Осколки старого мира (СИ) - Нетылев Александр Петрович (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
И все три почему-то нацелились конкретно на Килиана. Молодой ученый отступил назад, но тварь упорно преследовала его. В его руках появилась шпага, тут же разделившаяся на две. Не уважал Тэрл такие штучки: часто их заказывали неумелые бойцы, думающие, что такой «неожиданный ход» даст им преимущество, — и явно недооценивающие тот уровень фехтовального мастерства, который нужен, чтобы владеть двумя клинками одновременно. Килиан не был настолько искусным фехтовальщиком, это воин видел ясно.
Впрочем, это не имело значения. Обе шпаги ранили одну из морд твари, но раны тут же затянулись буквально на глазах. Искусный фехтовальщик, не искусный — какая разница, если твое оружие не причиняет противнику никакого вреда?
И в этот момент свое веское слово сказал тот участник боя, которого Тэрл с самого начала сбросил со счетов. Местный палач, низкорослый, неповоротливый толстяк, страдавший одышкой, обрушил на шею твари то, что было у него в руках: раскаленный докрасна железный прут.
Оглушительный рев трех глоток ударил по ушам, отражаясь от каменных стен. Отвлекшись от ученого, три пасти вцепились в палача, подтянули его поближе к «туловищу» и насадили на шипы. Тварь будто втягивала в себя подкожный жир, высушивая жертву до состояния обтянутого кожей скелета и одновременно — прямо на глазах увеличиваясь в размерах.
Это была омерзительная картина, но заметил Тэрл и кое-что, добавлявшее оптимизма. В отличие от прочих ран, ожог на шее не заживал!
— Все правильно, — озвучил его мысли Килиан, — Прижигаемые раны не регенерируют! Как у тролля или гидры!
— Вижу, — подтвердил воин, — Отвлеки ее!
Чтобы добраться до остальных прутьев, нужно было проскочить мимо существа. И здесь та нездоровая одержимость ученым, которую оно продемонстрировало, могла сыграть на руку.
Выступив вперед, Килиан закрутил шпаги перед собой. Предположения Тэрла подтвердились: фехтовальщиком он был невеликим. Что-то умел, конечно, но такие почти танцевальные движения больше подходили, чтобы красоваться перед девками, чем для реального побоища.
Три удара, три неглубоких царапины на мордах чудовища. Две головы взревели от боли, третья попыталась укусить ученого, но тот отпрыгнул назад. Тварь последовала за ним, бросив останки палача, и Тэрл решил, что это его шанс.
Проскочив под крылом твари, воин ухватил один из раскаленных прутьев. Эх, сюда бы лук с зажигательными стрелами… Увы: лук уже давно не был распространенным оружием в Идаволле. Подскочив со спины… или, скорее, просто с задней стороны, Тэрл одним ударом срубил одну из змеиных шей, тут же приложив прут к ране.
Оказывается, раньше это существо шептало от боли. В этот раз рев был столь громким, что перед глазами поплыли цветные круги. Оторвавшись от Килиана, оставшиеся головы чудовища атаковали Тэрла. Но на этот раз у них не было преимущества неуязвимости. Два удара. Два приложения прута. И желудеобразный корпус чудовища плавно осел на пол.
Существо было мертво. Но на всякий случай Тэрл распорол корпус мечом и положил раскаленный прут внутрь. Мало ли что.
— Да уж, впечатляет, — тяжело дыша, высказался Килиан, — Надо будет потом вскрыть ее и исследовать.
Он серьезно? Тэрл воззрился на ученого в немом удивлении. Больше всего он ожидал, что гражданский, столкнувшийся с подобным, будет в шоке и истерике. Если ранее имел дело с тварями порчи, то может, сохранит хладнокровие и собранность. Но сразу же думать об исследованиях? Воистину, эти ученые совершенно двинутые.
— У нее невероятно быстрый обмен веществ, — продолжал юноша, — Вряд ли она прожила бы более нескольких часов. Но за эти несколько часов выросла бы втрое, а то и больше. И все это время была бы голодна. Такой гибрид белой акулы с бабочкой-однодневкой.
— И с виверной, — добавил Тэрл, судивший больше по внешнему виду.
— Про амфисбену не забывай, — кивнул Килиан, — Единственное известное мне жизнеспособное существо с несколькими головами.
Увидев недоуменный взгляд воина, он поморщился:
— Это тоже тварь Порчи. Вымершая.
— Значит, не такое уж жизнеспособное, — хмыкнул Тэрл.
Кривая усмешка была ему ответом.
— Да уж… И эта тварь, хоть и живуча, еще менее жизнеспособна. Собственно, она не дожила бы до того, чтобы дать потомство. Ее вывели для сражений и диверсий, и ни для чего больше.
— Вывели? — переспросил гвардеец, у которого возникло нехорошее предчувствие.
— Разумеется, — кивнул ученый, — А ты думал, мать-Природа создала бы такой бред? Живет несколько часов, заточен под убийство всего вокруг и к тому же рождается… или скорее вылупляется… в человеческом теле?..
Он осекся.
— Подожди-ка… Сколько его товарищей погибли при нападении? И куда вы дели их трупы?..
Ему не нужно было пояснять дальше. Тэрл понял.
Лана изо всех сил старалась не думать о том, что сейчас происходит в подвале. Ну, знаете: «Не думай о белой обезьяне… Думай о чем угодно, кроме белых обезьян… Ни в коем случае не думай о белых обезьянах, которые пляшут и бьют в барабаны».
Она отнюдь не осуждала Тэрла. Собственно, один из первых уроков, которые преподали юной чародейке, это не осуждать всех, кто не соответствует Высокому Моральному Стандарту. Она понимала, что если даже вещи, которые творит человек, кажутся ужасными, это может быть необходимостью. Вопрос, конечно, еще в целях, ради которых это делается, но цель спасения Лейлы и Амброуса была несомненно благой.
В общем, она не осуждала происходящее, но это не значит, что она могла относиться к этому спокойно. Все-таки убийца, несмотря на все странности, тоже живой человек. Ему тоже больно.
Ассоциативно ее мысли перешли на совсем другого человека. Ведь маркиз Амброус, если он вообще еще жив, сейчас тоже в плену. Не исключено даже, что его тоже пытают. И от этой мысли настроение чародейки стало совсем поганым.
Амброус ей определенно понравился. Он был красив, но не нарциссичен, умен, но не зануден, куртуазен, но не лицемерен, мужественен, но не груб. В общем, все его качества не доходили до той грани, где из привлекательных становились отталкивающими.
О, разумеется, чародейка не строила на него никаких планов. Она прекрасно понимала, что, во-первых, это жених ее подруги, и во-вторых, человек несвободный в плане своей личной жизни. Конечно, она знала и то, что для аристократа естественно жениться по расчету, после чего завести любовницу; но такой вариант рассматривать она не собиралась из элементарного самоуважения. Да, в общем-то, эжени Иоланта Д’Исса привыкла, что мужчинам, которые нравились ей, она не нравилась, а мужчины, которым она нравилась, не нравились ей.
И безотносительно того, светило ли ей что-то, ей было попросту его жалко. Он же сейчас, возможно, страдает.
Оставалось надеяться, что информация от пленника поможет найти и спасти его. А пока Иоланта бродила по замку, не зная, куда себя приткнуть. Стражники косились на нее, но не задерживали. Она знала, что не все одобрительно относились к присутствию чародеев: в Идаволле, в отличие от Иллирии, магию не любили. Но лезть в дела государственной важности дураков не было.
Сперва она зашла в комнату Лейлы, подумав, что, возможно, эжена Нестора стоит сменить. Учитель, однако, покачал головой и пояснил, что вполне может поддерживать Лейлу в стабильном состоянии и успевать при этом отдыхать. Лана по этому поводу испытывала смешанные чувства. С одной стороны, за Лейлу можно было пока не бояться. С другой, ей все же хотелось принести пользу.
Немного поговорив с наставником, девушка отправилась к себе. В попытке отвлечься от мрачных мыслей она взяла краски и стала рисовать.
Как и большинство чародеев, Иоланта была творческой натурой. В детстве она еще и любила играть на арфе, но тягу к этому виду искусства у нее отбило окружение, обесценивавшее ее музыку. А вот рисование оставалось одним из любимых ее занятий, наравне с танцами и поэзией. Она никогда не рисовала людей: для чародея это было бы грубейшим нарушением техники безопасности. Но вот пейзажи у нее получались… даже не то что красивые. На ее картинах чувствовалась их душа.
