Место, где живёт счастье (СИ) - Чекменёва Оксана (полные книги .txt) 📗
Другую часть времени, которую проводил не с нами, Арти посвящал Эмме. К ней тоже начали возвращаться зрение и слух, она проходила те же этапы, что и Арти, просто на пару недель позже. Он, как мог, объяснял малышке, что с ней происходит, и что её ждёт впереди. Сам пережив подобное чудо, он лучше, чем кто бы то ни было, понимал, что именно она чувствует, и какими словами её подбодрить и успокоить.
Но, хотя дети имели схожий диагноз и излечивались почти синхронно, разница между ними была очень заметной. После того, как ограничения, налагаемые на Арти плохо слушающимися ногами, а так же отсутствием зрения и слуха, исчезли, он словно бы взялся компенсировать всё, что недополучил в первые шесть лет жизни. Едва различая свет и тень, он уже катался на велосипеде, просто наслаждаясь самой возможность быстро передвигаться. Научившись ориентироваться в пространстве, стал бегать и прыгать, освоил детский городок, в общем, теперь это был нормальный озорной и шустрый мальчишка, который обожал исследовать окружающий его мир – везде лазил, щупал, рассматривал, порой даже разбирал и раскручивал всё, что привлекало его внимание.
При этом Арти всё так же любил лего, и мог, набегавшись с друзьями, долго сидеть, собирая очередную поделку. Особое удовольствие ему теперь доставляло то, что он может контролировать не только форму, но и цвет поделки. Открыв для себя это удивительное чудо – цвет, – он уделял ему гораздо больше внимания, чем дети его возраста, что очень меня радовало. Кроме этого, он осваивал и рисование, так же навёрстывая упущенное. Конечно, рисовал он пока на уровне двухлетнего, поскольку впервые взял в руки кисть, но сам процесс нанесения разноцветных мазков акварели на бумагу его просто завораживал.
Конечно, если бы сейчас Арти осмотрел специалист, не знающий о его прежних проблемах, он всё же обнаружил бы у мальчика заметное отставание в развитии, но я видела лишь постоянный прогресс. Уверена, очень скоро Арти догонит своих сверстников, а, возможно, и перегонит их.
С Эммой всё было иначе. Даже начав видеть и слышать окружающий её мир, малышка не стремилась выйти в него из уютного убежища, которое нашла в объятиях Трэвиса. Как-то очень быстро приняв его и проникнувшись к нему доверием, Эмма теперь отказывалась отпускать Трэвиса от себя хоть на минуту. И чтобы чувствовать себя спокойно и защищённо, ей нужен был постоянный физический контакт с ним. Поэтому Трэвис либо держал ей за руку, либо – что бывало чаще, – держал на руках или коленях. Ему пришлось поставить её кроватку рядом со своей, потому что спать она соглашалась, только держась за его палец, и стоило его выпустить, тут же просыпалась, пугалась и начинала рыдать.
Единственное исключение делалось для Арти. Лишь общаясь с ним, Эмма выпускала руку Трэвиса, впрочем, периодически проверяя, здесь ли он. Если же ей приходилось как-то общаться с кем-то ещё – а в силу её заболевания, это происходило очень редко, – то она либо держалась за руку мужчины, либо цеплялась за его ногу.
По словам всё того же Джеффри, который, по моему мнению, знал ВСЁ, это было результатом проживания Эммы в интернате с самого рождения. Арти избежал подобной проблемы, поскольку у него была я – «свой собственный взрослый, который обнимает». А у Эммы никого не было, и это наложило свой отпечаток на её поведение. Но пройдёт какое-то время, и малышка станет нормальным ребёнком, главное сейчас то, что она чувствует безграничную любовь Трэвиса, чего ей прежде так недоставало. К тому же недавно у неё появился питомец – морская свинка, – и общение со зверюшкой приносило ей массу радости.
Арти же получил обещанного котёнка, которого назвал Тигром, и не важно, что тот был серым, и не имел ничего общего с огромным полосатым хищником, кроме принадлежности к семейству кошачьих. Но, даже став хозяином Тигра, Арти не забывал своего друга Лаки, с которым продолжал играть каждый раз, когда бегал в детский городок.
С Эбби мы виделись ежедневно – она приходила к нам вместе с Ричардом и Льюисом. Мальчики играли вместе, мужчины обсуждали что-то своё, я особо не прислушивалась, а мы с Эбби всё лучше узнавали друг друга. Поначалу мне было немного неловко – даже зная правду и веря в неё, я не могла до конца осознать, что она – моя мама. Больше всего сбивало с толку то, что мы, действительно, выглядели ровесницами, и даже зная возраст Эбби, я всё равно воспринимала её как сверстницу. Всё же, за несколько недель нахождения среди бессмертных, сложно было изжить стереотипы всей предыдущей жизни. И первую пару дней после открытия тайны своего происхождения, я не могла общаться с Эбби с прежней лёгкостью, как тогда, когда мы были просто подругами. Помог Ричард.
– Девочки, – предложил он, понаблюдав за нами какое-то время. – У вас общая ДНК, но, думаю, в вашем случае степень родства не так уж и важна. Достаточно того, что вы – родственницы, по чужой воле разлучённые, а теперь встретившиеся вновь. Почему бы вам не представить, что вы – сёстры? Думаю, так будет гораздо проще.
– Особенно учитывая, что, в каком-то смысле так оно и есть – ведь вы замужем за братьями, – подхватил Кристиан, улыбаясь. – Мне и самому было бы сложно воспринимать Ричарда в качестве тестя.
И, действительно, стало проще. Воспринимать Эбби «сестрой» мне было легко. Неловкость довольно быстро исчезла, и наши отношения снова вернулись в прежнее русло, как тогда, когда мы были просто лучшими подругами.
С Льюисом было проще, я легко приняла его в качестве брата. Возможно, потому, что у человека может быть сколько угодно братьев, любого возраста. Конечно, для возникновения такой же близости, как с Арти, нам понадобится время, но и никакого «барьера», как с Эбби, в его отношении не появилось. Сам Льюис тоже воспринял появление новой взрослой сестры вполне спокойно – у него уже были два брата и сестра по отцу, все намного старше него, а теперь будет ещё одна – по матери, никаких проблем. Несмотря на то, что выглядел Льюис младше Арти, ему было уже двенадцать, он знал историю знакомства своих родителей и всё, что этому сопутствовало, поэтому долго ему объяснять, откуда я взялась, не пришлось.
Так что, если вдуматься, в наших отношениях с Эбби мало что изменилось. Она продолжала оставаться моей подругой и помогала мне осваиваться, только теперь не в Долине с её обитателями, а в том, что касалось моего нового тела. Собственно, в отличие от Кристиана, я не изменилась так уж заметно. Я не стала неуязвимой и, после первой эйфории, осознала, что моё новое состояние вовсе не означает, что теперь я могу стать безрассудной и не заботиться о собственной безопасности. Я всё так же могла пораниться, порезаться, например, и хотя рана исчезали на глазах, боль от пореза я очень даже чувствовала. Поэтому, после нескольких пробных уколов и порезов, сделанных из любопытства, решила больше со своим телом не экспериментировать, к огромной радости Кристиана, который просто содрогался от зрелища меня, режущей палец у него на глазах.
Да уж, ему в этом плане повезло больше – бегать быстрее звука, прыгать выше дома и кидаться огромными валунами, осваивая новые сверхспособности, намного интереснее.
И пройдут годы, прежде чем я осознаю, зримо почувствую вторую составляющую своего дара, ведь начиная с того момента, как я очнулась в самолёте, я не постарею больше ни на день.
Хотя, кое-какой бонус я получила уже теперь. И именно Эбби пояснила, что со мной происходит. И что отсутствие месячных для меня теперь вовсе не признак беременности, которую мне ещё ждать и ждать, а нечто привычное и обыденное. Оказалось, что при моей моментальной регенерации, все внешние признаки красных дней календаря просто исчезают, хотя возможность иметь детей никуда не девается. Это меня весьма порадовало – хотя прошлый раз, благодаря «волшебному лекарству», у меня прошёл гораздо быстрее и почти безболезненно, но избавиться от извечного «женского проклятия» навсегда было очень здорово.
Как оказалось, мы с Эбби не были каким-то исключением. То же самое происходило со всеми девушками, которые обретали повышенную регенерацию – с гаргульями и оборотнями после перерождениями и с вампиршами после обращения.
