Запретное путешествие 2: Реквием (СИ) - "Има-тян" (полные книги .TXT) 📗
- Что же дальше, Кетану? – хриплым и осипшим голосом прошептала яутка собственные мысли, уйдя в себя и не замечая более никого и ничего.
Комментарий к Глава 17. *наряд Секвеллы: https://vk.com/photo55156363_399010285
====== Глава 18. ======
Депрессия – это въедливое, вгрызающееся в мозг чувство пустоты, когда тебе нет ни до чего дела, когда тебе не к чему стремиться, когда не знаешь, что делать дальше, когда не видишь путей в будущее. И смысл жизни просто теряется. Эта пустота непросветной тьмой обволакивает сердце, душу и разум. Не даёт позитивным мыслям и идеям протиснуться сквозь занавесь и погружает с каждым днём во мрак, в бездну безысходности, угнетения и уныния. И порой только вмешательство других сил и событий могут дать так называемый толчок, зажечь “лампочку идеи” над головой и, наконец, осветить правильное направление в жизни и в будущее. Остаётся только ждать этого “пинка”, искать новое стремление, чтобы выкарабкаться из этого мрака пустоты. Но только не всегда всё так легко и не всегда это правильное направление и идея возникают по щелчку пальцев. Судьба должна сама дать тебе подсказку, некий знак, главное не проморгать его.
Душные и жаркие дни заключения в клетке на планете охотничьих угодий берсеркеров тянулись вечностью, каждый раз сопровождаясь возмущённым бурчанием недовольной аттурианки и угнетающим чувством отчаяния и обиды на всю жизнь и её злые шутки. Эврид не ела уже третий день, отказываясь от пищи, которую услужливо и бескорыстно приносил тот, что привёл её в этот лагерь. Сын всё так же презрительно косился в её сторону, когда проходил мимо, более не перемолвившись и словечком. Его словно подменили. Яутка осунулась из-за голодания, её изящные формы тела теперь портились выступающими ключицей и рёбрами, а лицо стало сухощавым и не привлекательным из-за заострившихся скул. Ко всему прочему добавились синюшные круги под глазами и покрасневшие от недосыпания белки глаз, делая самку похожей на ходячего мертвеца. Да и грязь на щеках и всём теле не придавала достойного вида убитой горем самке.
Секвелла, хоть и до сих пор злилась из-за эгоизма и опрометчивых поступков на Эврид, но и её сердце сжималось каждый раз, когда она видела яутку, печально вздыхающую, сжавшуюся в комочек в дальнем углу клетки, совершенно не реагирующую ни на какие вопросы, которые она ей задавала. Пыталась аттурианка даже немного растормошить её и вернуть надежду на лучший исход, говоря заумные речи об оптимизме, но и это не давало результатов. В конечном счёте, Секвелла только возмущённо фыркала и отворачивалась, теряя интерес к напарнице, сразу переключая своё внимание на берсеркера, что в одно и то же время приносил им еду и воду. Хоть здравый смысл и кричал о том, что она неправильно мыслит и идёт наперекор своим принципам, да только та женственная натура, требующая ласки и тепла сильных рук, брала верх, заставляя невольно любоваться мягкими изгибами мускул на чёрном теле самца, вдыхать еле уловимый запах его мускуса и млеть от этого.
- Я уже с ума схожу рядом с этой бпе, – каждый раз шептала Секвелла, одёргивая собственные предательские порывы.
И когда настал четвёртый день их пребывания в плену, всё тот же берсеркер принёс еду и воду, поставив в мисках на пол клетки. Его взгляд невольно упал сначала на аттурианку, что сразу удивительно оживилась и просияла, а затем переметнулся на скрючившееся тельце в дальнем углу. Он уже давно подметил, что эта самка ничего не ест, так и помрёт с голоду. А ведь он помнил запах её храбрости в тот самый момент, когда поймал, в ней было столько решимости, столько смелости, которая мгновенно увяла, стоило самке пообщаться с тем яутом, что стал первым помощником его отца. Нет, он ничего не имел против, даже не таил злобы на такое решение Лидера. Да и этот яут не зазнавался и проявлял не наигранное уважение к нему и остальным. Доблестный воин, ничего не скажешь. Недаром выходец из племени яутжа.
Но сейчас, даже против своей воли, берсеркер, чьё имя переводиться как Сумрак, не мог ни думать о некогда храброй яутке, что сама прилетела к ним. Что-то заставляло беспокоиться о ней. Хотя это чувство не назвать какой-либо привязанностью или неравнодушием. Просто хотелось вновь увидеть былую решительность этой отчаянной самки, ощутить аромат её смелости, исходящий от хрупкого на вид тела.
И идея, как это воплотить в жизнь, пришла к берсеркеру достаточно быстро. Переменившись в физиономии и сдвинув недовольно надбровные дуги, Сумрак тихо, но грозно, зарычал. Протиснувшись в узкий вход в клетку, при этом ошеломив растерявшуюся аттурианку, он приблизился к Эврид и с силой толкнул в плечо, что в итоге не дало результатов. Самка даже не соизволила вздрогнуть или взглянуть на него.
«Не окочурилась случаем?» – склонил берсеркер голову набок, тихо урча и рассматривая яутку.
- Эй, Терпей (Предательница)! – воскликнул воин, слегка пнув худощавое тельце.
- Не смей называть меня так, тварь, – совершенно безэмоционально отозвалась сразу яутка, не глядя на обидчика.
«Жива», – сделал выводы из произошедшего берсеркер и снова проурчал.
- Поднимайся! – скомандовал тут же он, но самка даже и не подумала подчиниться, словно и не слышала его вовсе. И это вызвало мгновенный всплеск негодования у воина, что в ту же секунду нагло схватил Эврид за засаленные валары и потащил тело яутки на выход.
Взвизгнув от резкой боли, Эврид стала брыкаться и оказывать сопротивление, да только сил не хватало, чтобы дать достойный отпор противнику, посмевшему так непристойно обращаться с ней. Через минуту берсеркер выволок её из клетки и потащил в неизвестном направлении. Брыкаясь и визжа, яутка чувствовала, как кожу царапают попадающиеся на земле камни и ветки. Берсеркер остановился лишь на секунду, а затем Эврид ощутила, как её тело с лёгкостью поднимают вверх за многострадальные валары и отправляют в свободный полёт. Даже ничего не успев сообразить, яутка увидела только сине-зелёный небосвод, а потом всей кожей почувствовала леденящий холод воды, в которой она через миг очутилась. Вынырнув и жадно хватая ртом воздух, Эврид словно очнулась от анабиоза, ничего не понимая, лишь видя перед собой широкую и быструю реку, а также берсеркера, гордо вскинувшего подбородок, стоящего на берегу.
- Ты какого к’жита вытворяешь, подлюга?! – тотчас заорала она возмущённо, то и дело, пытаясь удержать равновесие, которое постоянно подводило из-за скользких камней под ногами.
- От тебя уже смердит на километр, вот и решил подсобить, а заодно и привести в чувства, – совершенно спокойно осведомил Эврид берсеркер, вызвав тем самым возмущённое фырканье.
- Так не честно! Я тоже хочу искупаться, – вдруг издалека заорала Секвелла, вцепившись в прутья клетки, глядя в их сторону.
Недолго думая, Сумрак потопал ко второй пленнице, после чего Эврид услышала истошные вопли аттурианки, которую таким же способом тащили прямиком к реке.
- Это уже не смешно! – сверкнула злобой в глазах яутка, когда Секвелла с коротким писком полетела в воду, подняв тучу брызг. Уже изрядно продрогнув, Эврид решается покинуть ледяную реку и выходит на берег, с сосредоточенным видом начиная выжимать из юсы влагу. Мех на воротнике мало того, что превратился из белого в серый, так ещё похож на игольчатую обсосанную шкурку дохлого зверька, каковой в принципе и являлся.
- Надрать бы тебе задницу, берсеркеровское отрепье, – возмущённо бубнит под нос яутка, украдкой поглядывая на только что вышедшую на берег подругу по несчастью, выражение лица которой приобрело обиженно-кислую мину с надутыми губками. Оно и не мудрено. Секвелла думала, что берсеркер, кому она так симпатизировала, с ней будет повежливее, чем хотела утереть нос яутке, да только получилось, как всегда, всё наоборот.
- Так постарайся! – внезапно заявляет берсеркер, кидая в руки Эврид её же один из кинжалов, ввергая самку в недоумение. – Если кишка не тонка и силёнок хватит.
- Не будь таким самонадеянным, салага, – ехидно ухмыляется яутка, взвешивая в ладони оружие. – Хоть я и не ела четыре дня, но силёнок хватит тебя грохнуть и выпотрошить.
