Рай с привкусом тлена (СИ) - Бернадская Светлана "Змея" (полные книги txt, fb2) 📗
====== Глава 21. Союзник ======
По дороге домой разговор не клеился. Возможно, причиной тому была послеобеденная духота. А может быть, переизбыток впечатлений. Не хотелось думать, будто Диего настолько мелочен, что злится из-за проигрыша по ставке.
После нескольких бесплодных попыток заговорить с ним я добилась лишь невнятных односложных ответов, оставила его в покое и умолкла, погрузившись в свои думы. Первый восторг от того, что победа досталась Джаю, поутих, и меня накрыла легкая паника. Теперь у меня два бойцовых раба вместо одного, и нельзя было не признать, что татуированный с ног до головы халиссиец пугал меня до дрожи в коленках. Сейчас оба бойца со скованными за спиной руками, пристегнутыми цепью к ошейникам, ехали на запятках, но, как только мы приедем в поместье, мне придется нести за новичка ответственность… и я малодушно рассчитывала на помощь Джая.
Карета скрипнула, останавливаясь, и расторопный Вун помог нам с Диего выбраться, а затем рабы-телохранители грубовато столкнули на землю скованных бойцов. Их тела и бритые головы, все еще в остатках оливкового масла, блестели на солнце. Почти одинакового роста и телосложения, они все же значительно отличались друг от друга. И дело даже не в том, что кожа Джая выглядела непривычно светлой на фоне чернильно-синих татуировок халиссийца, а в том, что один из них был явно воодушевлен, а другой — удручен до крайности.
Ну еще бы. Если то, что рассказывал мне Диего об издевательствах над неудачниками, — правда, побежденный раб не мог ожидать от новых хозяев ничего хорошего.
У входа в поместье нас встретили Изабель и Хорхе. Свекровь лишь поджала губы, выражая неудовольствие при виде нового бойцового раба, а Хорхе, оценив мой «улов» любопытным взглядом, дернул Зверя за цепь у ошейника.
— Куда его? — приподняв бровь, поинтересовался он у Изабель, словно я была пустым местом, а не хозяйкой. — В подземелья?
— Как обычно, — почти не разжимая губ, процедила Изабель.
— Нет, никаких подземелий, — вмешалась я, пока ситуация не зашла слишком далеко. — Этому человеку надо помочь вымыться, накормить его и обработать раны. Могу я попросить вас послать за доном Сальвадоре?
— Вначале его следует заклеймить, — произнес Хорхе, словно бросая мне вызов.
Я хотела было возразить и заступиться за беднягу, но наткнулась на предупреждающий взгляд Джая и умолкла. «Не вмешивайся, — словно говорил этот взгляд. — Он должен пройти через это».
— Хорхе прав, — подытожила Изабель, даже не взглянув на меня, а потом обратилась к своему управляющему: — Вздумает противиться или бунтовать — прими меры. Если же будет покладистым, после обработки проведешь в приготовленную для него комнату. За доном Сальвадоре съездит Вун, — она махнула рукой, и раб, низко поклонившись, немедленно направился к карете.
— Как насчет перепланировки? — будто невзначай спросил Диего у матери.
— Все готово, милый, — проворковала Изабель, с обожанием взглянув на сына. — Вельдану больше никто не будет стеснять своим присутствием, а ее рабам выделен почти целый этаж. Посмотришь?
— Я доверяю тебе: ты разбираешься в этом лучше, — отмахнулся Диего. — Пожалуй, отдохну перед ужином, устал от шума на Арене.
Изабель открыла было рот, но, взглянув на меня, осеклась. Через каких-то пару мгновений на веранде никого не осталось: Хорхе увел пошатывающегося Зверя в свое пыточное логово, а Изабель подалась вслед за Диего. Вздохнув, я тронула Джая за локоть и кивнула в сторону лестницы:
— Пойдем, посмотрим твою новую комнату.
Глухо позвякивая оковами, он последовал за мной.
Пока Вель ведет меня по коридору, чувствую себя собачонкой на привязи и невольно усмехаюсь разбитыми губами. На верхнем этаже почти нос к носу сталкиваемся с тем смазливым рабом, которого муженек подкладывал ей в постель. Замечаю, как она вздрогнула. Встретив ее взгляд, красавчик Ким тенью шмыгает за колонну. Вель пытается сделать вид, что ей все равно, но от меня не ускользает мелькнувшее на ее лице отвращение.
Замявшись у своих покоев, ведет меня к следующей двери, открывает, неуверенно заглядывает внутрь.
— Теперь ты будешь жить здесь, — говорит чуть громче, чем следует. Я не дурак: понимаю, что говорит она это не для меня, а скорее для рабов-телохранителей, замерших у лестницы подобно истуканам.
И все же ее слова неприятно царапают внутри. Выходит, настал тот день, когда меня вышвырнули из покоев хозяйки, как шелудивого пса.
Вхожу следом, она закрывает за нами дверь. Первым делом осматривается. Я тоже с любопытством разглядываю комнату: небольшая, но светлая. Убранство не богаче, чем в моей прежней конуре, зато здесь чисто и свежо, словно комнату выдраили буквально перед нашим приходом. Вель отодвигает плотный гобелен на стене, смежной с ее покоями. За тяжелой тканью обнаруживается дверь, которой прежде не было. Вель придерживает гобелен и делает знак, чтобы я следовал за ней.
Облегченно выдыхаю: теперь понятно, к чему такие ухищрения. Ее муженек наконец-то озаботился тем, чтобы доброе имя супруги не полоскалось грязными языками рабов в бараках.
Пройдя через мою бывшую комнату, со стороны которой новая дверь также закрыта гобеленом, мы оказываемся в покоях госпожи. Она оборачивается и негромко произносит:
— Купальня у нас по-прежнему одна, так что… можешь вымыться до приезда лекаря.
И, словно только сейчас обратив внимание на мои оковы, добавляет:
— Где ключ?
— Был у Вуна, — пожимаю плечом. — Кажется, он отдал его Хорхе.
Светлые брови съезжаются к переносице. Ее взгляд скользит по моему лицу, а затем спускается ниже. От того, как она на меня смотрит, под кожей разливается жидкий огонь. Ее губы чуть приоткрываются, ресницы едва заметно трепещут. Прикасается пальцем к ошейнику, проводит линию под ним, еще одну чертит по ключице. И ниже — там, где вместо пояса мой торс перехватывает натянутая цепь. Мне становится трудно дышать, но я терпеливо жду, пока она исследует пальцами мое тело.
Это непросто. Я связан, руки за спиной: беспомощность заставляет чувствовать себя неуютно. И если даже на миг закрыть глаза, перед ними вспыхивает образ той, другой. Если бы я проиграл, сейчас на моем обнаженном теле чертила бы линии она, и отнюдь не мягкой подушечкой пальца. Почему я до сих пор не могу избавиться от мысли об этой стерве?
— Тебе больно? — шепчет Вель, едва заметно шевельнув губами. — Ты напряжен, как камень.
Мои бока изрядно помяты свинцовыми кулаками Зверя, а больше всего саднит разбитое лицо. Но не плакаться же девчонке на парочку царапин?
— Не слишком, — усмехаюсь правым краем рта, где губа не ощущается раздутой, будто бычий пузырь.
Вздрагивающие пальцы продолжают прогулку по груди и животу, осторожно проводят по руке от плеча до локтя. Был бы свободен — перехватил бы ее запястье и…
Мысли внезапно теряются, путаются в волне разгоревшегося жара, когда она невесомо целует меня в уголок рта. Тонкие руки обвивают мой торс, смыкаются за спиной, нежно гладят влажную от испарины кожу под цепью. Мне неловко: чувствую себя свиньей, извалявшейся в грязи — вонючей, покрытой песком и жиром, сдобренной потом и запекшейся кровью. Разбитые губы болят, но не ответить на этот дразнящий поцелуй я просто не могу.
— За…чем? Сейчас? — выдыхаю ей в губы. — Подожди, пока с меня снимут цепи, я отмоюсь, и потом…
— Когда с тебя снимут цепи, ты не позволишь к себе прикоснуться, — улыбается она, будто невзначай трогая губами мои губы. Касание легче перышка с той стороны, где я подставил лицо под удары. Щадит меня. Другая бы не щадила.
Ее бесхитростные слова вызывают у меня ухмылку. Уже успела меня изучить.
— Госпоже нравится видеть своего раба связанным?
Насмешливые слова вгоняют ее в краску, а меня самого — в дрожь. Во мне борются противоречивые чувства: затаенный страх остаться беспомощным во власти женщины и распалившееся любопытство от того, как далеко она зайдет…
