Эйнит (СИ) - Горышина Ольга (библиотека книг .txt) 📗
Кто-то схватил ее за ногу, но испугаться она не успела, потому что через мгновение уже сидела абсолютно мокрая на том же камне — вернее, как она теперь догадалась, на его зеркальном отражении. Дилан тоже был здесь, такой же мокрый и взъерошенный. И больше никого, но оба знали, что кто-то протянул им руку и исчез. Бесследно. Они оглянулись, как по команде. Будто бы ничего не изменилось
— такой же дикий лес. Только Малакая рядом нет.
Дилан вскочил с камня первым и протянул ей руку. Эна сжала его пальцы и прислушалась. Музыка. Волынка. Неужели?
— Ни одна свадьба не обходится без волынки, — процедил Дилан сквозь зубы.
Эна нервно закивала и вспомнила слова Лориэль — Деклан тогда возвращался со свадьбы. Может, другая свадьба должна разорвать этот круг? Не может же быть так, что все их старания по освобождению Деклана пошли прахом.
Дилан снял и отжал футболку, потом надел снова. Эна выкручивала свою на себе. Заодно они вслушивались в музыку. Всматривание в лес не давало никаких результатов — хижины не появлялись и у корней деревьев не открывались двери тайных домиков. Они пошли на звуки волынки, и те уводили их все дальше и дальше от озера, но Эна была спокойна, ведь Деклан оставался единственным, кому она еще могла здесь доверять.
Они бежали, и мох мягким ковром стелился под ногами. Деклан действительно сидел на камне в привычной позе и играл. Однако в слушателях у него был один единственный юноша. Нарядом он напоминал всадника. Только плаща не хватало. Вернее тот был, но служил юноше подстилкой. Наконец музыка стихла, но не потому что Деклан заметил незваных гостей. Он даже не повернул в их сторону головы. Он просто передал волынку юноше. Тот осторожно принял из его рук инструмент и разложил трубы на коленях. Его музыка не лилась, но напоминала хорошо заученную мелодию, которую ученик выдувал плечом раз за разом. Деклан поправлял его и, к большому удивлению Эны, делал замечания по-английски, хотя ростом его ученик напоминал фейри. Юноша все это время только молча кивал, а потом вдруг приподнялся на коленях и начал судорожно запихивать волынку в мешок.
— Я не смею больше задерживать тебя, — произнес он на чистом английском очень бегло и протяжно. Это не был британский выговор, не походил он и на ирландский говор — у него был калифорнийский акцент. Сердце Эны остановилось. Она узнала голос.
— Ты можешь не благодарить ее, Деклан.Я сделаю это за тебя.
Деклан поднял голову. Юноша обернулся с проворностью куницы. Мешок в руках закрывал половину лица, но не ту, где раньше алело родимое пятно. Эта сторона была чиста и бела. Лицо мраморной статуи, но зта статуя — Джеймс. Только имя застряло на губах. Они слиплись, будто на них наложили заплатку лепрекона.
— Не подходи ко мне, Эна. Еще не время, — произнес юноша.
В десяти шагах от нее он казался еще меньше, но они смогли все же глядеть друг другу в глаза. Только его лицо расплылось из-за дрожащих на ресницах Эны слез.
— Тебе придется подойти к ней.
Из-за камня или прямо из воздуха вышел всадник. Без коня, но в плаще. Только сейчас его бледный лоб стягивала золотая корона.
— У нее в руке кольцо, которое мы слишком долго искали.
— Хорошо, Ваше Величество, — Джеймс поклонился всаднику и повернулся к сестре. — Эна, только не пытайся обнять меня. Мне еще очень больно в человеческом обличье.
За его спиной раздался тихий смешок всадника.
— Оно не человеческое. Твоего человеческого тела больше нет. Но ты обрел то, которое было суждено тебе носить еще до рождения. И ты, Эйнит, — король вперил в нее ледяной взгляд, — не сумеешь скрыть волосами нашу отметину. Придет время, я самолично сотру ее, а пока твое место среди людей. Но я хочу, чтобы вся моя семья когда-нибудь собралась вместе. Потому-то у нас и считается страшным преступлением спутаться с человеком, но что делать, иногда любовь бывает сильнее разума. Только ничего не говори Лоризль. Очередная земная жизнь ее дочери не завершилась. Пока из троих я забрал лишь одного — Джеймса. Мзгги сбежала не по любви, а из страха отдать сына, которого я потребовал в женихи для своей дочери, но что загадано в кругу фейри, то исполнится — для нас столетия ожидания не так уж и долги.
Король обернулся к Деклану:
— Возвращайся в свою земную оболочку и постарайся больше не мешать Эйдану Фейерсфилду жить. Дай ему наконец покой. Никакого больше раздвоения душ, понял? И не заглядывайся на Лору Долвей, ее тело отпустит Мэгги, но не сейчас. У меня, — король неожиданно ткнул пальцем в Дилана и Эйнит, — есть очень хорошие шпионы в мире людей. Если я что-то прознаю, ты снова будешь развлекать мою жену. Ты человек, человек, не поверивший предупреждениям фейри, и твой удел страдать, когда фейри уходят в свой мир. Но тебе повезло — моя жена слишком любила твою музыку, потому позволила передать свои умения сыну. Верно, Джеймс? Ты же будешь играть не хуже отца, ведь так?
Когда тот кивнул, сердце у Эны сжалось. Это не Джеймс. Не Джеймс Долвей. Ее настоящий брат не отказался бы так легко от Шона Долвея. Он же не учитель танцев, который сдал чужого ребенка в приют. Он тот, кто качал его на руках младенцем и потом стоял на коленях подле его больничной койки и рыдал.
Их глаза снова встретились. Какие же они у него холодные. Осталось только лицо. Лицо, к которому нельзя прикоснуться. Джеймс сделал к ней шаг. Один. Второй. Третий. Эна протянула руку, чтобы побыстрее избавиться от кольца, и оно взмыло в воздух, перевернулось и упало на подставленную Джеймсом маленькую ладонь. Он сжал кулак, и Эна отметила, как ровно лег на костяшки большой палец — привычка каратиста. Как же так получилось...
— Я приду к тебе одиннадцатого ноября. Тогда мы свободны гулять по земле целый день.
Эна сжала кулаки, чтобы удержать себя на месте и не броситься к брату.
— Ты покажешься маме? — спросила она дрожащим голосом.
Джеймс покачал головой.
— Нет, ей так будет лучше.
И вдруг он резко обернулся к королю.
— Эмирэль сказала, что, получив кольцо, я смогу загадать одно желание. Это правда, Ваше Величество?
Король кивнул.
— Но боюсь, моя дочь забыла предупредить тебя, что если человек останется недоволен тем, что ты ему пожелаешь, то первое желание станет твоим последним, и магия фейри не будет тебе доступна. Не торопись.
Молчание длилось совсем недолго.
— Я уверен в своем желании, Ваше Величество, — сказал Джеймс так звонко, что у Эны в ушах зазвенело. — Да исполнится то, что я желаю.
Пожелания Эна так и не услышала. Джеймс церемонно раскланялся с ней, поднял со мха плащ, крепче сжал в одном кулаке кольцо, а в другом мешок с волынкой и убежал так быстро, что и куница бы не угналась за ним.
Король сделал шаг к Эне:
— Почти полночь. Вам пора вернуться в свой мир. Вы не можете остаться на свадьбу.
Король повернулся к Дилану и что-то сказал тому по-ирландски. Потом взмахнул плащом и начал медленно удаляться по тропке, пока не растаял в воздухе.
— Что он сказал тебе? — повернулась к Дилану Эна.
Тот стоял рядом белее мрамора. Потом молча шагнул к Декпану и протянул руку, за которую волынщик туг же схватился:
— Пойдем домой, — проговорил Дилан по-английски севшим голосом.
— Пойдем, — отозвался Деклан.
Эна закусила губу, чтобы не разреветься окончательно. Под босыми ногами вместо мха громко трещали сучья.
— Я принесу твою одежду завтра, — бросила Эна в спину Дилана.
— Я приду к тебе пить чай. Только отведу его домой, — буркнул он, не оборачиваясь.
Эна побежала обратно к озеру, понимая, что дома ей понадобится обыкновенный пластырь, и много! Малакай ничего не спросил. Только сунул подмышку ботинки и джемпер Дилана, пока Эна пыталась справиться с непослушными шнурками.
— Ты хоть футболку сними. Я отвернусь.
Она так и сделала, накинув сухую кофту на голое тело. Футболкой же попыталась подсушить волосы.
— Все хорошо? — спросил Малакай, осторожно заглядывая ей в глаза.
