Некроманты Поляриса. Дилогия (СИ) - Блинова Маргарита (полная версия книги .TXT) 📗
Порой забота друзей убивает быстрее, чем врачебные попытки вылечить.
Дальше я спала, удобно свернувшись на постели. Спайк прятался под кроватью и даже носа не высовывал из палатки. Хотя какая к ырке палатка. Это целый шатер!
Рез заскакивал трижды. Дважды просто проведать, грозно зыркнуть на лича, а в третий раз лег рядом и нечаянно уснул.
Мы лежали лицом друг к другу, так тесно, словно через час‑другой могли расстаться навсегда. Он гладил мои волосы и плечи, я вдумчиво обрисовывала пальцами контур его губ.
Романтика, одним словом.
– Можно, я его все‑таки убью, – попросил Рез.
Что я там про романтику несла?
Короче, просто забудьте это страшное слово.
– Кого конкретно ты просишь разрешения отправить на тот свет?
Рез немного сдвинулся и теперь нависал сверху. И вот с высоты этого самого «сверху» он и сказал:
– Азру.
Подобные интонации обычно приберегают к словесному ряду «отброс общества», «презренный», «позор нашего рода», вносят в смертный приговор, который и приводят в исполнение под ликующие крики и попискивания толпы на главной площади.
Мысленно перебрала весь свой круг друзей. Потом перебрала врагов и шапочных знакомых, а после припомнила историю мерзкого демона, соблазнившего юную принцессу, и последствия. Нахмурилась.
– А при чем тут некий представитель рода ртутей, что вскружил голову вашей принцессе, чем спровоцировал массовый исход мертвых за стену? – не поняла я.
– Не знаю, как ему это удалось, но по моим ощущениям, ртуть спрятался внутри драколича по кличке Спайк. Подобно пиявке присосался к магическому источнику лича, питающего его магической силой, и, подозреваю, взял контроль над телом.
– Хм… – глубокомысленно прочистила горло и призадумалась.
Что же получается… в дохлом ящере поселился ртуть?
Что же, это многое бы мне объяснило. К примеру, почему у лича такой гадкий характер и язык без костей. Почему он может говорить (сомневаюсь, что настоящие драконы виртуозно владели староградским). Откуда Спайк знал про строительство стены и почему в данный момент хоронится под моей кроватью.
Я представила мир без мстительно‑язвительного чешуйчатого гада и созналась:
– Он еще не достал меня настолько.
Рез обиженно засопел, потом сообразил, что с гениальным талантом Спайка нарываться и дерзить очень скоро я сама могу попросить упокоить зверюгу, и улыбнулся.
Дальше мы просто спали.
Я сказала, спали.
Да‑да. Прилично и без всяких там плотских мыслишек.
Поцелуйчики не в счет!
А утром выяснилось, что я бодра, весела и восстановилась до того, что в состоянии творить искры. Наскоро перекусив, я решила прогуляться, осмотреть лагерь, найти Реза и остальных.
Спайк вызвался сопровождать.
Подозреваю, что банально трусил разборок с Резом, поэтому держался поблизости от меня. Эльф о чем‑то громко спорил и эмоционально жестикулировал с поваром на полевой кухне, Рычай устроил дружеский бой с каким‑то даркином. Рез самолично изловил гиену и ушел на поиски Севера Праймуса.
И слава богам, потому что более я не горела желанием повторно свидеться с этими лапочками.
Послонявшись по лагерю, я набрела на клетку под навесом, где держали пленных. Король преступного мира Атланта сидел в уголке, подтянув коленки к подбородку, с видом брошенного в стену пирога. Морти не был связан, но перепуган настолько, что вздрагивал от любого шороха.
Ох, и крут же мой Рез.
Завидев меня, Решка встала и вцепилась пальцами в прутья.
– Ну что, ты рада? – накинулась она с упреком.
Угу. Аж слов приличных нет.
– Такой план. Такое будущее! Ты не имела права его менять! – кричала поверженная провидица. – Я видела все иначе! Я видела!
– Эй, Решка, – я немного подалась вперед, к прутьям клетки. – Забыла сказать. Я – некромант. А некроманты творят что хотят.
Когда я уходила, в спину летели проклятья. Кажется, впервые на моей памяти у позитивно‑приторной соседки случился угрюмый денек.
Решка стала рабой своего дара. Нет, не дара. Своей убежденности.
Она выбрала понравившуюся ей ветку и вместо того, чтобы добропорядочно творить свою судьбу, сжульничала.
«Что угодно может обернуться кошмаром, в том числе и дар предвидения. Обида творит с людьми страшные вещи, а уверенность в собственной правоте дарует ощущение вседозволенности», – вот что сказал Данте Праймус, когда мы передали Решку и Морти в руки правосудия.
Кельвин Праймус ограничился лаконично‑эмоциональным: «Дура!»
Но это было значительно позднее, уже после того, как ко мне прискакал радостный драколич.
– Эй, Кейт, что сейчас расскажу, ты упадешь. Рез нашел Севера и привел в лагерь, а теперь твой даркин натягивает ритуальные доспехи.
– Кейт! – бежал разгоряченный тренировочным боем доракхай, бежал аккурат от круга для поединков и был крайне встревожен. – Кей, твой даркин бросил вызов Командору, так как тот посягнул на свободу его пары, на тебя то есть. А Север клянется, что не дарил тебе свой браслет. И вообще он писал Мастеру, что проверил свой прежде, чем увести мертвых от стены…
Спайк подпрыгнул и, не дав Рычаю договорить, воскликнул:
– Они будут сражаться за тебя. Как настоящие рыцари. Правда здорово?
– Ага, просто очаровательно. Прям как лопнувший чирей.
Увы, но я не разделяла его позиции. Просто потому, что эта позиция подразумевала смерть кого‑то из даркинов. Спайку (или как там его в действительности?) было плевать, кого ненароком прибьют, а вот мне – нет.
Подобно вспышке молнии, я прорезала публику, уже обступившую круг в центре поля, выскочила вперед и во всю мощь легких гаркнула:
– Стоять! Бояться! Руки по швам!
Лица обоих даркинов стали как у котов, впервые столкнувшихся с профсоюзом «мышей, крыс и прочих хвостатых».
Я грозно глянула на Реза в парадно‑выходном облачении Смертушки с косой в руках, потом на припорошенного пылью Севера.
Рой гениальных мыслей летел по Полярису, ища, на чью голову приземлиться. Одна из них была коварно сбита конкурентами и в полете ударила Кейт Хьюстон по темечку озарением.
И тут я вспомнила, что Спайк шарился в кабинете главы отделения некромантии, как у себя дома. А ещё напомнила себе, что драколич – негодяй и мерзавец. Негодяй и мерзавец в такой превосходной степени, что мог со спокойной совестью стырить из сейфа брачный браслет хозяина и скормить Гертруде.
Мог? Еще как мог.
Еще драколич вскрывал всю почту Данте и наловчился подписывать за него бумаги (вспомнить хотя бы подписанное соглашение на совместную работу боевиков и некромантов на городском кладбище). И, возможно, Спайк – единственное существо в мире, кому хватило бы наглости перехватить письмо Севера и благополучно… Ну не знаю… сожрать? Спалить в камине? Закопать под яблоней и помочиться?
Мог? Да вообще элементарно!
И тогда я неожиданно вспомнила, что обыск комнаты Командора проводила вместе с этим вот паразитом. Причем именно лич первым обнаружил пустую черную коробку.
Якобы пустую черную коробку.
Без свадебного браслета.
А потом, в качестве полного бреда, я предположила, что ящер мог стырить не только браслет Данте, но и тот, что хранился в комнате Командора, и повернулась к протиснувшемуся сквозь толпу дракона.
– Спайк, ты трогал браслет Севера? – спросила его в лоб, и глазки лича стали такими честными‑честными. Такими выразительными. Такими умильно‑большими.
– Браслет? Какой такой браслет? – невинно похлопал этот гад ресничками. – Не было никакого браслета‑шмаслета… Ну вот опять ты используешь этот взгляд, Кейт. Ведь знаешь, что у этого тела крайне слабый мочевой пузырь и высокая впечатлительность, но все равно используешь… Ой, извини, там меня, кажется, Эдвард зовет. Ну, бывай, я побежал…
Ах он тварь!
– Спа‑айк!!! – рявкнула я вслед удирающему драколичу и скомандовала: – Север, Рез, ловите поганца!
Оба даркина застыли готовыми к броску кобрами. Вот только одна кобра понимала меня с полуслова, а второй требовался переводчик. Как выяснилось в следующую секунду, фраза «Это он! Он стырил окову брака» интернациональна и понятна на интуитивном уровне.
