Как выйти замуж за вампира-миллионера - Спаркс Керрелин (е книги TXT) 📗
— Ты в порядке? — озабоченно спросил Остин.
— Выходит, Карен погибла вместо меня. И виновата в этом одна я.
— Ну, — Остин невозмутимо открыл банку содовой, — если тебе от этого станет легче, то могу тебя успокоить: эти отморозки убили бы вас обеих, если бы ты в тот момент сидела за столом. У них был приказ — свидетелей не оставлять. — Он пожал плечами.
Почему-то легче Шанне не стало. Она со стоном закрыла глаза.
«Шанна, ты меня слышишь? Где ты?»
Сдавленно ахнув, она рывком села на кровати. Остин с Алиссой озадаченно глядели на нее.
— Я… мне нужно выйти. — Шанна бегом бросилась в туалет. Господи… неужели Роман пытается связаться с нею?! Но удастся ли это — тем более на таком расстоянии? Выхватив из ящичка салфетку, Шанна зарылась в нее лицом. — Роман, ты меня слышишь?
«Да, я здесь. — Голос Романа в её голове зазвучал громче, как будто их связь с каждой минутой становилась все крепче. — Где ты?»
— В гостинице. Меня стерегут двое из команды отца.
«Значит, ты пленница? Или ты добровольно решила стать одной из них?»
— Со мной все в порядке. Во всяком случае, пока. Не волнуйся за меня. Как ты? Неужели это правда и сегодня ночью действительно начнется война?
«Это правда — все решится сегодня ночью. Зачем… зачем ты позвонила отцу? Я думал… я надеялся, что ты навсегда останешься со мной».
— Я не звонила ему. Они следили за домом Петровского. Отец увидел, как я вошла в дом, и решил, что мне угрожает опасность. Поэтому бросился мне на помощь.
«Ты хочешь остаться с ним?»
— Нет. Я хочу быть с тобой. Но пока я с ним, я смогу защитить тебя…
«Мне не нужно, чтобы ты меня защищала!»
Гневный голос Романа прогремел с такой силой, что у нее едва не лопнули барабанные перепонки.
— Роман, я люблю тебя, — взмолилась она. — И всегда буду любить! Неужели ты подумал, что я могу тебя предать?!
Казалось, даже воздух вокруг нее потрескивает от напряжения.
— Роман! Ты меня слышишь?
Их связь была так сильна, что Шанна даже на расстоянии почувствовала, как его гнев куда-то исчез, сменившись глухим отчаянием. Она могла бы поклясться, что Роман страдает. Кусая губы, она прижала к сердцу распятие, которое он ей подарил.
«Если я доживу до утра, ты вернешься ко мне?»
Если он доживет до утра?!
— Роман, о чем ты?! Значит, ты собираешься сражаться?
«Ты вернешься ко мне?»
— Да! Да, вернусь! Только, Роман, умоляю, побереги себя! Пожалуйста! Я не переживу, если с тобой что-то случится! — Глаза у нее защипало. Шанна сжала распятие с такой силой, что даже кончики пальцев побелели.
Ответа не было.
— Роман, не уходи! — Внезапно кто-то с такой силой грохнул кулаком в дверь ванной, что Шанна подпрыгнула от неожиданности.
— Шанна, ты тут? — оглушительно заорал Остин. — Эй, ты как, в порядке?
— Да, все нормально! — прокричала она в ответ. Потом, повернувшись спиной к двери, сосредоточилась. — Роман, ты меня слышишь?
Тонкая, но прочная нить, связывающая их, оборвалась. А вместе с нею исчез и Роман.
Ангус ошибся, думал Роман. Гордыня тут ни при чем. Конечно, он знал, что с мечом в руках Жан-Люк даст ему сто очков вперед. Как фехтовальщику французу не было равных. Тогда при чем тут гордыня? Разве гордыня заставила Романа выбрать этот путь? Он не знал, Роман был уверен только в одном — он сделает все, чтобы спасти своих людей. И Шанну.
Стрелки часов остановились на одиннадцати, когда Роман, медленно поднявшись по стертым каменным ступенькам, открыл тяжелую деревянную дверь и вошел в церковь. Гулкое эхо его шагов отдавалось под низкими сводами храма. Вдоль стен длинными рядами выстроились толстые красные свечи, язычки пламени, слабо подрагивая, мерцали в темноте. На каменных лицах статуй Роману чудились гнев и недоумение — как будто святые спрашивали, что ему нужно в доме Божьем. Впрочем, он и сам уже успел задать себе тот же вопрос. Почему его вдруг потянуло сюда? Роман не знал.
Перекрестившись, он протянул руку к чаше со святой водой. Но рука застыла в воздухе, а потом бессильно упала. Вода в чаше недовольно забурлил и вдруг вскипела прямо у него на глазах — над ней белым облачком поднялся пар. В лицо пахнуло жаром.
Роман поспешно отдернул руку. Он смотрел на бурлившую воду, чувствуя, как в душу холодной скользкой змеей вползает отчаяние. Итак, он получил ответ на свой вопрос. Душа его проклята навеки.
За спиной громко хлопнула дверь. Роман резко обернулся, однако, разглядев вошедших, тут же успокоился.
Коннор, Грегори и Ласло, переглянувшись, виновато выстроились перед ним.
— По-моему, я достаточно ясно сказал, что не желаю, чтобы за мной ходили по пятам, — недовольно бросил Роман.
Коннор пожал плечами.
— Ну, сюда-то можно? Вы же не в церкви решили устроить дуэль?
— И потом, — влез в разговор Грегори, — мы ведь все равно уже здесь. Так что с этим уже ничего не поделаешь. В общем… — Он глянул на остальных. — Мы просто хотели помолиться вместе с тобой.
— Да. — Ласло осенил себя крестом. — Мы просто пришли помолиться.
Роман недоверчиво хмыкнул:
— Молитесь, конечно! Это полезно. — Повернувшись к ним спиной он направился в тот придел, где располагались исповедальни. Со вздохом открыв дверь одной из них, Роман проскользнул внутрь и сел на узкую скамью.
Негромко скрипнула дверь. Было так темно, что даже острым зрением вампира Роман с трудом различил по другую сторону перегородки смутную тень священника. Согбенная спина говорила о том, что он уже немолод.
— Благословите меня, святой отец, ибо я согрешил. — Опустив голову, Роман чуть слышно пробормотал первую часть заученной когда-то фразы. — Я не был у исповеди пятьсот четырнадцать лет…
— Сколько-сколько? — проскрипел старческий голос. Священник хрипло закашлялся. — Четырнадцать лет?
— Это было очень давно, святой отец. Я нарушил обеты, данные мною Господу. На душе моей много грехов. А сегодня я, возможно, перестану существовать.
— Ты болен, сын мой? — участливо спросил священник.
— Нет. Сегодня мне придется рискнуть жизнью, чтобы спасти своих людей. — Роман прижался лбом к деревянной перегородке. — Но я не уверен, что Добро восторжествует над Злом, да и кто я такой, чтобы считать себя олицетворением Добра? Господь отвернулся от меня, так что, возможно, мною движет Зло…
— Но почему ты решил, что Господь отвернулся от тебя?
— Однажды, много лет назад, я решил, что мне под силу спасти целую деревню. Но я поддался греху гордыни, и душу мою поглотил мрак. С тех пор я так и живу во мраке.
Старик священник снова кашлянул и смущенно заерзал на стуле. Роман вздохнул. Ему даже стало жалко старика — небось гадает сейчас, как отнестись к этой странной истории.
— Прошу прощения, сын мой, правильно ли я тебя понял? — вдруг услышал Роман слабый старческий голос. — Ты сказал, что в первый раз, когда стремился спасти своих людей, был уверен в победе. Это так?
— Да, святой отец. В своей гордыне я уже заранее считал себя победителем.
— Значит, ты считал что ничем не рискуешь. А сегодня? Сегодня ты тоже уверен в победе?
Роман растерянно посмотрел в темноту.
— Нет, святой отец. Сегодня я не уверен даже, останусь ли в живых.
— Тогда почему ты так рискуешь? — спросил священник.
Роман вдруг почувствовал, как к глазам подступили слезы.
— Просто я не могу позволить, чтобы погиб кто-то из моих людей, — хрипло пробормотал он. — Я… я их люблю. Я боюсь за них.
Слышно было, как священник за перегородкой глубоко вздохнул.
— Вот тебе и ответ, сын мой. Сегодня ты делаешь это не из гордыни, а из любви к ближнему своему. Любовь к ближнему угодна Господу, и значит, он не отвернулся от тебя.
По губам Романа скользнула горькая усмешка.
— Вы ошибаетесь, святой отец. Вы не знаете, сколь велики совершенные мною грехи, — пробормотал он.
— Нет, это ты ошибаешься, сын мой. Возможно, ты не понимаешь, сколь велико милосердие Господне, — твердо сказал старик.
