Рай с привкусом тлена (СИ) - Бернадская Светлана "Змея" (полные книги txt, fb2) 📗
— Джай, — выдыхает она, поворачивает лицо и скользящим движением задевает губами скулу, вгоняя меня в дрожь. — Тебе не обязательно… Лей говорит, что в эту пору уже ничего не выйдет…
— Я хочу тебя, — признаюсь шепотом, дотрагиваясь губами до соблазнительной шеи.
Жар зарождается в груди, спускается вниз, сворачивается ноющим клубком в животе. Чувствую податливость Вель, когда поднимаю ее на руки, несу на кровать. Осторожно укладываю головой на подушку, нетерпеливо дергаю завязку рубашки на груди. Она замирает, когда я склоняюсь над обнаженным плечом, медленно целую ключицу. Хочется большего, хочется видеть ее голой, чувствовать тепло женского тела своей кожей. Добравшись до груди, широко раскрываю рот, вбираю ее всю, язык дерзко играет с напрягшимся соском. Вель ласкает мой слух тихим стоном, вцепляясь пальцами мне в плечи. Спина болит при каждом движении, но сейчас это сладкая боль, она дарит нездоровое наслаждение и отзывается горячей пульсацией в паху.
Одежды на нас раздражающе много, но вскоре я ее побеждаю, накрываю Вель своим телом. Вот теперь хорошо, теперь все как надо. Она притягивает к себе мое лицо и с жадностью целует в губы, в то время как мои руки трогают, гладят, сжимают манящие изгибы. Мне хочется подарить ей больше ласки, больше нежности, больше поцелуев — того, чего она достойна. Но зов плоти берет свое, ее бедра призывно обнимают мои, и напряженный член легко скользит к ее увлажнившемуся входу.
Держу ее бережно, двигаюсь медленно, и она, закрыв глаза, запрокидывает голову мне на предплечье. Прохладные ладони гладят мои плечи и грудь, соскальзывают на поясницу, усиливают близость наших тел. Невольно она задевает незажившие рубцы, и боль слегка отрезвляет, но ее прикосновения так невыносимо сладки, что я ускоряюсь.
Она стонет, уже не таясь, и я слышу свой размеренный хрип, пальцы с натугой сжимают подушку, чтобы не оставить на чувствительной коже синяков. Кажется, что нет в мире силы, способной сейчас меня остановить, теряю напрочь способность мыслить…
Эта ночь порождает в нас обоих небывалое прежде безумие, и мы отдаемся ему до тех пор, пока темнота в спальне не начинает рассеиваться. Пережив очередной миг острого удовольствия, переворачиваюсь на спину, прижимая к себе утомленную Вель, пытаюсь успокоить сердцебиение и смотрю, как над нашими разгоряченными телами вьется пар. Ее влажные волосы на затылке завиваются в колечки, и я лениво играю с ними кончиком пальца. Вель расслабленно устраивается у меня на плече, рассеянно гладит мой живот и тихо произносит:
— Давай не ссориться больше. Нам и без того так мало осталось…
— М-м-м? — глупо мычу я: пока еще трудно сосредотачиваться на словах. — Почему мало? Разве ты уже понесла?
— Нет, — она смущенно утыкается носом мне в грудь. — Еще слишком рано, чтобы это понять. Но… до субботы остается всего четыре дня.
— И что? — моя ладонь вольготно гуляет по узкой обнаженной спине, пальцы легонько прощупывают лопатки и ребра под тонкой кожей. — После субботы наступит воскресенье. А там и понедельник, и…
— Зубоскалишь, — вздыхает она, приподнимает голову и целует меня в подбородок, заставляя замереть от этой невинной ласки. — Ты ведь знаешь, о чем я. Ты можешь не пережить этой субботы.
О, поверь, милое дитя, я знаю, о чем ты. Ты не веришь в меня нисколько и уже убедила себя в моем поражении. Это неприятно задевает, но я не могу тебя винить: Несущий Смерть кому угодно способен внушить ужас.
Невольно она снова заставляет меня задуматься, что будет, если я и в самом деле погибну. В Хаб-Арифе я уверен, а вот Аро… остаток его жизни превратится в ад. И едва ли эта жизнь будет долгой.
Еще я никогда не узнаю, оставил ли после себя сына. Пытаюсь представить себе, каким бы он был, мой сын? Наверняка светлокожим и сероглазым, как северянин. И он никогда не узнает, кем был его настоящий отец. Эта мысль неприятно скребет у виска.
А если Вель не в тягости… тогда мое место в ее постели займет другой. И от этого становится еще неприятнее.
Нет. Не бывать этому. Все люди смертны, и гороподобное чудовище не исключение.
После такой невероятной ночи мне вовсе не хочется говорить о серьезном, и я пытаюсь отшутиться:
— Обсудим это в воскресенье.
Она молчит, но я буквально кожей ощущаю, как тяжелыми камнями ворочаются в хорошенькой головке мрачные мысли. Кончики ее пальцев продолжают рассеянно скользить по моему животу. Это так приятно, что я расслабляюсь и почти уплываю в сон, когда вдруг вновь слышу ее голос:
— Что это?
— М-м-м? — с неохотой разлепляю свинцовые веки.
— Вот это, — она осторожно проводит пальцем по застарелым ожогам у нижнего левого ребра. — Странные шрамы. Будто лучи солнца расходятся во все стороны.
Ее слова заставляют сердце ускорить свой ритм, а легкие отказываются делать вдох. Перед глазами встает образ, который я хотел бы забыть навсегда.
«Ты снова кончил. Разве я разрешала тебе? — впивается в уши до тошноты мерзкий голос. — За это ты будешь наказан». Будто наяву, ощущаю тепло маленькой настольной жаровни, вижу раскаленный металлический прут, слышу шипение собственной плоти, вспоминаю отчаянные попытки не дергаться и не кричать. О, она долго учила меня. Удовольствие для раба — недозволенная роскошь, оно преступно и приносит боль.
Такие же отметины есть и у Зверя, в этом мы с ним похожи, как братья.
С трудом втягиваю воздух сквозь зубы и накрываю ладонью неугомонные тонкие пальцы.
— Разве все шрамы упомнишь. Засыпай, Вель. Скоро рассвет.
Взмокшая спина неприятно липнет к простыне, незажившие рубцы противно зудят от пота. Поворачиваюсь набок и притягиваю к себе Вель еще теснее, обнимаю обеими руками. Жарко, несмотря на желанную прохладу ночи, и все же я хочу чувствовать ее тело своим. Зарываюсь лицом в разметавшиеся по подушке волосы и в этот раз засыпаю.
====== Глава 25. В поединке со Cмертью ======
Пусть уйдет далеко кривоногая, злая беда.
Пусть его на руках добрый ангел от горя уносит.
Я прошу тебя, Бог: ты ему помогай иногда.
Он хороший, поверь. Просто сильный — и сам не попросит.
Береги его, Боже (Анна Васильченко)
— Госпожа! — вырвал меня из грустных раздумий робкий голосок Сай. — Позволите войти?
— Входи, — сказала я и захлопнула книгу.
Все равно вместо того, чтобы осмысливать прочитанное, я напряженно гадала, позволит ли мне Диего сегодня выехать к оружейнику. Утром за завтраком мы вновь поссорились: когда я заикнулась о том, что Джаю надо купить достойное оружие для предстоящего поединка, он вспылил, упрекнув меня в неуместной расточительности. Мне пришлось сцепить зубы, чтобы не наговорить лишнего, ведь от его ответа могла зависеть жизнь Джая.
После отъезда мужа я пыталась некоторое время наблюдать за тренировками на площадке, но в конце концов расстроилась еще больше, доведя себя до мигрени мрачными мыслями, и вернулась к себе.
— Что там? Послание от дона Адальяро?
— Нет, госпожа, — качнула головой Сай, сменяя вспыхнувшую во мне надежду разочарованием. — К вам гость. Просит вас принять его.
— Гость? — удивилась я. — Ко мне? Ты уверена?
— Он так сказал, госпожа. Попросил встречи с донной Адальяро. Вун сообщил ему, что донна Изабель вместе с доном Хорхе с утра уехали на плантации, но этот господин сказал, что хочет увидеться с супругой господина сенатора. Вот, — спохватившись, Сай протянула мне небольшую белую карточку.
Я с любопытством взглянула на вензель. Имя доктора Гидо Зальяно тут же заставило меня позабыть о мигрени и горьких мыслях.
— Проводи его в беседку у фонтана. И попроси подать нам фруктов и лимонной воды.
Сай ушла выполнять распоряжения, а я поспешно заглянула в зеркало, поправила волосы и уложила сползающую накидку так, чтобы не было видно все еще заметных синяков на шее. Грудь вздымалась от волнения: что может означать визит доктора Зальяно? Одно из двух: либо он хочет попросить у меня разрешения увидеться с Джаем перед смертельным боем, либо… либо что-то случилось с рабом по имени Аро.
