Раздробленный свет (ЛП) - Кауфман Эми (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
На столе в кабинете стоят обрамленные фотографии с ней и пожилой парой, которые могут быть ее родителями. На одной они на супердорогом лыжном курорте, я думаю, что я узнаю Альпы на Парадизе — на другой они на фоне Тета Сектора прямо здесь, на Коринфе, море раскинулось на заднем плане. Фотографии почти идеальны — тот, кто сделал их для нее, очень хорошо поработал, но есть крошечные признаки того, что они подделаны, если вы знаете, где искать. Теперь я уверен, что эта квартира не ее. Она, безусловно, принадлежит Кристине Макдауэл. Я вижу посылки на ее имя у двери, и когда я умасливаю консоль включиться, там в основном почта и предложения интернет-магазинов. Но «Кристина» — так же не имя этой девушки, как и «Алексис».
Итак, кем бы не была Ямочки, все, что я действительно знаю, так это то, что она попадала раньше в какую-то ситуацию, требующей оказания серьезной первой помощь. Она знает больше о «Компании Лару», чем говорит. Она может продать камни шахтерам астероидов, и она определенно не богатая девушка Кристина Макдауэл. Я выключил консоль и вернулся из кабинета к «СмартВэйтэ», заказав ему «Отвертку» для нее и минеральную воду для себя. Я не пью… мне нужны все клетки мозга, что у меня есть, в рабочем состоянии, зачастую в сжатые сроки.
Она появляется в тот момент, когда я думаю о том, чтобы проверить, что еще она хранит в сумочке, кроме специальных перчаток и левых пропусков. Ее волосы снова стали платинового цвета, вьющиеся и светлые вокруг лица, и она одета в дорогой черный свитер и джинсы. Я кратко оплакиваю потерю крошечного платья, но мне также нравится эта более повседневная версия. Не то, чтобы я должен был думать о чем-то подобном в такой момент.
— Мне нравятся твои волосы. — О, Боже, я только что сказал это вслух? Притормози, приятель.
Она ухмыляется, направляясь, чтобы взять коктейль.
— Проще всего ходить с такими. Трудно в любой момент сделать их синими или розовыми, если волосы черные. А так вариантов, как минимум пять.
Умное окно тонко мерцает, и закат снаружи начинает темнеть, звезды начинают появляться одна за другой, несмотря на то, что звезды не были видны на Коринфе в течение нескольких поколений. Свет от зданий, растянувшихся вдаль за горизонт, не забивает яркость звезд над головой. Конечно, я видел такую иллюзию раньше, микропроекторы в стекле отслеживают положение глаз и смещаются так, чтобы было похоже, что звезды далеко на небесах, что это не трюк света в нескольких футах.
Пока она смотрит на них, как будто они что-то невероятное, я молча наблюдаю за ней. Ее брови расправлены, и хотя ее лицо спокойно и неподвижно, есть что-то около ее рта, некая твердость, которая не совсем сочетается с ее ореолом невинности и беззаботности. Возможно, так она выглядит, когда просто является собой.
Это выходит из-под контроля. Сейчас не время смотреть на нее, будто я загипнотизирован. Я должен быть умнее. Время дистанцироваться от нее, начать использовать свой мозг.
— Итак, — протяжно говорю я, делая голос обыденным. — Разве мы не должны сейчас же поговорить о том, что произошло сегодня? Я бы спросил, что ты делала там, но ты уже столько раз врала мне, что я не поверил бы правде, если бы услышал ее сейчас.
Она молча берет коктейль. В конце концов, после длинного глотка, она ставит стакан на стол рядом с поддельными фотографиями, и разворачивается, направляясь к дивану.
— Я лгу потому, что мне приходится, — говорит она, звуча более усталой, чем когда-либо еще. — Коринф… не щадит никого. Скажешь правду, и окажешься внизу. — Ее кивок направлен в трущобы, далеко под нами… на мою территория, хотя она этого не знает. Возможно, она догадывается.
— Там внизу мир возможностей.
— Но не тот, что я хочу, — отвечает она. Затем, после медленного вздоха она продолжает: — Меня действительно зовут Алексис. Но это мое второе имя, и нет, я не собираюсь говорить тебе свое первое имя. Особенно с тех пор, как ты солгал мне не меньше, чем я за сегодня. Я была в «Компании Лару» из-за своего отца. Он мертв, и это из-за них, и я хочу знать, почему. Вот и вся правда.
И я знаю, что так оно и есть. Может, у меня и нет ее красноречия, но я узнаю правду, когда слышу ее. И это не так далеко от моей правды — может быть, поэтому я могу признать ее. Холодная лента боли проносится через меня в знак понимания… я слишком знаком с такой потерей, которая оставляет след в душе, от которого вы не знаете, как избавиться. Я отвечаю не думая.
— Меня зовут Гидеон. И это мое настоящее имя, и то имя, которое дала мне мама.
Скажи мне, что я этого не говорил. Одно дело искать способ сблизиться, другое — начать делиться тем, чего никто не знает. Я начинаю нервничать, не могу вернуться в свое логово, чтобы разобрать то, что произошло сегодня. Пальцы чешутся по клавиатуре. Хочется пораскинуть мозгами и проверить информационные каналы, которых здесь нет. Мои новейшие отслеживающие программы должны выдать доклад в любую минуту. Я должен проверить форумы, связаться с Мэй. Это то, что происходит, когда я оставляю свои экраны слишком надолго. Все катится к черту. Что является точным описанием всего этого дня.
Она наблюдает за мной, и я пытаюсь закрыть тему с именем, надеясь, что она не подхватит миллион подсказок, которые я, должно быть, даю, которыми, желал бы не делиться.
— Ты сказала, что знаешь что-то о том, что мы видели сегодня.
— Я собиралась встретиться кое с кем, кто мог бы рассказать мне больше, но думаю, что она передумала или испугалась. — Она качает головой, обхватывая себя руками, будто защищаясь, и откидывается на спинку дивана. — Ты не хочешь в это ввязываться.
— Боюсь, я уже. Теперь мы оба в этом. Мы можем пойти разными путями, если хочешь, но велика вероятность, что они засняли нас обоих, и вскоре найдут хотя бы одного из нас.
— У меня нет реальной причины доверять тебе, Гидеон, — замечает она, поднимая бровь. — Насколько я знаю, ты можешь работать на них, пытаясь выяснить, что я знаю. — Она снова качает головой, движения ее напряжены и сдержаны, она натянута как струна. Мне потребуется больше, чем моя лучшая очаровательная улыбка, чтобы заставить ее говорить, наблюдая, как жизнь угасает в ней при упоминании о том, что произошло сегодня. Я уверен, что не могу позволить себе уйти, не понимая чему я сегодня стал свидетелем.
— Хорошо. Хочешь доверия? — Я ставлю стакан и направляюсь в ее сторону, чтобы опуститься на диван рядом с ней. — Я начну первым. Я не знаю, что вселилось в этих людей, но я видел такое металлическое кольцо раньше. Такое же, с синим огнем который, должно быть, был спрятан за проекторами в голокомнате.
Она с трудом сглатывает и я заставляю себя сидеть совершенно неподвижно, пока жду ее.
— Я видела такие глаза раньше, — шепчет она в конце концов. — Глаза заполненные тьмой. Людей, чьи умы были украдены, превратившихся во что-то… что-то типа оболочек.
Оболочки. Слово пронесшееся в моей голове, идеально подошло. Я не мог видеть их глаза, но я видел, что они повернулись к разлому в центре комнаты, как стрелка компаса указывающего на север. Они были опустошенными оболочкам. Я должен прикусить язык, чтобы не задавать больше вопросов. Пульс поднимается на ступеньку выше, у меня стучит в висках.
Несмотря на мое неустанное преследование ушедшей в отставку командира Тауэрс — женщины, которая помогла Лару скрыть все, что творилось на Эйвоне — моим лучшим руководством в гиперсети были немногочисленные форумы, посвященные теориям заговора, основанные на трансляции Эйвона, пытающиеся выяснить, что затевал Лару. Там я нашел Кумико, отставного солдата, скрывающуюся на юге города, создавшую сообщество выживших после ярости, объединённое жаждой мести, полное диких пересказанных историй. После всех часов, проведенных там, пытаясь разобраться в небылицах Кумико, сейчас… эта девушка реально видела, что творят шепоты Лили и Тарвера. Я стараюсь говорить спокойно.
— Где?
Она открывает рот, но потом ее глаза переводятся на меня и она останавливается.
