Песня ветра. За Семью Преградами (СИ) - "ВолкСафо" (серия книг .txt) 📗
- Проклятье! – рычала гномиха. – Какой же ты здоровый!
Рада уже не слышала, ответил ей Кай или нет. Она изо всех сил держала отрезок веревки, соединяющий ее с Улыбашкой, чтобы не дать гномихе сползти вниз. Руки практически разрывались от усталости, внутри мышц вскипела кислота, Рада уже не помнила, когда в последний раз она наполняла легкие воздухом. Гномиха была тяжела как грех, или как все скалы мира, вместе взятые.
Сколько все это длилось, она не знала, только через целую вечность над краем бездны показались две каменные ладони, и Улыбашка помогла ильтонцу взобраться на снег. Он со стоном перекатился подальше от пропасти и растянулся во весь рост, больше не шевелясь. Рядом точно так же упала гномиха, дыша тяжело и шумно и ругаясь через каждые полсекунды.
Отдаленный грохот внизу подсказал, что их платформа, вернее то, что от нее осталось, все-таки долетела до дна бездны. Рада отогнала непрошенную мысль, что столько же по времени сейчас могли лететь они сами. Рядом с ней в сугробе судорожно дышала Лиара, то и дело утирая ладонями мокрое от пота лицо.
- Ну что ж, дамы и господа! – с трудом прокаркал через боль валявшийся в стороне от них эльф. – Я поздравляю вас! Шестую преграду мы прошли. И мы первые, кто когда-либо делал это, первые в истории всего мира.
- Твою же бхару!.. – прокряхтела ему в ответ гномиха.
========== Глава 18. Вопросы веры ==========
На то, чтобы прийти в себя после переправы через шестую преграду, друзьям понадобилось три дня, и на этот раз Алеор не настаивал на том, чтобы они двигались вперед как можно быстрее. Из всех пятерых путь могли продолжать разве что Рада с Улыбашкой, но они совершенно не рвались навстречу приключениям. Обеих с ног до головы покрывали синяки и ссадины, у Рады, к тому же, сильно болели отбитые кости в руках, которые Кай пока еще излечить был не в состоянии. Потому они отдыхали, если это слово в данной ситуации вообще было применимо.
В первые часы после того, как им удалось преодолеть Летающие Острова, Кай лежал без сознания, и они-то и были, наверное, самыми сложными за все долгие недели путешествия. У друзей не было дров, чтобы разжечь костер и приготовить горячую пищу, не было воды, чтобы промыть и перевязать рану Алеора. Булыжник раздробил ему коленную чашку и выломал кость, которая теперь торчала из раны наружу. В пылу сражения с самой смертью он еще как-то держался в сознании, превозмогая боль, но как только преграда была пройдена, упал бездыханным рядом с Каем. И вся забота о них обоих легла на плечи женщин.
Лиара, хоть и сама едва держалась на ногах, заставила себя выбрать из воздуха самые теплые потоки и окружить ими друзей, не пропуская к ним ни холодный ветер, ни мороз. После нескольких неудачных попыток у нее даже получилось наметать с помощью потоков точно такое же снежное укрытие, как делал Кай, и создать в нем более-менее приемлемую температуру воздуха. Во всяком случае, замерзнуть во сне им теперь не грозило, но Рада с Улыбашкой все равно в унисон стучали зубами, кутаясь в одеяла.
Ногу Алеора трогать Лиара не решилась. Перелом был слишком тяжелым и страшным, чтобы она смогла вправить его. Посовещавшись, они перетянули его бедро тугим жгутом из эльфийской веревки, чтобы Алеор не умер от потери крови, и решили дожидаться Кая. На морозе такие фокусы становились вдвойне опасны: конечность могла окончательно отмерзнуть, особенно при сложном открытом переломе. Но никакого другого выхода у них не было, оставалось лишь надеяться, что Алеор выдюжит до того момента, как очнется Кай.
Ильтонец открыл глаза часа через полтора после крушения их платформы у края пропасти. Взгляд у него был абсолютно мутным, и он не слишком хорошо понимал, где вообще находится, до тех пор, пока Рада не показала ему ногу Алеора. После этого Кай немного пришел в себя, собрал последние свои силы и вправил с помощью Черного Источника кости эльфа на место, зарастив сквозную рану в ноге. После этого оба они навзничь растянулись на полу снежного дома и долгие часы никак не реагировали на своих спутников. Да оно и немудрено: при такой-то ране. Исцеление отнимало поровну сил и у целителя, и у исцеляемого.
Лиара и сама чувствовала себя иссушенной до предела. Долгие недели они уже двигались через преграды на запад, и все эти недели она почти постоянно применяла свои способности, помогая спутникам преодолевать тяжелые препятствия. Нагрузка была постоянной, каждый раз Лиара чувствовала себя лимоном, который обхватила чья-то сильная ладонь и выдавливала из него сок до тех пор, пока не оставалась лишь измочаленная кожура. Потом ей давали передышку в пару часов и вновь давили, выцеживая из нее еще столько же. А еще позже, когда, казалось бы, уже не оставалось совсем ничего, давили вновь, и вновь она наскребала ничтожные остатки сил, чтобы держаться.
И теперь эти силы ушли все, словно вода в песок. Ее хватило лишь на снежный дом и первую помощь Алеору. После этого Лиара уселась на свое одеяло в уголке, куда не задували ледяные порывы ветра, и совершенно пустым взглядом уставилась перед собой.
Никогда она не думала, что однажды ей будет так тяжело. Детство в приюте, какой бы полуголодной и трудной там ни была жизнь, совершенно не подготовило ее к такому. Даже весь предыдущий путь, который они прошли от Латра до Алькаранка и дальше, до Рамаэля, даже он теперь казался ей легкой прогулкой в компании друзей. Конечно, нападение Своры, Топи, бешеная скачка в попытке уйти от погони и сражение с Сагаиром на штормовых волнах Северного Моря не были мелочью, от которой легко можно отмахнуться. Лиара помнила и то, насколько сильно она уставала, как волновалась, как грыз ее страх, не давая вздохнуть, но после того, как они преодолели горы, все это отошло на второй план. Эрванский кряж просто перечеркнул всю ее прошлую жизнь, могучей преградой встав между Лиарой прошлой и Лиарой будущей, а сама она все брела по дороге между этими двумя точками, измученная, изнуренная, совершенно безразличная ко всему.
Это было очень странное ощущение – ощущение пути. Словно она зависла в воздухе в огромном нигде, ничего больше из себя не представляющая, лишенная всего, отупело тихая. В горниле из постоянных нагрузок, усталости и риска собственной жизнью сгорело ее желание попасть в Данарские горы, ее вечная неуверенность в собственных силах, мысли о том, что она только обуза, мысли о том, что она оставила за своей спиной. Ни прошлого, ни будущего теперь не было у Лиары. Только дорога, каждый шаг по которой был смертельно опасен. Словно каждая оставшаяся за спиной преграда сдирала с нее еще один слой иллюзий, глупости, фальши. Не за тем ли ты позволила создать их, Великая Мать? Ведь ничто в мире не происходит против твоей воли, потому что ты и есть мир. Не за тем ли нужны эти преграды, чтобы однажды быть преодоленными? И сколько преград стоит внутри нас самих, преград на пути к нам самим, чистым и настоящим?
Рядом, устало понурив головы, дремали, завернувшись в одеяла, Улыбашка с Радой. Гномиха тихонько посапывала; она устала настолько, что на этот раз даже душераздирающий храп не сотрясал стены маленького снежного укрытия. Рада клевала носом, то совсем отключаясь, то рассеяно вскидывая голову и оглядываясь по сторонам. Ее бок касался бока Лиары, и от этого было тепло, так тепло, что можно было забыть про зимнюю стужу за стенами, небо, что постоянно просыпалось снегом, ветра, такие жестокие и злые в эту пору.
Эту дорогу они делили поровну, просто и прямо. Вместе они шагали прочь от своего прошлого, оставив позади столько всего, что раньше казалось важным, нужным, дорогим. И тяжесть пути срывала с них обеих одну маску за другой, обнажая истинное, по-настоящему ценное. Руку, что поймает, когда ты падаешь, плечо, на которое можно опереться, тепло, когда кажется, что в мире не осталось больше ни частички солнца. И свет, таинственный, неописуемый, невероятный свет, торжествующе и смеясь, вторгающийся в самую черную тьму, разгоняющий ее прочь с игривой легкостью. Солнце, что обе они несли в груди, одно единое солнце на двоих.
