У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем! (СИ) - Гусейнова Ольга (книги полностью .TXT) 📗
Зато меня признали еловские детишки. Как-то раз, когда я ходила по полю, собирая траву для настоек, помогла мальчишке, поранившему ногу. Мы вместе вернулись домой, потом слово за слово разыгрались. Спустя день мальчишка прибежал с другом, и теперь к нам во двор бегает едва не половина местных детей. Мы с Хвесей развлекаем их играми, которые знаем с детства. Повитухой я приняла половину детей из Волчьего клыка, так что мне не привыкать дружить с малышней и занимать их.
Вот и сегодня на свадьбе моему счастью искренне радовались именно дети. Мы с Хвесей водили с ними веселый хоровод и дружно пели смешную, задорную песенку под музыку, а они громко подпевали. И вновь удивительное дело: из соседних сел нас все поддерживали, Дина хвалили за жену, а свои качали головами. Даже слышала шепоток: «Непутевая, как дите неразумное, один ветер в голове…» и прочие неприятные и обидные слова. За что? Непонятно!
Свадьбу отгуляли к ночи, а после сидели с мужем и разбирали подарки. Я повертела пару только что не битых молью шерстяных носок:
— Им небось лет десять, не меньше.
Дин усмехнулся понятливо, почесал за ухом с досадой и пообещал:
— Ничего, разберутся со временем и все наладится.
— В чем разберутся? — Я отложила видимо не нужные неведомым хозяевам носки в сторону и, подняв многочисленные юбки, села к мужу на колени и приникла к его груди.
Мое сказочно красивое платье раскинулось пышной пеной на ногах Дина. Он запустил пальцы мне в волосы, погладил и тихо ответил:
— Что они дальше своего носа не видят. Потерпи немного, я позабочусь об этом.
А дальше был, наверное, самый нежный наш поцелуй — теплый, мягкий, забирающий все тревоги и обещающий любовь и защиту.
Глава 28
Услышав мужские голоса, я выглянула во двор, а там Дин широким жестом приглашает неожиданных гостей в сад, за стол под пологом плетущейся розы. Вечереет, но еще светло, стрекочут насекомые, птицы поют, пахнет цветами, свежеиспеченными лепешками. Самой в доме сидеть не хочется, что уж говорить про мужчин.
Быстро собрала разную снедь на широкий поднос, поправила платье и, закинув косы за спину, пошла накрывать на стол.
— Добрый вечер, дорогие гости! — поздоровалась я с улыбкой, с облегчением отметив искренние ответные. Хорошо!
— Добрый, ама Савери, благодарствуем за гостеприимство.
Собрались пятеро помощников Дина, насколько я успела узнать, они отвечают за охрану границ и соблюдение внутренних законов клана. У нас одним из таких Маран был, хоть и суровый, но справедливый и правильный.
Дин сидел в расстегнутой рубахе — вся мощь нараспашку. Только взглядом коснусь — кровь закипает. Оказалось, мужа я не только сильно люблю, но и желаю как никого на свете. Стоит ему лишь остановить на мне свой внимательный горячий взгляд — таю и готова идти за ним хоть на край земли.
Я расставила миски с едой и хотела пойти за другим блюдом, но Дин поймал мою руку, поцеловал каждый пальчик и отпустил с нежной улыбкой. А у меня от ласки сердце дрогнуло: как же я одна без него буду? Ведь Дину на днях отправляться на Совет кланов. От каждого рода отправят наследников, которым доверено решать самые насущные и важные вопросы. А мы всего-то неделю наслаждались семейным счастьем.
Тряхнув головой, отгоняя тоску-печаль, я поспешила на кухню. Скоро стол ломился от разных вкусностей, которые мужчины неторопливо запивали холодным квасом, сбитнем и взваром. Доставая из дворовой печи лепешку, я услышала тихий разговор, который шел обо мне.
— Ох и хорошая тебе хозяйка дома досталась, — похвалил Тимон, черная пума, давно женатый оборотень. — Добрая и приветливая, твой двор словно солнышко освещает.
— Да уж, твоя холостяцкая нора преобразилась до неузнаваемости. Красиво и по-настоящему уютно стало, даже уходить неохота, — согласился пожилой Темрюк, почесав рыжее лисье ухо.
— Мимо вас проходишь бывает, а пахнет — слюной захлебнуться можно. Боюсь, твоя хозяюшка скоро так раскормит твоего тигра, что ты уже вряд ли сможешь на охоту за душниками ходить, — добавил третий гость.
— А какая красавица и скромница, — выдохнул четвертый.
— Самое главное, смотрит на тебя, будто к ней сам Батюшка Солнышко снизошел. Эх, мне б такую, я бы самым счастливым стал, — по-доброму завистливо протянул самый молодой среди гостей, леопард Гонька.
Имя у него смешное, а сам серый, поджарый и жутковатый. Но Дин ему доверяет, ценит, а он в своем деле всяко лучше меня разбирается.
— Моя Савери одна такая, других нет. Ищи себе свою, — в голосе мужа зазвенел лед, он все равно ревновал, когда другие холостые мужчины начинали подобное говорить.
— Ты прав, больше нет, но может повезет с другими, — понятливо усмехнулся Гонька.
— Мне нужна ваша помощь, — тихо попросил Дин.
— Дак поможем, чем сможем, делись бедой, — предложил Темрюк.
— Да девки и бабы из Елового носы от Савери моей воротят. Она переживает. Знахарка она сильная, ей дар свой отдавать хочется, а они фыркают, да гонят ее…
— Дин, ты сам понимаешь почему, — виновато проворчал Тимон. — Эльса ваша сколько кровушки попила в юности, сколько бед от нее натерпелись. А тут она вернулась и всем объявила, что Савери ее лучшая подруга.
— Да, теперь и ее все боятся. Не хотят новую беду на голову кликать, вот и остерегаются.
— Мирон тоже давеча рычал на наших баб, что его Хвесю сторонкой обходят, и его лисе досталось через Эльсу…
— Глупость полная, ну вы же понимаете, — рыкнул Дин.
— Да мы-то понимаем, глаза же не на затылке, видим хорошо. Но как с упертыми бабами сладить? Не хворостиной же вбивать им расположение к Савери?
— И Матео уже с Лизаветой мозги им промывал, да все без толку, не верят они. Обида и страхи старые глаза застят.
— И желают отыграться за прошлое, только уже на невиноватой, доброй аме, а не Эльсе бедовой. С той как с гуся вода, а твоя, вишь, страдает.
Дин молчал, я слышала, как он шумно дышит, сдерживая злость, но дальше я поразилась:
— А теперь послушайте меня внимательно. Когда вернусь, проверю: если к моей жене по-прежнему неуважительное отношение будет, то я этого терпеть не стану. И разберусь по-своему, а вы меня хорошо знаете.
— Так бабы же, что с них возьмешь, — заволновались гости.
— Найду, что и с них взять, — строго обещал Дин. — С каких это пор баба в доме решающее слово имеет? Или вы тряпками стали?
— Ата Дин, вы слова-то выбирайте, — тихо возмутился Тимон.
— А зачем? — притворно удивился Дин. — Если меня окружают дураки?! Вот ты, Тимон, головой думаешь? Твоя дочь только в прошлом году замуж вышла, а в Ручейном две обычные повитухи. А что будет, если котят несколько, и они неправильно пойдут? Кто твою Ойку с того света вытащит?
— Типун тебе на язык! — чуть не подскочил от возмущения Тимон. — Если что — в Еловый привезу, ама Дарья не откажет, поможет.
— Ты уверен? — прорычал Дин, уже не приглушая голоса. — Моей тетке сто двадцать, она еще моему отцу зад подтирала. Уже ходит с трудом, а силенок у нее и вовсе почти не осталось.
— Ну, бабы говорят, последнее время Дарья окрепла, на боли не жалуется, вроде, — сказал неуверенно Темрюк.
Лицо Дина и так суровое и хищное перекосила кривая зловещая ухмылка:
— Да, похорошело ей. Потому что Савери месяц ее своими целебными отварами поит, лечит. Она не только повитуха сильная, но и травница отменная.
— Ну и что прикажешь делать с твердолобыми бабами? — уныло спросил Тимон.
Дин пожал плечами и сурово ответил:
— Что хотите, мне теперь плевать. Но моя жена в собственном клане изгоем не будет, это я вам прямо говорю. Как есть. А еще хочу предупредить, срок им на исправление — пока я в отъезде. Если дело на лад не пойдет, значит Савери будет лечить женщин из соседних кланов, раз в нашем безмозглые. А то все на Эльсу мою кивают, а у самих с головой…
— Не наездится, — попытался съехидничать Тимон.
Дин качнул головой, фыркнув:
