Ведьма и зеркало (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
Через несколько минут Левин-старший просипел:
— Давить их надо было, тварей. Всех. До единого. Дьяволово семя.
На язык так и просилась ответная колкость, но из уважения к мертвой я сдержалась. Хотя как ведьме мне было чудовищно мерзко.
— Не нужно всех под одну гребенку, — безо всякого выражения произнес Кирилл, но я понимала, что он просто старается не ранить мои чувства, а сам… сам, скорее всего, считает так же, как его отец.
За это тоже стоило возненавидеть Костика: пропасть между магами и колдунами стала еще шире. Из-за таких, как Стахович, столько людей начнут считать нас чудовищами, невоздержанными в жажде власти и злости своей.
— Катя знает? — тихо спросил муж, не глядя на меня.
На какую-то долю мгновения показалось, будто теперь я ему просто противна, но потом рука Кирилла обхватила мою талию. Мир снова стал целым.
— Нет еще. Не знаю даже, как ей сказать. Они с Машей в гостях были, оказывается. У Одинцовых. А потом мелкой нашей надоело, решила забежать к старым подружкам, а вот Маша у любимой своей Лизоньки осталась. Что Лешка, что Лизка ревут белугами и клянутся, что Машенька от них ушла живая и здоровая… Только как им верить?
Кирилл опустил голову и тихо, спокойно, пожалуй, ненормально спокойно произнес:
— Я их убью. Обоих.
Господи… Самым ужасным было то, что он действительно мог так поступить, и сил бы хватило, и злости, вот только…
— Думать не смей, — рыкнул на сына Александр Васильевич. — Сам знаешь, что бывает за самосуд. Мы с Катей второй смерти уже не переживем. И о Софье своей подумай. Только поженились — и тут же овдовела?
В этот момент Кирилл не сдержался и все-таки беззвучно расплакался. А я… Я решительно выпуталась из его рук и спустилась на этаж ниже. Там, где маги могут растеряться, ведьмы всегда что-нибудь, да измыслят.
Я позвонила своей матери, ни капли не сомневаясь, что она поможет. Даже если забыть, что я ее единственная дочь, удавить Стаховича, который змеей прополз в ее дом, для мамы теперь в каком-то роде дело чести.
— Мама, — даже не поздоровавшись начала я, — Костя убил мать Кирилла. Кажется, в жертву принес…
Голос так жалко дрожал, что сама его не узнавала.
Родительница моя помянула Стаховича, его родителей и всех ближайших родственниках в таких выражениях, что оставалось только потрясенно охнуть.
— А девчушка-то как? Кириллова сестра? — тут же спросила мама.
— Цела Катя, цела. Хоть до нее не добрались. Александр Васильевич думает, тут Одинцовы замешаны, но даже не в этом суть… Мам, Костя за собой мосты сжигает как нечего делать, даже и не пытается изображать из себя невинность. Значит, у него в рукаве такой козырь, против которого нам и противопоставить-то нечего… Что он мог замыслить?
Матушка призадумалась, и несколько минут между нами было лишь молчание.
Затем она произнесла:
— Вот если бы мне пришло на ум настолько пойти вразнос, я бы, Соня, сделала так…
Когда мама стала в подробностях, обстоятельно высказывать свои предположения, мне стало отчаянно страшно. Не за себя, точней не столько за себя.
— Мама… А чем это отличается от апокалипсиса? — едва слышным шепотом задала я свой самый главный вопрос.
Последовала изрядно подзатянувшаяся пауза.
— Ну, как же чем? С четырьмя всадниками будет промашка, в царствие небесное праведники тоже вряд ли войдут… А в остальном Костя оторвется со всем размахом. Он у нас мальчик с выдумкой. Так что, дочка, ноги в руки и давай ко мне. С мужем или без, тут уж сама решай. Как по мне, так лучше, чтобы это горюшко оставалось при тебе. Ты же у нас та еще трусиха, сама в драку не полезешь ни за что.
Очень хотелось напомнить о спасении Кирилла, очень. Но я давно привыкла к молчанию, тем более, повод пустячный, не стоит ни внимания, ни споров. Не тогда, когда в квартире по соседству лежит мертвая Мария Левина.
— Я бы и Александра Васильевича, и Катю, и Никиту привезла, — осторожно заикнулась я, понимая, что каждый из этих троих получил на законных правах место в сердце моего мужа, а значит, гибель их окажется новым ударом.
А я не знала, сколько ударов способен вынести Кирилл до того, как окончательно сломается.
Но все же речь идет о делах Ковена, магов примешивать тут вроде бы и не следует… Ладно муж, ближе него и быть не может, но свекор, золовка и — совсем уж дурно, — Павлицкий, который вовсе сбоку припека. Голова шла кругом, пытаясь придумать, как же остаться, как и всегда, ведьмою, но и сохранить при том новых родственников в целости и сохранности.
— Ладно уж, — смилостивилась мать после недолгих раздумий. — Тащи сюда всех, до кого дотянетесь. Александра свет Васильевича сейчас валерьянкой отпаивать и отпаивать, в его годы и сердце может прихватить от таких-то событий. И девчонка тоже материной смерти не порадуется. А Павлицкий… Если уж заявится в итоге, то и его не погоню, тот еще жук майский, конечно, ну да и черт с ним. Заодно полюбуются, что как одни колдуны вредят, так и другие тот вред исправляют.
Что-то мне подсказывало, что вряд ли Левин-старший сейчас способен поверить в благие намерения Ковена. И даже упрекать его в этом язык не поворачивается.
До квартиры моих родителей добрались уже поздним вечером, причем позже освободившегося Павлицкого, который на добровольных началах самолично привез опухшую от слез, поминутно всхлипывающую Катю. И это после всех травяных отваров девочка так реагировала. Страшно представить, в каком состоянии она явилась. Увидев отца, Катя вцепилась в него намертво, как будто боясь, что и он в любой момент может ее оставить.
Свекор смотрит на всех волком, едва не скалится. Не доверяет. А в просторной двушке моих родителей собралось слишком уж много колдовской братии, чтобы маг мог оставаться спокойным. Двенадцать человек, весь Совет Ковена. Как только влезли? Уму непостижимо.
Для меня это были тетя Тома, дядя Слава и прочие дяди-тети. Все многомудрые и многосильные члены совета с детства нянчились со мной и видели перед собой только слабого и наивного ребенка без всякого проблеска амбиций, да и способностей — тоже. Поэтому меня можно было просто любить и чуточку баловать под настроение.
Окажись я в свою очередь кем-то деятельным и властолюбивым, относились бы иначе. Пожалуй, мне никогда не хотелось, чтобы во мне видели кого-то опасного, серьезного, того, кто может начать грызню за место в совете.
— Как по мне, так и сомневаться не приходится в том, что Стахович хочет замкнуть круг. Если он действительно обнаглел настолько, что убивал людей десятками… — задумчиво начал излагать свою теорию дядя Коля. По силе он был равен маме или даже чуть превосходил ее, так сразу и не разобраться.
Замкнуть круг… Тринадцать смертей, чертова дюжина. И заключение непосредственного договора с тем, кто предпочитает в уплату душу. Преисподняя дает огромную силу, просто невероятную. А уж за души тех, кто наделен силой, и вовсе могут расщедриться. И печать преисподней уже не спрятать и не снять никакими силами. Все будут видеть, кому принадлежит Костик, и вариантов для отступления не останется ни в жизни, ни после смерти.
Неудивительно, что он так старательно оттягивал заключение договора, пытаясь использовать меня. С той стороной не шутят. И мама ни капли не сомневалась, что после получения желанной силы Костик уж точно не станет мелочиться и устроит локальный конец света, уничтожая и меняя все, что его хоть сколько-то не устроит.
Павлицкий вспыхнул соломой.
— Если? Да какое к чертям собачьим "если"? — возмутился Ник, сжимая кулаки. Он практически кричал на члена Совета Ковена. Как по мне, так редкостная самонадеянность. Дядя Коля… Словом, у него была отличная память, и добрым его назвать, пожалуй, никто бы не рискнул.
Да и свекор выглядел так, словно только и ждал повода, чтобы броситься на колдуна, плевать какого. Видимо, горе Александра Васильевича оказалось слишком велико, вытеснив всякое подобие здравого смысла. Теперь все до единого ведьмы и колдуны для Левина-старшего стали врагами. Возможно, что даже и я теперь вызывала в отце Кирилла исключительно черную глухую ярость.
