Золотая лилия - Мид Ричел (Райчел) (полные книги TXT) 📗
Я еще чувствовала себя виноватой. Я отказалась повторно дать свою кровь, что стало косвенной причиной похищения Сони.
— Насчет моей крови…
— Забудь, — перебила она. — Ты права — я вела себя чересчур назойливо. И нам действительно нужно, прежде всего, сосредоточиться на Дмитрии. Кроме того, мы продвинемся вперед с помощью алхимиков.
— Неужели? — Когда мы разговаривали со Стэнтон, та была резко против. — Они согласились?
— Нет, но заявили, что дадут нам знать.
Я рассмеялась.
— Возможно, для них это — утвердительный ответ.
Я немного помолчала. Выходит, все забыли про мою кровь? В общем-то, после всех событий и потенциальной поддержки алхимиков она действительно не слишком важна. Первый этап исследований ничего особенного не обнаружил. Теперь никто не будет интересоваться моей кровью. Если не считать… моего собственного беспокойства. Хотя одна мысль о роли подопытного кролика внушала ужас, еще больше меня мучил вопрос: почему та стригойка не смогла пить мою кровь?
Вдруг у меня в голове всплыло упоминание Сони об аурах, и я полюбопытствовала:
— Соня, а что означает присутствие фиолетового цвета в ауре? Адриан сказал, что видит его у меня, но больше ничего не стал объяснять.
— В этом — весь Адриан, — усмехнулась Соня. — Давай прикинем. Судя по тому, что мне доводилось наблюдать, фиолетовый является сложным. Одухотворенный, но в то же время цвет страсти, присущий тем, кто способен и на сильную любовь, и стремится к более высокому призванию. Здесь интересны оттенки и глубина. Белый и подлинно золотой цвета, сопряженные с высшими силами и метафизикой. Красный и оранжевый связаны с любовью и основными инстинктами. Фиолетовый, пожалуй, самый лучший. К сожалению, объяснить подробнее я не могу.
— Ничего, так уже яснее, — ответила я, выруливая на подъездную дорожку к аэропорту. Хотя не очень-то на меня похоже.
— Такую практику нельзя отнести к точным наукам. Но Адриан прав у тебя он присутствует. — Мы остановились у бордюра, и я заметила, что Соня внимательно рассматривает меня. — Я никогда прежде этого не замечала. Я уверена, что фиолетовый и раньше был в твоей ауре, но тогда я видела только желтый, говорящий об интеллекте. Адриан не настолько опытен в чтении аур, как я… Удивительно, он обратил внимание на то, что я пропустила.
Но впору было изумляться мне самой. Одухотворенность, страстность… это точно про меня? Адриан верит, что мне присущи такие качества? Меня бросило в жар. Меня охватил восторг… и смущение.
Соня, кажется, хотела что-то еще сказать, но передумала. Она кашлянула:
— Ладно. Мы на месте. Больше спасибо, что подвезла.
— Не за что, — отозвалась я. Меня до сих пор переполняли размышления о фиолетовом цвете. — Счастливого пути!
Соня открыла дверцу, но внезапно повернулась ко мне.
— Ой, у меня же есть кое-что для тебя. Кларенс просил передать.
— Кларенс?
Соня порылась в сумочке и достала конверт.
— Он категорически требовал, чтобы я тебе отдала это без лишних свидетелей. Ты знаешь, как он упирается, когда ему что-то взбредет в голову.
— Конечно. Спасибо.
Соня вышла, прихватив багаж, а я с любопытством вскрыла конверт, даже не отъехав. Я обнаружила фотографию. Кларенс и молодой парень, примерно моего возраста, похоже — человек. Оба стояли, обняв друг друга за плечи, и улыбались. У неизвестного юноши были прямые светлые волосы, доходящие до подбородка, и яркие голубые глаза, выделяющиеся на загорелом лице. Он выглядел невероятно красивым, и, хотя казался беспечным, я заметила в его глазах печаль.
Внешность парня настолько приковала мое внимание, что я не сразу заметила его татуировку. Она располагалась на левой щеке абстрактный узор из полумесяцев разного размера, повернутых в разные стороны. Они напоминали виноградную лозу. Необычный и изысканный рисунок. Насыщенный цвет индиго гармонично перекликался с глазами парня. Присмотревшись, я заметила в очертаниях тату нечто знакомое. А еще я готова была поклясться, что из-под синих линий едва заметно поблескивает золото. Я чуть не выронила снимок. Полумесяцы оказались вытатуированы поверх лилии алхимиков. Я перевернула фотографию. На обратной стороне было нацарапано одно слово: «Маркус».
Маркус Флинч, которого Воины назвали бывшим алхимиком. С ума сойти. Ведь если не считать тех, кого держат под замком, как Кита, бывших алхимиков не существует. Это — на всю жизнь. Уйти из нашей организации невозможно. Однако замаскированная лилия означала обратное. А если Маркус просто сменил имя и алхимики упустили этот факт из вида? Маловероятно… Получается, Стэнтон и остальные солгали мне, когда говорили, что никогда не слышали о Флинче. Но почему? Здесь кроется серьезный конфликт? Неделю назад я бы не сомневалась в словах Донны. Но теперь, зная, как осмотрительно распределяется — или скрывается — информация, я задумалась.
Я еще пару секунд смотрела на фотографию, не в силах оторваться от голубых глаз Маркуса. Потом я все же убрала ее и вернулась в Амбервуд, решив держать снимок в секрете. Раз алхимики желают скрывать от меня существование Флинча, пожалуйста. Я выясню причину самостоятельно. Но моя единственная зацепка Кларенс и скрывшиеся Воины. Ну, хоть что-то для начала.
Я намеревалась отыскать Маркуса Финча и получить ответы на свои вопросы.
Вернувшись в общежитие, я, к своему удивлению, обнаружила Джилл сидящей у входа. Она расположилась в тени деревьев, где можно было наслаждаться хорошей погодой, не подвергаясь воздействию солнца. В Калифорнии, наконец, началось некоторое подобие осени, хотя здешняя погода вовсе не похожа на те прохладные ноябрьские дни, к которым привыкла я.
Джилл была печальна и задумчива, но, увидев меня, немного приободрилась.
— Привет, Сидни! Я надеялась встретить тебя. А то без телефона тебя не найдешь.
Я состроила гримасу.
Надо купить новый. А то сплошная засада.
Джилл сочувственно кивнула.
— Ты как, отвезла Соню?
Она сейчас на пути ко двору и Михаилу и, надеюсь, к более мирной жизни.
— Хорошо, — протянула Джилл. Она отвела глаза и прикусила губу.
Я уже успела достаточно хорошо изучить ее и понимала, девушка собирается с духом, чтобы что-то мне сказать. Но торопить Джилл не следовало, и поэтому я терпеливо ждала.
— Я это сделала, — сообщила она, прервав тишину. — Сказала Мике, что все кончено… совсем.
У меня полегчало на душе. Одним поводом для беспокойства меньше!
— Сочувствую, — ответила я. — Тебе было нелегко.
Джилл смахнула вьющиеся волосы с лица и задумалась.
И да и нет. Мика мне нравится. Я мне хотелось бы продолжать общаться с ним — как с другом, — если он пожелает. Но я не уверена. По-моему, он принял это близко к сердцу… А наши общие знакомые… они не очень-то мной довольны на данный момент.
Я еле сдержалась, чтобы не застонать. Все так удачно складывалось с положением Джилл в школьном обществе, а теперь разбилось вдребезги!
— Может, оно и к лучшему. Мы с Микой — из разных миров, и мне, в любом случае, не стоит надеяться на совместную жизнь с человеком. Еще я подумала о любви… ну, легендарной, настоящей… Джилл взглянула на меня, и взгляд ее смягчился. — У нас такого на было. Ведь если я буду с кем-то, то именно ее я и должна испытывать.
Я рассудила, что для девушки ее возраста легендарная любовь — немного чересчур, но промолчала.
— Но ты справишься?
Джилл вернулась обратно к реальности.
— Наверное, да. — Она слабо улыбнулась. — А когда это пройдет, возможно, Эдди захочет куда-нибудь сходить, но только подальше от кампуса. Здесь мы «родственники».
Джилл почти дословно повторила то, что я услышала вечером у Кларенса, и я потрясенно уставилась на нее. До меня вдруг дошло.
— Ты не знаешь… я считала, раз вы с Ангелиной в одной комнате…
Джилл нахмурилась:
— Ты о чем?
— О, господи! Почему я должна сообщать эти новости? Почему я не могу запереться у себя в комнате или в библиотеке и заняться чем-нибудь приятным, к примеру домашней работой?
