другая, лет под пятьдесят, в строгом темном костюме, сама тоже строгая, даже суровая — Мария Антоновна, учитель истории и обществоведения.
У Алексея екнуло сердце — когда-то он был по-детски влюблен в географичку. Ее вздернутый носик, чуть припухлые губки, светлые волосы с короткой стрижкой, глаза, загадочные и всегда немного грустные — все это было так знакомо, словно и не прошло с тех пор больше десяти лет... Это лицо он постоянно рисовал на ее уроках: рисовал на полях учебника, на промокашках, а однажды нарисовал прямо в тетради по географии, да так и сдал эту тетрадку ей на проверку. “Алексей, не надо этого больше делать”, — тихо и слегка печально сказала ему на следующем уроке Светлана Евгеньевна, возвращая тетрадь. “Почему? Ведь вы — самая красивая женщина на свете!” — хотелось закричать в ответ Алексею, но он, конечно же, промолчал, сгорая от стыда.
Теперь он смотрел на «Светлану Евгеньевну» и чувствовал, как к сердцу подступает обида. Почему именно она?! Ведь это же все обман! А она... она не могла обманывать! Она оставалась в глубине его души светлым лучиком из далекого детства. Первой, самой чистой, самой светлой, как само ее имя, любовью...
А вот Мария Антоновна — та здесь как раз кстати! От нее всегда можно было ждать любой гадости. Оскорбить ученика для Марии Антоновны — плевое дело! Невзлюбить кого-то и ставить ему потом двойки за правильные ответы — проще простого! Классе уже в десятом они даже устроили как-то “Марьюшке” забастовку, всем классом не явившись на ее урок. Но не просто прогуляли, а пошли к директору и потребовали замену учителя. Наивные! После этого Мария Антоновна, которую конечно же не заменили, только стала еще злее и отыгрывалась на всех направо и налево.
Детские воспоминания пронеслись в голове Алексея, всколыхнув полярные чувства: любви и ненависти, добра и зла, справедливости и подлости... Был ли в этом спрятан какой-либо смысл, или образы двух учительниц возникли в мозгу случайно?
Судя по реакции Илмы, она “увидела” тоже нечто подобное: сначала на губах девушки заиграла добрая улыбка, а потом брови ее слегка нахмурились...
Между тем две “учительницы” подошли к столу с октаэдрами.
— Это и было вашим заданием для первоклашек? — скрипучим голосом спросила “Мария Антоновна”.
— Да, — мягко, как дыхание ветерка, ответила “Светлана Евгеньевна”. — Задание называется “Паззл”. Дети должны были из кусочков различных миров собрать фигурку — маленькую модель населенной планеты. Исходный материал требовалось выбирать с учетом максимальной схожести условий. Форма планеты — октаэдр, состоящий из семи граней, подобранных учениками, и восьмой — для связи и наблюдения отсюда.
— Собрать такую мозаику вполне под силам малышам даже дошкольного возраста! — буркнула под нос “Мария Антоновна”.
— Да, но модель должна быть обязательно действующей! И каждый из семи кусочков обязан принадлежать населенной планете! Семь кусочков разных планет должны составить единое целое, причем, максимально гармоничное! В идеале — единый народ из семи различных рас, населяющий одинаково пригодную для жизни всех планету. Дети потрудились на славу, все очень волнуются, ведь это первое их домашнее задание! Поэтому я и попросила вас помочь мне — не хотелось бы что-то случайно пропустить и обидеть какого-нибудь ребенка недостаточным вниманием к его работе.
— Балуете вы их, Светлана Евгеньевна! — покачала головой “Марьюшка”, но все же села за учительский стол. За парту напротив стола присела “географичка”.
“Мария Антоновна” взяла в руки первый октаэдр — тот самый, что “посмотрел” Алексей. Перевернула “пустой” гранью к себе, и...
...прекрасный мир, так поразивший Алексея своей гармонией, вновь предстал перед ним во всей своей чарующей красоте. Пропал класс, пропали масштабы, пространственные ориентиры, стерлись понятия “далеко-близко”, “высоко-низко”... Да и скорость “показа” постепенно становилась такой, что человеческий мозг не в состоянии был уже зафиксировать что-либо конкретное: вначале мелькали лес, море, город, какие-то лица, а потом все это слилось в сплошное пестрое пятно. Алексей судорожно сжал веки, поскольку его буквально стало укачивать от этого безумного хоровода. Илма рядом тихонечко ойкнула и тоже зажмурилась.
Все закончилось очень быстро. Алексей понял это даже сквозь закрытые веки, просто в мозгу словно что-то щелкнуло. Он осторожно раскрыл глаза и увидел все тот же класс. “Учителя” обсуждали работу.
— По-моему, это просто чудесно, — улыбнулась “Светлана Евгеньевна”.
— Неплохо, неплохо, — согласилась “Мария Антоновна”.
— Вы заметили, как счастливы существа, населяющие этот мир? — “Географичка” сама вся светилась счастьем.
— Ну, счастье — понятие нематериальное... — неопределенно ответила “Марьюшка”.
— Так как же мы все-таки оценим эту работу? Я считаю, безусловно “отлично”...
— Ну, раз вы так считаете...
— А разве тут могут быть какие-то сомнения?
— Мне не очень понравился этот океан... Глубинные поселения, они как-то не вполне вписываются в целостную картину мира, вы не находите?
— Я считаю, напротив! Они прекрасно дополняют собой наземные поселения, раскрывая максимальное использование предоставленных возможностей!
— Ну, раз вы так считаете... — снова повторила “историчка”, дернув плечами.
— Так что, ставим “отлично”? — “Светлана Евгеньевна” занесла ручку над журналом.
— Ставьте, вам ведь принимать окончательное решение, мой голос только совещательный... Кстати, как вы собираетесь в дальнейшем распорядиться этими работами? Утилизировать, или вновь возвращать составные части в исходные миры?
— Возвращать не имеет особого смысла — кусочки столь малы, что вряд ли сыграют решающую роль в исходных, “донорских” мирах. Тем более, я запланировала в качестве нового задания создание планетной системы: заданные параметры по центральной звезде, исходя из них — подходящие параметры орбиты для населенной планеты, несколько ненаселенных планет разных групп... Если с таким заданием ученик справится, то его систему можно будет оставить для дальнейшего самостоятельного существования, или передать ученикам более старших классов для дальнейшей работы. Ну, а недостойные для использования работы придется, конечно, утилизировать...
Следующий мир был первобытным миром дикой природы, в котором “хозяйничали” племена, не поднявшиеся еще в своем развитии до какого-либо уровня цивилизации... Алексею не удалось рассмотреть подробности, поскольку вновь картина мира превратилась в мелькающее красками пятно. Только пятном этим являлся весь окружающий мир, так что глаза снова пришлось закрыть.
“Дикий” мир получил “четверку”, хоть и был по-своему хорош. Что ж, “четверка” — это и есть “хорошо”...
Когда Алексей увидел Никольское, он невольно вздрогнул. Сверху разрушенное село, заваленное горами трупов, казалось просто ужасной дымящейся помойкой. Еще, до того как картинка смазалась, Алексей успел увидеть лежащего навзничь на полу своей лаборатории Митрича. Старик был мертв. Больно кольнуло сердце. Хоть и не стала эта смерть неожиданностью, но Михаила Дмитриевича было очень жалко. Второй раз умер этот хороший человек и, похоже, на сей раз — окончательно...
