Когда Шива уснёт (СИ) - Валерина Ирина (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Кир, ощущая одновременно и азарт, и непонятную тревогу, донёс камень до середины моря, с высоты выглядевшего небольшой лужей. На секунду задержался, засмотревшись: вода была настолько чиста, что просматривалось дно моря; большие косяки разнообразной рыбы поблёскивали чешуёй в утренних лучах светила. Кир внезапно понял, что бросать камень не хочет. Вот не хочет, и всё! Такая красота, гармония, покой — смотрел бы и смотрел…
— Да не тяни ты, у нас дел невпроворот! — голос отца прозвучал так громко и неожиданно, что Кир разжал руку. Камень ухнул с большой высоты, подняв в воздух массы воды — тёмные, вперемешку с водорослями, оглушённой рыбой и песком. Грязная вода, обрушившись обратно, пошла на спящий берег огромной приливной волной. Кир понял, что сейчас произойдёт непоправимое. Сердце его сжалось, в панике он повернулся к отцу, но тот безмятежно наблюдал за происходящим. И тогда Кир решился на отчаянный шаг. «По слову будет? — мелькнула крамольная мысль. — Тогда я хочу, чтобы вода остановилась!». Видимо, последнюю фразу он сказал вслух, потому что отец удивлённо уставился на него и вслед за этим сердито нахмурился. Высоченный вздыбленный гребень волны застыл за несколько десятков метров до берега. Кир взмахнул рукой — и вода, покорная его воле, мягко опустилась в море. До берега докатились невысокие пенистые волны, не способные причинить вреда.
— Мда-а… А всё ж таки ты у меня дурак. Я все ещё хочу верить, что не безнадежный, но надежда с каждым днем тает. Какого шеда ты это сделал?! Ты хоть понимаешь, сколько энергии сейчас ушло на твою идиотскую выходку? Зачем, можешь мне объяснить?
— Отец… — голос Кира предательски дрогнул, но он собрался и продолжил, — отец, но там же люди…
— Чего-о? Какие-такие люди? Где ты людей обнаружил? Это глина, запомни раз и навсегда: гли-на! Расходный материал! Люди — это элоимы. Рождённые, а не сотворённые. Пятьдесят ветвей элоимского древа, одна из них — наша. Демиурги, творцы! Ты, понятно, пока не демиург, так, личинка. Инициация покажет, что из тебя вырастет. Вот если пройдёшь, то получишь второе имя. Родишь сына в свой срок. Я, Аш, родил тебя, мой отец, Шер-Тап, родил меня. Были ещё и дед, и прадед, конечно, но они ушли очень давно. Больше людей нет и быть не может!
— Но как же так может быть? Ведь и они живые, им, наверное, страшно и больно, у них тоже дети есть…
— Довольно! Ещё не хватало мне в такой важный момент слюнтяя слушать! Дай тебе волю, так ты тут разведёшь очередной рай земной. Я закрываю тебе доступ, твоё слово больше не имеет силы. На этом точка!
Кир внутренне съёжился, хотя и старался изо всех сил держаться прямо. Аш-Шер разозлился не на шутку, губы его сжались в тонкую нить, кожа на скулах натянулась и побелела.
— Всё, наигрались, пора и поработать, наследничек! Стой здесь и смотри, пока не призову тебя. Трубу держи наготове!
Глава 6
Аш-Шер толкнул в направлении сына трубу, до этого момента висевшую в воздухе безо всякой поддержки. Кир перехватил её и сжал во вспотевшем кулаке. Он понял, что скоро начнётся то, ради чего они сюда прибыли. Чистка. И теперь, кажется, он уже знал, как это будет происходить. Сердце сжалось, начала кружиться голова. И помочь ничем нельзя. Был шанс, но он его израсходовал. Знать бы заранее… Но что бы изменилось? Неужели смог бы пожертвовать той деревушкой ради вероятной возможности ненадолго помочь другой? Тяжёлые мысли угнетали, хотелось уйти, оказаться как можно дальше от этого места, сидеть за обеденным столом, болтать с Шав и никогда, никогда не знать, что демиурги делают с надоевшей им «глиной»! Кир зажмурился, но резкий оклик отца заставил его вздрогнуть и открыть глаза.
— Кир, шед тебя раздери, не смей паниковать! Стань рядом и смотри! Учись. Ломать это тоже твоя работа. Ни один мир не создавался без разрушения. А человечки… что о них жалеть? Новых налепить никогда не поздно, была бы подходящая материя.
Отец покровительственно обнял сына за плечи и привлёк к себе.
— С такой высоты, понятно, ты мало что можешь различить. Но мы же демиурги, у нас есть особое зрение. Когда ты его освоишь, то сможешь в своём мире видеть всё и всех. Сразу, одномоментно. Пока что я покажу тебе пару приёмов, но ты не тренирован, долго не выдержишь, голова разболится. Однако всё же посмотришь, тебе полезно будет — чтобы не обольщался на их счёт. Люди, надо же!
Аш-Шер провёл правой ладонью по лицу Кира, вынуждая закрыть веки, после чего пальцами с усилием надавил на глазные яблоки. Кир ощутил резкую боль и дёрнулся, пытаясь избежать давления, но отец ухватил его левой рукой за шею и привлёк к себе.
— Терпи! Терпи, не вырывайся, так нужно! Недолго осталось.
Кир с трудом понимал, что говорит отец, боль становилась нестерпимой, от непрерывного давления глаза как будто проваливались внутрь черепа. Перед глазами плыли чёрно-багровые пятна, они пульсировали, расширялись и затягивали Кира в свою воронку. Он почти погрузился в них, но тут отец убрал руки и сказал:
— Попробуй посмотреть внутрь себя.
Кир, счастливый уже от того, что больше не испытывает боли, не успел спросить, что нужно делать, как внезапно понял, что уже умеет это. Он просто повернул зрение внутрь, в себя — и увидел то, что хорошо знал по предметным занятиям: сероватую трубку трахеи, влажные древа бронхов, губчатые, раздувающиеся на вдохе лёгкие, неустанно трудящееся сердце, горячую от тёмной крови печень, плотно уложенные сизые петли кишечника, кости, хрящи, суставы, молодые сильные мышцы. В этом не было ничего нового, юные демиурги, начиная с четвёртой ступени, изучали анатомию и к выпуску обязаны были досконально овладеть этой наукой. То, что Кир видит собственное внутреннее устройство, отчего-то совсем не взволновало его, скорее, озадачило будничностью происходящего. Вероятно, это состояние отразилось на его лице, потому что отец хмыкнул и сказал:
— А ты присмотрись как следует. Приблизь.
Кир попытался приблизить, не понимая толком, что именно нужно делать. Он внутренне прищурился, не особо рассчитывая на результат, — и замер. Изображение, только что бывшее понятным и детализированным, внезапно смешалось в невнятную мешанину неопределенного цвета. Потом из неё проступили рельефные части, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся перевитыми в плотную структуру жгутиками и волоконцами. После ещё одной попытки сфокусироваться Кир разглядел крошечные шарики, с огромной скоростью мельтешащие вокруг более крупных ядер. Рассмотреть их лучше не удавалось, они, казалось, вибрировали и постоянно то исчезали из поля зрения, то вновь проявлялись. Подобных систем было очень много, но они отделялись друг от друга пустотами, не заполненными ничем. Зрелище завораживало и пугало одновременно. Это было Киром и в то же время совсем не принадлежало ему.
— Ну что, разглядел атомы? Понял, в чём фокус? Вот так и на остальное смотри. Теперь на планетку, так тебе полюбившуюся, взгляни. На людей… хех! — отец было рассмеялся, но резко оборвал себя. — Давай-ка, отпрыск, поживее. Работы много.
Кир, потрясённый открывшимися возможностями, попытался повернуть взгляд из себя на внешний мир. Это не сразу, но удалось. Чернильная тьма разочаровала его — она оказалась совершенно пустой, даже единичных атомов не обнаружилось.
— Да не всматривайся ты так, не растрачивайся понапрасну, я же тебе сразу сказал, что кроме планеты и светила, здесь ничего нет и быть не может — не уложился в смету горе-демиург. На Фаэр смотри, смотрии приближай.
Отец положил ладонь на макушку Кира, поворачивая его голову, и ткнул пальцем: туда, мол.
Тот, повинуясь жесту Аш-Шера, посмотрел. Узкая, растянувшаяся вдоль побережья линия поселений начала стремительно приближаться, увеличиваясь в размерах. С каждой секундой детализация становилась всё тоньше, всё большее число подробностей открывалось взгляду. Вот уже маленький посёлок весь, как на ладони: двери хижин распахнуты, хозяйки, трепеща слюдяными крыльями, проветривают дома, изгоняя плохие сны; в одном дворе пёстро одетые дети играют с приручённым мелким зверьком, треплют того за уши, он рычит и прикусывает их пальцы — впрочем, притворно, без злобы. Мужчины заняты рыбацкими делами: проверяют снасти, плетут прохудившиеся сети, чинят лодки. Внимание Кира привлек один из них, с хмурым озабоченным лицом, сидевший праздно. Он был погружён в какие-то невесёлые мысли. Кир всмотрелся—и отшатнулся от неожиданности, потому что человек внезапно стал так близок, что можно было рассмотреть поры на его лице. Юноша посмотрел в огромные миндалевидные глаза с фиолетовой мерцающей радужкой и увеличил детализацию. Зрачок накатился на него, грозя поглотить: огромный, чёрный, расширяющийся от выплеска гормонов в кровь, — мужчина удивлён и встревожен, он что-то ощутил, он вот-вот осознает присутствие постороннего.
