Здравствуйте, я ваша мачеха Эмма (СИ) - Ворожея Тина (читать полную версию книги TXT, FB2) 📗

— Будем, будем, — рассеянно закивала я головой.

Мои мысли были далеко. Буква" Р"больше меня не интересовала. "Это, что же получается? Агафья Платоновна, не только трактир с постоялым двором держала, а еще и притоном не брезговала? Веселая у меня тетушка была, хм… Хрящиха одним словом. Чувствую, что придется мне в это дерьмо с головой окунуться!"

Лестница натужно скрипела под большим телом мужчины, шаталась и грозилась завалиться на правый бок. Я как могла удерживала равновесие этой громоздкой штуки, но силы меня покидали. Пыхтя и напрягаясь, я дала себе клятвенное обещание, что непременно возьмусь за тренировки, не дам зачахнуть слабому тельцу Эммы.

Пока я мечтала, что стану сильной, Степан прибил на место букву" Р"новенькими, блестящими гвоздями. Он отложив молоток и потянулся за следующим гвоздем. Лестница не выдержала такого сильного перекоса, она словно насмехаясь над моими стараниями, отклонилась от опоры, застыла почти вертикально, а затем плавно начала заваливаться на правый бок.

— Степанушка, держись! — проорал у меня над ухом визгливый и испуганный голос.

Лестница заскрипела, задрожала и выровняла равновесие. Крепкая, похожая на маленького бегемотика, Екатерина Васильевна, отважно подставила свое плечо, отпихнула меня, словно легкую пушинку.

— Да, что же ты творишь! Чужих мужиков гробить удумала?! Вот сейчас с тобой полиция и разберется, вдруг самозванка ты какая? Приехала, да еще не сама, детишек каких-то притащила! А документов, то и не показала. Валериан Антонович, вы документы у девицы то проверьте, здается мне, что она на чужое добро позарилась, — голос у меня над ухом обличительно верещал. — Степанушка, что же ты там завис? Спускайся, не бойся, я лестницу крепко держу! — голос женщины сразу стал ласковым, почти нежным, словно она обращалась к несмышленому ребенку, а не к плечистому и здоровому мужчине.

Степан досадливо крякнул, где-то там наверху. Молоток тяжело просвистел в воздухе и плюхнулся почти рядом с голосистой Катериной. Сам мужчина лихо спрыгнул, потеснил свою жену в сторонку.

— Давай Катя, я лестницу на место отнесу, — он легко приподнял и отодвинул свою супругу в стороночку.

— Екатерина Васильевна, совершенно права. Будьте любезны гражданка, покажите мне документы на владение имуществом, и свое удостоверение личности. А так же, хотелось бы узнать, кем вам доводятся дети, — мужчина кивнул на играющихся в снежки Лизу и Шурика.

Я смотрела на представителя здешней власти. Мужчина, голос которого звучал вкрадчиво, словно он собрался меня соблазнять, подкрался совсем незаметно.

— Не правильно, вы разговор начинаете господин хороший, не по инструкции. Если вы представитель закона, то будьте добры представиться, и документ соответствующий показать, — отчеканила я, глядя в серые, холодные глаза.

Высокий, незнакомый мужчина усмехнулся узкими губами, выгнул черную, широкую бровь. Неторпливо снял форменную фуражку с кокардой.

— Добужинский Валериан Антонович, начальник здешней полиции. Прошу любить и жаловать. Кстати удостоверение личности, можете барышня уже не показывать. Одно лицо с покойной Агафьей Платоновной, одно лицо, — он задумчиво пригладил короткий ежик светло-русых волос, холеной рукой с длинными пальцами.

Меня, словно током ударило. "Еще один бубновый король из колоды карт моей мутной тетушки?" — подумала я, а сама невинно захлопала глазами и обворожительно улыбнулась.

— Ваша тетушка, признаюсь вам Эмма Платоновна, была женщиной незаурядной, — голос моего незваного гостя рокотал, переливался оттенками выставленной на показ грусти и смиренного почтения.

Мужчина стоял напротив портрета бывшей хозяйки" Сладких Хрящиков" и с удовольствием потягивал из хрустальной рюмки коньяк, большие запасы которого были обнаруженны мной в мрачном, резном буфете.

Я стояла рядом с ним и пытась объяснить себе занятное и очень интересное явление.

Агафья Платоновна, чье изображение навеяло на моего гостя столько грусти, на портрете хмурилась, едко сверлила взглядом задумчивого Валериана Антоновича. Иногда недовольно морщилась, словно от зубной боли и нервно барабанила холеным пальчиком украшенным массивным перстнем с зеленым камнем по переливающемуся бархату скатерти. Явно злилась моя покойная тетушка, явно злилась.

Но начальник полиции этого не видел. Он спокойно смаковал дорогой коньяк, слегка кривился и щурил серый глаз, когда заглатывал очередную дольку, тонко, почти прозрачно нарезанного лимона. Он любовался или же старательно делал вид, что любуется огромным, парадным портретом.

Я встретилась с тетушкой взглядом и незаметно погрозила пальцем сердитой Агафье Платоновне, призывая ее к благоразумию. Она непокорно тряхнула головой, словно норовистая лошадь, еще более нахмурила соболиные, старательно прописанные художником брови.

Беззвучно охнув, я покосилась на Добужинского Валериана Антоновича.

Мужчина был абсолютно спокоен, с удовольствием потягивал коньяк и кажется никаких странностей в портрете не видел.

Я спокойно выдохнула и уже полностью уверилась в том, что все эти телодвижения и ужимки Агафьи Платоновны, кажется могу наблюдать только я. Ну, еще наверное щенок Лимон, если ткнуть его носом в портрет.

Задумавшись о том, что вдруг все же страдаю галлюцинациями, я вздохнула и пригубила ароматный коньяк из своей рюмки. О галлюцинациях подумаю позже, а теперь надо думать о насущном. Деликатно взяла мужчину под локоть, увлекая его за круглый, накрытый новой, красивой скатертью стол. Он был накрыт на две персоны и уставленный угощениями. Тонко нарезанный балык, сочно розовел на широком блюде, рядом скромно притулилась темно-красная в белую крапинку мелкого сала, копченая колбаса. Желтоватый сыр гордился крупными дырками. Маслянисто поблескивали в прозрачном хрустале салатницы крепкие грибочки.

Надо признать, что Екатерина Васильевна, не только громко кричать была мастерицей. Она мигом сориентировалась в новой обстановке, опять на глазах превращась из бдительной и злобной фурии в расторопную и вежливую прислугу.

Пока мы с Валерианом Антоновичем разбирались с документами, она успела наспех прибраться в гостиной и накрыть для дорогого гостя стол. Даже детей увела наверх, соблазнив их миской с румяными пирожками. Сейчас судя по разговору глухо доносившемуся из таинственных глубин второго этажа, Лиза и Шурик увлеченно выбирали себе комнаты.

Плотно прильнув к крепкой руке местного начальника полиции я подвела его к столу. Он галантно отодвинул для меня стул. Сам сел напротив меня, глядел пристально и улыбался улыбкой чеширского кота.

— Валериан Антонович, у меня к вам будет одна просьба. Вернее их будет несколько. Вы же не откажите бедной вдове с двумя детьми, которая вынуждена обживаться в ваших суровых краях? — мой голос был вкрадчивым.

Я решила полностью сменить свою тактику. Что толку" бодаться" с местной властью? Ласковая и беспомощная вдовушка выиграет больше, чем бескомпромиссная дева-воительница. Такое поведение было для меня несвойственно и где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что настоящая Эмма была еще той притворщицей. Я удивилась этой внезапной мысли, но додумывать ее не было времени.

Надо признать, что образ нежной девы подействовал на размякшего от хорошего коньяка мужчину, весьма положительно.

— Эмма Платоновна, я всегда готов вам служить, — очевидно коньяк благотворно действовал и на голос Валериана Антоновича, он звучал, словно бархатный рокот кота, которого почесали за ушком.

— Вы конечно понимаете, уважаемый Валериан Антонович, что содержать такое огромное хозяйство в одиночку мне будет весьма затруднительно…

Я не успела договорить, как горячая рука доверительно накрыла мою ладонь.

— О-оо! Я конечно же вас понимаю. Слабой женщине с двумя детьми держать" Сладкие Хрящики", будет весьма и весьма трудно. Но вы не волнуйтесь. У меня уже есть на примете один уважаемый человек, который с удовольствием купит ваше имущество, и прошу заметить, что даст он за это все, очень хорошие деньги. А уж с деньгами, вы Эмма Платоновна…