Королевская кровь-12. Часть 2 (СИ) - Котова Ирина Владимировна (полная версия книги txt, fb2) 📗
Он лежал, вытянувшись в белой каменной пыли, сам белый, седовласый, со спокойным морщинистым лицом, залитым кровью, на котором все еще оставалась улыбка.
Она попыталась вдохнуть и не смогла. Сделала к мужу несколько шагов. И рухнула рядом с ним на рассыпавшийся в пыль мрамор.
Таис Инидис успела схватить Гуго за руку и кинуть на Викторию стазис за мгновение до того, как сердце волшебницы остановилось. И они оба тоже осели на землю. Слабыми руками достали тоники, начали пить. Резерв балансировал около нуля — еще немного — и они тоже лягут рядом.
Тряслась Тура, сражались где-то далеко боги. Сократившийся раза в три переход легко пульсировал дымкой. Драконы один за другим опускались на холм. Ангелина Рудлог, сама белая, как полотно, прижимала к себе мужа. Владыка тяжело дышал.
Терновник извиняющеся ткнулся в руку Владыки.
— Ты все правильно сделал, Великий, — пророкотал тот сипло. — Моя жертва была добровольной.
Подполз терновник и к Ангелине, и она, вздохнув, кончиком пальца погладила белый цветок. Сжала мужа сильнее, крепче за плечи, наконец-то ощущая, как болят истерзанные руки, как ворочается в груди пережитое, заставляя сердце сжиматься. Посмотрела на мертвого блакорийского мага и его жену под перламутровой пленкой стазиса. И неожиданно для себя заплакала.
Плакала и Таис Инидис, прижимаясь к хрупкому, истончившемуся, седому как лунь Гуго, который старчески трясущейся рукой утирал мокрые щеки. Над кем плакала она? Над двумя возлюбленными, упавшими рядом, или над смертью своей Талии, девочки, выросшей у нее на руках?
Терновник быстро-быстро потек к телам, обвил их, приподнял, и сливаясь лоза с лозой, окутал их хрустальными саркофагами.
— Что он делает? — глотая тяжелые слезы, спросила Ангелина у Нории.
— Так раньше хоронили Владык, — ответил муж едва слышно. — Хрусталь духа подводных вод сохраняет тела нетленными многие века. И поддерживает стазис, если дракон разбился, и не может самоисцелиться. Волшебница Виктория еще на грани жизни и смерти. Я перед ней в долгу. И пусть не смогу вернуть ее мужа, который спас нас всех… какое мастерство, Ани! Величайшее мастерство! Но, если Тура уцелеет, я смогу вернуть ее.
Он, лежа на ее коленях, чуть склонил голову, будто прислушиваясь к миру.
— Великий Ворон вернулся, Ани-эна.
Пальцы ее замерли. Она повернула голову к Рудлогу… нахмурилась, и, аккуратно придерживая голову мужа, уложила его на землю. А затем и сама легла, прямо в пыль, слушая землю.
— И Алина очнулась, — сказала она тихо. — Боги, какое счастье, Нории! Какое счастье! — голос ее дрожал и срывался. Она вытерла белыми руками белое лицо, по которому катились слезы, очерчивая темные дорожки. — Но, — она приподнялась, — почему же тогда Свидерский с бойцами не выходит?
И в этот момент туман у портала расступился и появился Александр.
Лортах, местность, где располагался портал в Йеллоувинь
Там, где раньше находился портал, схлопнувшийся за спинами Тротта и принцессы, сейчас проходило быстрое военное совещание туринцев.
После короткой стычки иномиряне, опешившие из-за закрытия портала и уничтожения тени, отступили метров на двести к лесу и сейчас перестраивались, давая туринцам время на передышку и перекличку. Уцелевшие раньяры собирались в стаи на том берегу реки — понимали, что отряд противника пойдет к дальнему порталу, — на обоих берегах выстраивались десятками всадники на охонгах, с десяток гигантов переходили реку, несколько остались на этом. Но заметно было, что их гораздо меньше, чем раньше, — меньше, но достаточно, чтобы уничтожить горстку вражеских бойцов и магов, если они останутся без щитов.
Тиодхар Тмир-ван, которого сбило вместе с раньяром на землю в тот момент, когда сила крылатого колдуна уничтожила сеть Лесидия, чудом обошелся переломом руки и сотрясением мозга. Он, облетая свою небольшую армию на новом раньяре, мрачно выслушивал доклады связных и оглядывал равнину.
Совсем немного у него оставалось войск — и все больше в голове стучала мысль: пропусти врагов ко вторым вратам, дай им уйти, эти колдуны победили тень бога, они прошли сквозь армию… есть ли смысл сейчас их останавливать, теряя и людей, и инсектоидов?
Он не жалел людей в бою, но в чем суть предстоящего боя? Доказать богам, что он до последнего был на их стороне?
Он тяжело вздохнул, сунул в рот два медовых шарика из сот, смешанных с дурманящей пыльцой, чтобы убрать боль, страх и жалость. Не любил он это дело, но иначе свалится с раньяра. Славный конец для тиодхара Тмир-вана — в грязи под лапами охонгов.
Генерал, пережив волну эйфории и сжав зубы, когда боль плеснула и отступила, поднялся выше, заставив раньяра зависнуть над лесом. Враг страха и суетливости не выказывал и словно никуда не торопился.
Значит, взять их, когда начнут переправляться через реку… самое простое. Зажать в клещи с двух сторон… чтобы никто не вышел на второй берег. А затем…
Он посмотрел на дальние врата и сплюнул вязкую сладкую слюну.
Тха-нор Арвехши, долетев уже после того, как враги ранили тень, доложил, что оставленные там отряды скоро будут истреблены. И верно, там почти не было видно раньяров, а через треснувший би-нокль стало понятно, что дальний отряд врага почти перемолол оставленных сдерживать его нейров.
Значит, утопить ближний отряд, загнав в реку и не выпустив отсюда. А затем лететь к последним вратам — в надежде, что колдуны ослабли и не смогут сопротивляться так, как раньше. Тогда, возможно, удастся выдавить их в их мир. А затем уже узнавать, что там, в новом мире, сейчас творится.
Кружащаяся от сотрясения и дурмана голова все равно оставалась головой разумного и умеющего все просчитывать военачальника. И Тмир-ван прекрасно понимал, что сил у него мало, а упорства у врага — много. И что до дальнего портала он может и не дожить.
Но что ему оставалось делать?
Четери, одновременно уставший, как собака, счастливый из-за завершенной миссии и скалящийся в предвкушении нового забега, сидел на вспаханной грязной земле среди туш инсектоидов и тел иномирян и хлебал воду из принесенных берманами фляжек, слушая Ли Соя и Бермонта. И поглядывая на врага, к которому сразу на два берега прибывало подкрепление.
— Где Черныш и Старов? — резко спрашивал король-медведь.
— Алмаз выгорел, Черныш потащил его спасать, — отвечал Ли Сой. — И не вернулся.
— Не удивлен, — бросил Бермонт презрительно. — Как вы с госпожой Лакторевой себя чувствуете? Я вижу, ваш резерв просел, тела постарели.
— Внутреннего резерва хватит еще на пару серьезных ударов, не больше, — проговорил маг тяжело. — Или минут на десять на поддержание щита, способного накрыть весь наш отряд. И это нам с Галей повезло. Алмаз взял на себя основной поток, и Черныш, как его напарник, разделил его с ним.
Бермонт дернул ртом, обнажая клыки, отступил и направился к своим людям.
Четери смотрел на это расслабленно. Мать-вода лечила уставшее тело, словно утешающе гладила невидимой ласковой рукой.
— Я не знаю, способна ли ты услышать меня отсюда, матушка, — пробормотал он себе под нос, — но очень надеюсь, что искры жизней этих двоих не погасли в переходе.
Он видел, как подстрелили принцессу, как невидши, рванувший за Троттом, срезал ему крыло, как несколько арбалетных болтов прошили спину ученика, когда он уже прыгал в портал… было с чего молиться. Опыт говорил, что погибнуть можно даже у цели, а вера шептала, что не может забег этих двоих длиной в несколько месяцев, через боль, отчаяние, страх, через любовь и бережность друг к другу, закончиться так бессмысленно.
— Точно старею, — буркнул он и потер зачесавшийся вдруг глаз. И повернул голову в сторону дальнего портала, у которого, судя по всполохам, еще продолжался бой.
Один бы он добежал быстрее ветра. А с отрядом… сколько это займет?
