Между Призраком и Зверем (СИ) - Сурикова Марьяна (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
Мой ласковый зверь, который не пугал, как мужчина, не злился, как мужчина, который согрел на ступенях старой часовни, вернув в сознание после той жуткой ночи у помешанного Ириадена. А ещё выбрал именно меня вместо собственной пары.
«Я тебя очень люблю, снежное чудо», - заглянув в кошачьи глаза, мысленно призналась барсу. А он растянулся на полу, опустил голову на лапы, блаженно жмурясь и позволяя себя гладить. Я не выдержала в какой-то момент и поцеловала розовый мокрый нос, а барс даже не фыркнул, не выразил протеста. У зверей есть инстинкты, но нет человеческого разума, и порой хищники милосерднее людей.
«Побуду с ним совсем немного, ну хоть чуть-чуть», - решила я и вытянулась рядом, прильнула к сильному гибкому телу и прижалась щекой к огромной лапе. Длинный хвост с белоснежным кончиком лег поверх моего бедра, обвил ногу.
Я ощущала покой, какого давно не испытывала. Чувство защищенности обволакивало мягким теплом, позволяло расслабиться и тоже закрыть глаза, слушая тихое дыхание моего зверя. Я неожиданно для себя самой уснула, позабыв о тревоге и о том, что успокоившийся барс имел свойство обращаться обратно в опасного и непредсказуемого мужчину.
ГЛАВА 19
Пробуждение вышло ранним, и очнуться довелось на ковре гостиной в объятиях обнаженного и безумно разгневанного императора. Догадаться, что я не торопилась расколдовывать его, оказалось нетрудно. Однако, обратившись, владыка не спешил будить, он терпеливо ждал, пока сама раскрою глаза, сонно потянусь и положу руку на... плечо, гладкое, мускулистое и без признаков шерсти.
- Ох!
Я рванулась в сторону, но «убежала» недалеко. Буквально на метр к краю ковра и на полметра обратно, точно к середине.
- Так значит? - Кериас гневно смотрел на мое побелевшее лицо, заключив меня в капкан рук.
- Прости... те, - использовала абсолютно бессмысленное в данной ситуации слово.
- Заслужишь, - выдал разгневанный повелитель.
- Чт-то?
- Прощение!
Легкое шелковое платье с кружевной вставкой на груди разошлось по швам. Упало на пол, угодив под ноги владыке, когда Кериас, крепко прижал меня к себе и понес в спальню.
Я металась на широкой кровати, стремилась вырваться, но мужские руки держали крепко, пыталась ускользнуть от его губ, но они оказывались повсюду, обрывали новое движение на полпути, предотвращая бессмысленные попытки сбежать.
- Отпустите, - из-под дрожащих ресниц выкатилась первая слезинка, прочертила дорожку по щеке до шеи, где он остановил ее, поймав соленую каплю языком, - пожалуйста.
Мне не было больно, но стыд обжигал кожу, а сознание того, что это, по сути, наказание, жгло душу. Но разве после всего я ожидала особой трепетности? Неужели надеялась, будто от этих слишком личных прикосновений у него тоже перехватит дыхание? Разве и правда верила, что трепет и томление, более подходящие неопытным девушкам вроде меня, не позволят ему исследовать мое тело с требовательной циничностью? Чего я хотела?
Он отпустил. Не сразу, а лишь когда собрал губами все слезы и каждый сантиметр моей обнаженной кожи выплатил собой долг, заменив тем словесные извинения, и когда мир для меня перестал быть единым целым.
Я тяжело приходила в себя, медленно возвращалась в сознание, составляя его обратно из разрозненных частей, чтобы в итоге увидеть широкую спину одевающегося императора. Он почти в точности повторил для меня ту ночь, когда впервые осмелилась угрожать, что выпью его жизнь, а затем отстранился. Оставил задыхаться на кровати, накинул на плечи халат и ушел не оборачиваясь.
Я плакала. Сидела, обхватив руками голые колени и уткнувшись в них лбом. Дверь, скрипнув, отворилась, и я вздрогнула, быстро вскинула голову и увидела на пороге императорской спальни черноволосую кошку. Она прижимала к груди пузатый графин из темного стекла и настороженно смотрела на меня. Лицо ее вновь казалось старше, испещренное тревожными морщинками.
- Он велел, - начала она, - чай принести, успокоительный. Выпьешь?
Хотела покачать головой и попросить оставить меня в покое, но надолго бы все равно не оставили. Я - лекарство, а оно императору необходимо. Откажет себе в нескольких приемах, зато потом скрутит сильнее, еще болезненней, и придется вернуться к проверенному средству вновь.
Брюнетка приблизилась к кровати и протянула графин. Я взяла, машинально поднесла ко рту, отпила и закашлялась, сразу же вспомнив отца и его средство против душевных расстройств, рекомендованное хозяином гостиницы. В ответ на мой изумленный взгляд магиня пожала плечами.
- Самый крепкий «чай» из императорских погребов.
Она, словно в смятении, поспешно отвернулась и присела на край постели, устроившись вполоборота. Голос звучал непривычно тихо и неуверенно.
- Я подумала, ничто другое не поможет. Ведь он...
Брюнетка прервалась, а я в изумлении заметила, как печально поникли ее плечи.
- Ведь он взял тебя силой, - на тяжелом выдохе закончила она и прикрыла глаза ладонью.
Я даже растерялась, но не от ее выводов, а оттого что Эвелин как будто переживала за меня. Быть такого не может!
- Не брал, - ответила, наблюдая, как недоуменно хмурится красивое лицо, - он продемонстрировал, какого отношения достойна. Целью было наказать или, его словами, заслужить прощение.
Мне казалось, я произнесла это спокойно, а вовсе не истерично. Брюнетка же резко развернулась, схватила меня за руки и развела их в стороны. Игнорируя мою наготу, внимательно оглядела отметины жадных губ на бледной коже и как-то облегченно выдохнула.
- Слава высшим силам! Я решила, если сын опустился до насилия...
Эвелин снова замолчала. Значит, переживания были не обо мне, а, скорее, о моральном облике повелителя.
- Не все ли вам равно? Вы собирались меня убить, так какая разница, что он со мной сделает? Я ведь заслужила любое наказание и сама во всем виновата, ведь так?
- Есть разница! - Эви ухватилась за графин, который я не пожелала выпускать, и вытянула из моих рук силой. Отхлебнула из горлышка, перевела дыхание и закончила, - я тоже женщина, и так нельзя поступать. Нельзя никогда. Потому что он мужчина и он сильнее, а ещё ты, по сути, ребенок.
- Отдайте, - я снова потянулась к графину доже припала к горлышку и вообще замолчала на несколько минут.
- Доведете вы меня, - с грустью произнесла Эвелин, - рада, что он не перешел черты, но Крис сделал тебе больно?
- Не тут больно, - я помахала перед собой открытой ладонью, обозначая, собственно, тело, - а тут, - прижала кулак в районе сердца.
- Тут мне давно больно.
Кошка протянула покрывало, и я закуталась по самую шею, укрыв уже немного озябшее тело.
Странно, что решилась на откровенность с ней, наверное, это «успокоительный чай» развязал язык. Из-за него и предметы в комнате потеряли свою четкость, а щеки намокли.
- Я пришла сюда за его прощением, но он не смог простить. Когда пытаюсь с ним объясниться, каждый раз не выходит. У него манера такая: то вдруг добавит что-то, то на середине речи задаст вопрос или сделает какое-то заключение, и я сбиваюсь, а в итоге моя речь звучит иначе. И как будто собиралась рассказать по-другому, но все уже рассказано. Я молчала потом, чтобы не злить, не провоцировать и не мешать его трансформации. А он снова вышел из себя и обратился в барса!
Он верно считает, я жду проявления Вернона, но не оттого, что стремлюсь быть со стражем, это невозможно, и я уже смирилась с потерей. Я хотела от него только воспоминаний, чтобы Кериас ощутил, каково находиться под влиянием граней, тогда он сможет понять.
Я остановила барса в тот день, чтобы он не бросился на вас, и не знала, чем все обернется, но во дворце задержалась помочь. Не становиться фавориткой, не делить постель с императором, потому что он все равно отошлет меня далеко, как обещал. А если вдруг передумает, то однажды женится на равной себе. Но я не хочу как вы. Не хочу просто дышать. Мне важно жить, и чтобы меня любили, и иметь право быть рядом с любимым.
