Тишина (СИ) - Сорока Света (мир бесплатных книг txt) 📗
— Хорошо сказки рассказываешь, сказочница. Сделаем вид, что я тебе поверил, но учти — мы придём ещё. И передай своему муженьку, что ему от нас не скрыться.
Он встал, швырнул тарелку с ужином в стену, с размаху ударил меня ногой в ботинке с толстой, рифлёной подошвой, в живот и они, наконец, удалились. Я ещё долго лежала на полу, убаюкивая боль во всём теле и прислушиваясь к шорохам в доме. Господи! Кто эти люди? Как они здесь появились? Может, Герман предполагал, что они придут и поэтому сбежал? Как в нашем Обществе могут быть такие люди? Если бы не болело всё, я бы усомнилась в своём душевном здоровье, потому что наличие таких людей просто невозможно. Таких, как они, перевоспитывают, им удаляют ген или что-то в мозгу из-за чего они перестают быть столь агрессивными! Мои мысли кружились по кругу, напоминая собаку, бегающую в погоне за своим хвостом. Было уже очень поздно, когда я решилась встать, от каждого шевеления тушку пронзала боль. К кому бежать? Они найдут. Ужас перед этими людьми парализовывал. Мне они казались чем-то нереальным, волшебным, как гоблины, и от того их способности казались неограниченными. Ползком, добравшись до кровати, я старалась даже думать шепотом. Мне чудилось, что они прячутся где-то в комнатах, и вот сейчас, услышав о чём я думаю, выскочат и убьют меня.
Что же мне делать? Я коснулась пальцем скулы, куда пришелся первый удар, она горела жаром ушиба. Завтра я, наверное, не смогу открыть глаз, из-за заплывшей щеки. Было страшно. Очень страшно. Хотелось убежать куда подальше. Но мне думалось, что если я пойду куда-нибудь, я навлеку гнев этих людей на ту хату, где найду приют, как его навлёк на меня Герман. Единственное, что останавливало меня, от сиюминутного побега, были мысли о тётушке. А что если после моего исчезновения они придут к ней? В конце — концов на меня начал наваливаться сон, утягивая в свои тяжелые сети, похожие на плотный туман, последняя мысль пронесшаяся в моей голове до того как я совсем уснула была: «Они не догадывались, что я немая, значит они не знают где живёт моя тётя»
12
Встать, следующим утром, было задачей не самой простой. Болело всё и, казалось, болело ещё больше чем вчера. При каждом движении в тело будто вонзалось, по меньшей мере, тысяча острейших игл. Я несколько раз садилась на кровати, но от боли валилась обратно на подушку. Как хорошо, что сегодня у меня выходной. В итоге, я, смалодушничав, решила сначала придумать план, а потом вставать.
План. Легко сказать. Всё-таки мне стоит покинуть селение, но я за всю свою жизнь выезжала один раз, когда тётя возила меня к врачу. Попасть на поезд я не смогу. Билеты выдаёт Комитет по поездкам. Ты пишешь туда заявление с объяснением, куда и зачем тебе надо ехать. Твоё заявление рассматривают и, если причина поездки оправданна, ты получаешь билет. Помнится тетушка, долго писала прошения, чтобы нам разрешили поехать к врачу, потому что в справке, которую мне выдали, значилась: «Утрата способности говорить, неизвестного генезиса, не поддающаяся лечению». А раз лечению не поддаётся, зачем тратить ресурсы на поездку? Тогда-то поездку мы выбили, чтобы узнать происхождение моей немоты. Но сейчас поезд для меня точно закрыт, ведь я не аргументированно доказать, что мне надо куда-то уехать.
Значит надо уходить! Гениально! Меня нельзя назвать физически не развитой, подсобные рабочие в основном выполняют функцию «подай-принеси», но дело даётся посильное, опять же ходить куда-то далеко мне не приходилось. Тем более, ладно уйти, да и идти тоже можно, но как выжить в лесу? Как добыть еду, питьё? Что делать, когда наступят морозы? Как далеко ближайший населённый пункт? Я тяжело вздохнула и попробовала повернуться на другой бок, от чего всё тело опять протестующе заныло. Интересно они мне вчера ничего не сломали?
Допустим, я возьму тёплую одежду. Скорее всего, у тётушки Ирмы есть что-то наподобие тента, она, бывало, уходила в бор за травами на несколько дней. Мне выдали пайку на месяц, а я съела только половину, так что ещё на дней на четырнадцать мне должно хватить, а потом возможно у меня получится дойти куда-нибудь. Я решительно села, стараясь не обращать внимания на боль. Долго можно валятся и придаваться страданиям, но надо действовать, пока я не собралась ложиться и помирать.
Скрипя зубами, я направилась на кухню, надо проверить все продукты, отобрать портящиеся и, по возможности, сделать так, чтобы они пролежали максимально долго, например мясо надо засолить, а остатки яблок засушить, а если экономить продукты можно продержаться много больше. После того, как приготовление еды было закончено, я пошла обыскивать дом.
Залезая в каждый закоулок и просматривая каждую вещь, которая мне могла пригодиться, я нашла подобие палатки и спальный мешок, конечно, в морозы это меня не сильно спасёт, но пока в них ночевать ещё можно. Нашлись и тёплые, древнющие валенки, я видела их в музее, куда водили наш класс — это была старинная обувь из войлока, которая не давала замёрзнуть. Как показала практика прошлой зимы, современные сапоги из супер нового материала промерзали быстро, а оказаться в чаще с бронхитом и температурой мне совсем не хотелось. Нашлось несколько теплых свитеров Германа, связанных из неизвестной мне шерсти, возможно, тётушка Ирма вязала их сама, когда сын ещё учился в школе, судя по размеру. Так же я перебрала свои вещи, выбрав тёплые.
Последняя комната, которую я взялась осматривать, была рабочая комната знахарки. Там были развешаны мешочки с разными снадобьями, некоторые были подписаны, но большинство висели просто так, видимо супруг и его мама ведали, что для чего. Взяв те, на которых было написано, как их применять, я пошла, укладывать свои вещи.
Уложив всё, я подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение. Лиловый синяк покрывал всю скулу, хорошо ещё глаз не заплыл. Придётся уходить, не попрощавшись с тётушкой. Это было очень грустно, но я понимала, что не смогу объяснить, откуда у меня появился этот фингал.
За окном спускались ранние, осенние сумерки, а я сидела на кровати, зажав руки между коленями, и прощалась со своей былой жизнью. Что бы ни было впереди, сюда я вернусь только с Германом. Потому что в другом случае эти люди не дадут мне жить.
Одевшись и закинув рюкзак на спину, я собралась уходить, когда мой взгляд упал на фотографию Луз, которую для меня сделал муж. Я аккуратно вытащила её из рамки и положила между страницами книг, отданных мне во время болезни, как бы ни тяжела была поклажа, я не хотела бросать их здесь, туда же, чуть раньше, я положила записку Германа. Она была мне дорога, как единственное напоминание о нём. У меня были от него только книги и записка.
13
Ночь уже вступила в свои права когда я покинула родной угол. Была надежда, что в непроглядной темноте, которая опустилась на наше село, меня не заметят. Хорошо, что изба упиралась забором в деревья. Я, выйдя из заднего ходу, сразу нырнула в спасительную черноту подлеска. Но радоваться мне пришлось не долго, через пять минут я поняла, что идти придётся на ощупь. Я шла, вытянув руки в темноте, постоянно цепляясь ногами за ветки. Какие-то ночные птицы ухали, пугая меня своими голосами. То и дело мне мерещились вчерашние мужчины, от чего меня пробирал пот, а через секунду бросало в дрожь. Я знаю, что именно в тогда у меня появились первые седые волосы.
Словами не передать, как меня обрадовали проблески зари. Наверное, я никогда в жизни так не радовалась восходу. Я начала различать очертания деревьев и могла видеть, куда наступаю. Когда солнце взошло, я вышла на большое расчищенное от деревьев место. Сначала мне показалось, что это старая лесозаготовка, но потом поняла — это развалины старой деревни, многие жилища истлели, осыпавшись безобразной грудой деревяшек, но некоторые ещё держались. Я зачарованно шла по тропинке, которая в прошлом видимо была главной дорогой, но теперь стала почти непроходимой, покрытой высохшим бурьяном.
Первые развалины, которые можно было гордо назвать домом, разбудили в моей душе любопытство. Каков быт был у здешних жителей? И я решилась войти в сильно покосившуюся конструкцию.
