Мемуары рядового инквизитора. Господин королевский некромант (СИ) - Романова Галина Львовна

Они вошли, одолев последние три крутых ступеньки, в небольшой сводчатый зал. К двум колоннам были прикреплены факелы, подсвечник с тремя свечами озарял секретарский стол. Еще одним источником света была жаровня с тлеющими углями. Стоя перед нею на коленях, помощник палача старательно раздувал огонь. Были видны его блестящие от пота надутые щеки и прищуренные от дыма глаза.

Секретарь уселся на свое место сбоку, в стороне от ведущего допрос инквизитора. Тот приветственно кивнул вошедшим, но не пошевелился, чтобы встать. Гость сам вскинул руку, посылая более молодому коллеге свое благословение.

- Ваше священство…

- Брат, - он запнулся, всматриваясь в полутьме в смутно знакомое лицо. Прошли те времена, когда инквизиторов можно было пересчитать по пальцам. – Брат Антон.

- Да, ваше священство.

- Зачем меня призвали? – старый инквизитор не спешил присаживаться, опираясь на столешницу.

- Случай… нетипичный, - признал пра Антон. – Посмотрите, может быть, вы сможете что-то сказать…

Он кивнул через плечо, и пра Михарь со вздохом обернулся. Да, старость не в радость. Но и опыт тоже. Что поделать, если он не только один из самых старших инквизиторов, кому здоровье позволяет оставаться на службе, но и чуть ли не единственный, кто обладает и {дополнительными навыками! }

Когда-то пра Михарь был целителем. Он закончил – пусть не блестяще – Колледж Некромагии и первое время честно подвизался на этом поприще, тем более что целителей, которые лечили наложением рук и магией, было тогда наперечет. Но потом судьба подкинула ему проблему, мимо которой он не мог пройти просто так. Свои знания и навыки целительства он использовал для того, чтобы осудить и свершить правосудие, а потом еще и покарать преступника. Этого было достаточно, чтобы отступником заинтересовалась Инкизиция – врач должен исцелять, некромант – упокаивать и прерывать жизнь. И никак не наоборот. Ему грозила кара – или, как альтернатива – служба в рядах Инквизиции. Михарь Травничек выбрал второе и стал пра Михарем, инквизитором с навыками целительства. Он был одним из немногих инквизиторов, который продолжал практиковать высокое искусство целительной магии, и сейчас, видимо, понадобились его услуги как лекаря.

Он обернулся в темный угол, скупо освещаемый только отсветом одного из факелов и жаровней. Темная фигура при этом выдвинулась ему навстречу, обретая знакомые очертания палача. Поверх простой рубахи тот накинул кожаный передник, уже заляпанный чем-то темным и больше, чем когда бы то ни было, походил на мясника.

- Пра…

- Дайте мне свет, - пра Михарь шагнул ему навстречу.

Приведший его служка подхватил лампаду, встал рядом, за левым плечом. Слабый огонек позволял старческим глазам разглядеть распяленную на колесе фигуру.

Молодой еще – подумалось, что практически все присутствующие здесь моложе его, так что все относительно – голый мужчина с закрученными назад локтями висел, прикрученный вниз головой. Лицо его тонуло в тени, но грудная клетка судорожно шевелилась, то вздымаясь, то опадая. Впрочем, это было не размеренное дыхание, а скорее судороги, не сулящие ничего хорошего. Как целитель, пра Михарь видел, что человеку осталось недолго. И это было так, даже если не принимать во внимание раны и ожоги на теле. Пытка явно длилась не первый день.

Не обращая внимания на грязь под ногами – блевотина, кровь, моча, кал, смешанные с водой и – пра Михарь встал перед узником на колени.

- Свет.

Огонек лампады приблизился. Можно было рассмотреть запрокинутую голову, острую бородку, окровавленные губы и тонкий нос с трепещущими ноздрями. Почему-то ноздри заинтересовали старого инквизитора больше всего. Ноздри породистого носа. Аристократ или…

- Имя?

- Людвиг Гильбертен. Университет в Берлине. Он…

Взмах руки. Сказанного достаточно. Значит, образованный человек. Значит, знал что-то такое…

- Что ты знаешь, Людвиг Гильбертен?

- Он утверждает, что настали последние времена, - подсказал за спиной пра Антон.

- Вот как?

- Твердит о приходе Тьмы с востока…

- Вот как?

О Тьме-с-Востока твердили давно. С тех пор, как этот самый Восток открыли. Мол, однажды солнце не встанет и вместо ожидаемого нового дня придет вечная ночь. И еще много чего говорили, но…

Узник что-то прохрипел. Слов было не разобрать.

- Что он говорил? – спросил пра Михарь.

- Он больше ничего не сказал, - в голосе пра Антона послышалась чуть ли не детская обида. – Твердил только, - инквизитор пошуршал допросными листами, что-то вроде «Идет Тьма с Востока»… «бойтесь Тьмы с Востока»… «Тьма с Востока падет на ваши головы…никто не убережется…» И так далее. Как заведенный…

- Что он сказал {сейчас? }– пра Михарь поднял взгляд на палача. Тот пожал плечами.

- Последнее время он ничего не говорит. Только хрипит и стонет. Вы можете что-нибудь сделать?

- Что, например? – пра Михарь, не вставая с колен, обернулся на коллегу. – Прочесть его мысли или…

- Вы целитель, вам лучше знать.

«Целитель!» Скажут тоже. Почти тридцать лет ему внушали, что он должен забыть о том, что является целителем – мол, ты опозорил свое звание и лишился права на него! – и вот теперь… Но в чем-то они правы. Старый инквизитор коснулся ладонью диафрагмы узника. Сосредоточился.

Плохо.

- Отвяжите его.

- А? – палач наклонился ближе.

- Отвяжите. Положите на ровную поверхность… Не на пол! Иначе я отказываюсь работать с таким материалом… Нет! – выдохнул он, когда служка коснулся его локтя, пытаясь помочь подняться. – Я сам!

Встал, отступил в сторону и молча стоял ждал, пока палач и его помощник укладывали жертву на пыточную скамью. Других ровных поверхностей тут не было – за исключением письменного стола.

- Не надо, - остановил помощника пра Михарь, когда тот по привычке начал сноровисто прикручивать узника к скамье. – Обойдусь.

Он склонился над телом. Узкое длинное лицо узника было багровым от прилившей крови. Грудная клетка все еще дрожала, и, если положить руку на грудь, было слышно, как трепещет сердце. Несколько коротких касаний к солнечному сплетению, вискам, лбу, чреслам – и общая безотрадная картина стала ясна.

Ничего нельзя было сделать. Узник умирал. Как целитель, пра Михарь мог лишь ненадолго продлить его жизнь – но лишь для того, чтобы потом агония наступила быстрее.

Однако получить ответ на вопросы было важнее. И он сжал ладонями виски умирающего. Ощутил, как сила полилась через пальцы вовне.

{- Говори…}

По телу узника прошла судорога. Он скрежетнул зубами, выпрямляясь. Глаза его вылезли из орбит

- Идет… - послышался невнятный хрип, - он идет… Он близко…

- Кто? Кто идет?

- Он…

Тело задергалось, забилось так, что застучали по скамье голые пятки. Пра Михарь навалился на него, стискивая ладонями голову узника, впиваясь ногтями в холодную липкую кожу, стараясь удержать контакт. Узник завыл, стукнулся несколько раз затылком…

И в разум священника хлынули образы.

{Туча наползает от горизонта, постепенно охватывая весь мир. Последние солнечные лучи прошивают ее насквозь, как копья – воду. В ее недрах ворочается тьма, разбавляемая бордовыми вспышками. Брюхо тучи глухо бурчит. Там что-то упруго шевелится… Слышится грохот и треск – и какая-то тень зигзагом несется к земле.

Это змей. Отчаянно извиваясь всем телом, беспорядочно взмахивая переломанными крыльями, он изо всех сил старается удержать высоту, отдалить миг падения, но тело летит вниз, вниз – навстречу разверзающейся пасти бездны. Трубный рев, в котором смешались ярость, страх и отчаяние, раскалывает тишину. Ему отзывается глухое бормотание тучи, и все стихает, когда змей скрывается в проломе распахнутой пасти бездны. Волной доносится эхо последнего крика, но его заглушает хряск ломаемых костей. Взрывная волна прокатывается по миру…}

…- пра? Пра Михарь? Что с вами?