Марионетка для вампира (СИ) - Горышина Ольга (книги бесплатно .txt) 📗
— Пытаетесь пристыдить меня? — он буравил барона желтым взглядом.
Петер улыбнулся. Очень добро. И погладил мой локоть.
— Пристыдить вас? Да боже упаси… Это невозможно!
Старик тут же поднялся, схватил когтями шкатулку и поплелся к двери.
— Господи боже ж мой! — барон даже отступил от меня на шаг и с полминуты смотрел в пустой дверной проем таким же пустым взглядом. — Я действительно ни на что не намекал, — прошептал он, обернувшись ко мне. — Просто навел порядок, чтобы ничего не напомнило тебе о пережитом ужасе…
Он закусил губу и опустил глаза к моей окольцованной руке.
— И нашел эту шкатулку. Я не забираю подарки. Твой подбородок, — Петер приподнял мою голову осторожно, двумя пальцами. — Почти не видно. Бедная… Мне безумно стыдно… Не знаю, сумеешь ли ты простить меня, но я буду упрямо стараться заслужить твое доверие…
Он убрал руку и снова спрятал взгляд в моем кольце. Я сжала ему пальцы.
— Простить или забыть? — я говорила тихо, хотя мне нечего было скрывать от Карличека, если тот вдруг снова стережет меня, спрятавшись за дверь. — Мне было страшно и больно. Так что не верю, что забуду ваш укус. Однако я сумела понять ваши действия и честно пыталась простить всю неделю, но пока… Пока у меня не получилось, буду с вами честной. Однако я скучала по вам, Петер. И проклинала стену между нашими комнатами.
Я специально не сказала «спальнями».
Барон стиснул в ответ мои пальцы, а свободной рукой тронул за щеку.
— А я все ждал, что ты постучишь. И все искал слова, которыми сумею убедить тебя остаться в коридоре. Но ты…
— Не пришла, — заполнила я паузу с грустной улыбкой. — Я не хотела вас смущать.
— Я знаю и благодарен за это. Но мне было грустно, очень грустно одному. Впервые я так остро ощутил одиночество.
— Вы были не одни, — я потерлась о его щеку, и он тут же сжал пальцы в кулак.
— Да мы не одни даже сейчас…
Он отпустил мою руку и взял под локоть, чтобы развернуть к двери. Пан Драксний еле передвигал ноги. Барон поспешил к нему, но тот, зло зыркнув на хозяина особняка, резко повернул к шахматному столу, на котором впервые оставил фигуры вразнобой.
— Считайте это свадебным подарком! — старик сунул в руки барона бархатную шкатулку и, когда тот тронул на ней замочек, хрипло прорычал: — Можете не проверять, у меня прекрасная память на вещи. Все, что принадлежало вашей матери, здесь, а это вот другое…
Карманы у пана Драксния оказались глубокими: он все выкладывал и выкладывал из них драгоценные металлы: не только разные колье, но даже серебряные ложки. Скоро посреди шахматной доски, завалив половину фигур, выросла довольно высокая гора из драгоценного барахла. Барон молча стоял над ней, прижимая к груди полученную шкатулку.
— Можете заложить, как все остальное, — выплюнул старик ему в лицо. — Женщина стоит дорого. Это веками не меняется, так что я все помню, не подумайте!
Он даже пальцем затряс перед носом барона, но тот не двинулся с места, вообще не пошевелился. Кажется, и губы остались в полном покое, когда выдавали слова:
— Вере не нужен ни титул, ни драгоценности, ни наряды…
— Вы так думаете? — старик аж зубами заскрежетал. — Или она вам это сказала? И вы верите в честность женщины, когда та говорит подобные вещи…
— Я верю не женщине…
В груди похолодело, и я жалела, что барон оставил меня у окна — ухватиться не за что, а от его слов упадет и здоровая, а я последнее время чувствую себя, да и действую, как не совсем здоровая… женщина.
— Я верю ее поступкам. Она трижды отказывалась выйти за меня замуж. Потом швырнула мне в лицо последнюю ценную для меня вещь — любимые серьги матери, которые я ни за что бы не поставил на кон. Ну, а что касается нарядов, то их, увы, больше нет. Вера! — он неожиданно обернулся ко мне, встав к старику спиной: — Вы ничего не хотите мне объяснить?
— Это не она, Милан! — пан Драксний не позволил мне даже ахнуть. — Это сделал я. И ключ вам не отдам, даже не просите!
— Это я! — громче него выкрикнула я. — Это сделала я, а пан Драксний только замок дал и затем спрятал куда-то сундук. И нечего меня выгораживать! Я сама собиралась рассказать это ба… мужу.
Я замолчала, но никто из этих двоих не заговорил. Тогда я сделала решительный шаг к шахматному столу и тронула барона за локоть:
— Я хочу с вами поговорить. Об этом. Наедине! — добавила я на пару октав выше.
— Пройдемте в библиотеку…
— Вам кофе туда подать? — донеслось у меня из-за спины.
И на счастье Карличека в моих руках в тот момент ничего не оказалось. Даже кочерги! Но в голосе моем нашлось достаточно острых ноток, когда я развернулась в полумрак, чтобы отыскать «пасынка».
— Мне кажется, я ошиблась с подарком — надо было подарить тебе часы!
— Ну так и скажите, что спать собираетесь, а не книги читать… — не смог не съязвить карлик и побежал прочь.
Да, да, у барона-то руки были полными… Хотя со шкатулкой он вряд ли расстанется подобным образом.
— Ты хотела поговорить, пойдем же!
Он вырвал свой локоть и схватил меня за мой. Сначала грубо, но почти сразу, после тяжелого вздоха, ослабил хватку и попросил следовать за ним. Я не обернулась. Так спиной и пожелала дракону доброй ночи. Моя собственная добрая ночь оказалась сейчас моими стараниями под большим вопросом.
Барон затворил дверь библиотеки и указал на диван. Я присела на самый край и стиснула пальцы между колен. Барон сел напротив. На столе так и осталась стоять вазочка с печеньем. Уже каменным. Хоть гвозди заколачивай. В крышу, которая довольно далеко отъехала от меня за этот декабрь!
— Вера, я теперь боюсь тебе что-то рассказывать! — то ли прошептал, то ли прошипел барон.
Я выдержала этот взгляд и даже расправила плечи.
— Вы просили простить? Прощать мне вам, в отличие от этих девушек, нечего. А вот понять я вас могу лучше, чем даже ваша милая Жизель! Все это сотворил Милан, ясно? А Петер прекратил все эти мерзости, только сундук отчего-то продолжал таскать с собой. Хотя я понимаю, отчего… От одиночества. Вы же только здесь приделали к куклам ваги. Они одинаковые. Их делали за один присест. Вам было скучно в особняке, одиноко… Без женского внимания и тепла, вот вы и оживили тех, кто в действительности давно мертв. Вашими или не вашими усилиями, не имеет значения. Этот сундук — ваше прошлое, его надо убрать. Не уничтожить, как предлагал дракон, а просто убрать. На время. До августа. Потому что сейчас у вас появилось настоящее. И это настоящее — я! И я не собираюсь выслушивать советы от кукол. И не собираюсь быть куклой в нарядах Александры. Я — Вера. Либо берите меня такой, какая я есть, либо…
Барон молчал. И я побоялась в этом молчании продолжить фразу…
— Я ведь взяла вас таким, какой вы есть, — вдруг выдала я, не подумав. Или думала про это уже долго, но не понимала. — Не молчите, Петер! Канун Рождества. Это время, когда сказки сбываются. Когда злые становятся добрыми. Это когда никто не злится и не ссорится. И если вы сейчас же не улыбнетесь, — я выдержала весомую паузу, — я снова назову вас Миланом. Потому что именно он жил этим шкафом. Он! Не вы! А вы… Вы пообещали жить эти полгода мною…
— Почти восемь месяцев, — пробормотал барон теперь уже точно шепотом. — Вера, простая математика, простая логика… Почти век и меньше года… Ты же понимаешь, какая именно чаша перевешивает в моей душе. Мне тяжело скинуть старую шкуру. Трус, живущий во мне, лелеял твой отказ… И я за эту неделю так и не вытравил его из себя до конца…
— А мне, думаете, не страшно?! — перебила я, действительно испугавшись услышать какое-нибудь очередное страшное признание. — Вдруг попасть в мир, где живут оборотни, драконы и… — Я не сумела произнести вслух слово «вампиры», я его просто подумала. Думаю, барон легко догадался о нем по моему взгляду. — И вы не желаете мне помогать, хотя и обещали… Вы обещали быть рядом и держать меня за руку. Меня, слышите?! Не вагу, а меня. За руку, а не дергать меня за нервы, на которые подвесил меня ваши… Знакомые… — закончила я и отвернулась к окну, за которым давно разлилась ночь.
