Северный волк (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
Эдвин, - тихо позвала я, встав рядом с ним на колени.
Он шевельнул ухом, но не повернулся.
Не кори себя, пожалуйста, - попросила я.
Он вздохнул, но не посмотрел на меня.
Я ведь простила.
Это было по большей части правдой, но пытливый взгляд Эдвина искал подвох. Золотой дар робко блеснул надеждой. Эдвину подобное признание казалось невероятным. Но я лукавила самую малость. Боль притупилась, злоба сошла на нет, желание наказать Эдвина и вовсе не существовало с того момента, как я вернула себе память. И даже придирчивые расспросы эльфов ничего не изменили.
Да, простила, - тверже повторила я, глядя в голубые глазаволка.
Он встал. Быстро, даже поспешно. В два шага преодолел разделявшее нас расстояние и уткнулся лбом мне в грудь. Жест, олицетворяющий ласку и доверие, мягкое тепло золотой магии выдавало облегчение и надежду. Чувствуя, как мой дар тянется, переплетается серебряными нитями с крепнущим, сияющим золотым, я обняла Эдвина и прошептала:
Я ведь тоже виновата. Знаю, в чем. Надеюсь, и ты сможешьменя простить.
Как и по дороге в Гнездо, легли рядом. Он довольно быстро заснул, а я смотрела на отсветы огня, слушала треск поленьев, гладила своего волка. Задремывая, пропускала сквозь пальцы черные с проседью пряди. Он вздрогнул, застонал. В полусне мне показалось, что от боли. И, положив ладонь ему на голову, подлечила. Под пальцами распускался персиковый цветок заклинания, на глазах становившийся золотым.
Странная перемена для лечебного волшебства меня насторожила. Нахмурившись, вгляделась пристальней. Рука тоже изменилась. Это уже была не моя ладонь, а Эдвина. Под пальцами не черный мех, а темно-зеленое закрытое платье с черным шитьем у ворота. Узнав платье, в котором была у источника, поняла, что меня затянуло в воспоминание Эдвина.
Он был истощен до крайности. Валился с ног от усталости. Золото его волшебства казалось лучиком солнца, теплым, но слабым. Оно создавалось на последних крупицах магии. За следующую подпитку ему пришлось бы расплачиваться жизнью.
Госпожа Нэйга, умоляю, - голос осипший, низкий. Но, высказывая просьбу, он на женщину не смотрел. Его взгляд был прикован ко мне. Мертвенно бледное лицо, заострившиеся черты, синеватые губы, запавшие глаза, слабое, прерывистое дыхание. С первого взгляда становилось ясно, что я умирала.
Женщина жестом отстранила Эдвина, встала рядом со мной на колени и, положив обе руки мне на грудь, начала говорить что-то на древнем эльфийском. Напевное заклинание сияло медью и золотом, вбирало окружающие меня, похожие на северное сияние нити бирюзы и изумруда, обволакивало теплом. Эдвин с надеждой наблюдал за изменениями, за тем, как розовеют мои губы, как дыхание становится ровней и глубже.
Это ненадолго, - спокойный голос госпожи Нэйгипрозвучал отрезвляюще жестко.
Эдвин вздрогнул, посмотрел на поднявшуюся с колен женщину. Она была совершенно бесстрастна.
Отнеси ее в дом, - велела хозяйка. А я вдруг поняла, что онаговорила на эльфийском. На языке, который Эдвин считал родным.
Он подошел ко мне, поднял. Бережно, любовно. Держа меня на руках, посмотрел на волков, сидящих и лежащих рядом с низкими, наспех слепленными магией санями.
Благодарю вас, - голос дрожал, когда Эдвин обводилвзглядом свою стаю. Он был им очень признателен, но это светлое чувство почти полностью затмевал леденящий, разрушающий страх за меня.
Едва держащиеся на дрожащих лапах понурые, усталые волки ответили кивками.
Госпожа Нэйга, стоящая на пороге, жестом указала, куда идти. Через распахнутую дверь видела большую комнату, кровать у стены.
Идите за дом, - услышала я спокойный голос хозяйки. Онаобращалась к вожаку стаи. – Там в сарае для вас есть еда и питье. Отдыхайте.
Уложив меня, Эдвин отступил на шаг и повернулся к хозяйке, ожидая, что она тут же примется за лечение. Но госпожа задумчиво рассматривала огонь в камине и не обращала на гостя внимания. Эдвин не решился окликать, только подошел ближе.
В тишине прошло от силы пять минут, но ему они показались вечностью. Он постоянно оглядывался на меня, прислушивался к дыханию. Госпожа Нэйга, наконец, обратилась к гостю.
Взгляд неестественно синих глаз был решительным, твердым.
Мне придется забрать жизнь, чтобы спасти ее, - вмелодичном голосе не слышалось сожаления. Расчет, формула, не более. Даже красота эльфийских слов не смягчала сухости приговора.
Эдвин кивнул, протянул ей раскрытые ладони.
Забирайте. Я готов.
Госпожа Нэйга отрицательно покачала головой.
Не твою. Жизнь той, кто на самом деле спас ее, - теперь онаговорила с состраданием.
О ком вы? - удивленно нахмурился Эдвин.
О дочери, - тихо ответила женщина и, увидев недоумениегостя, уточнила. - О вашей дочери.
Новость выбила у него почву из-под ног. Он пошатнулся, рухнул в кресло. Замер с приоткрытым от удивления ртом и неверяще смотрел на собеседницу. Сил ответить у него не было.
Только поэтому она выжила после родового заклятия Волка.
Потому что носит волчонка. Заклинание не вредит семье.
Но она жена мне перед Единым и людьми! - взвыл Эдвин. - Это так, - согласилась госпожа Нэйга. - Хоть обряда и не было.
Боль и отчаяние, переполнявшие его, затрудняли дыхание, лишали голоса. Он запустил пальцы в волосы и, держась за голову, смотрел прямо перед собой, не видя ничего.
Я думал, источник исказил… - просипел Эдвин.
Так и было, - тихо ответила она, положив ладонь ему наплечо.
Но ребенок… Он должен был защитить ее… так не моглослучиться… не могло…
Он бормотал чуть слышно, едва шевеля губами. Пытаясь хоть как-то упорядочить мысли, смириться с произошедшим. Но у него не осталось сил даже думать.
Эдвин, - окликнула госпожа, - мне нужно к ней.
Он вскинул голову, посмотрел в ярко-синие глаза.
Почему она не сказала? - прошептал Эдвин, а по его щекампокатились слезы.
Меня давно выбросило из воспоминания, но я все никак не могла справиться с чувствами. Слишком отчетливо ощущала ужас Эдвина, его понимание того, что вместе со мной мир умирал, разрушался на глазах.
Беспомощность, смертельная усталость, отчаяние, многократно вычерпанный резерв служили только фоном для боли. Потеря дочери, нашей дочери, о которой Эдвин до последнего даже не знал, ударила по нему невероятно сильно.
Я в который раз обругала себя за глупость и упрямство, за то, что не послушалась совета и ушла, не поговорив. Я намного раньше поняла бы, что эта утрата не была только моей. Она была нашей, общей, причиняющей Эдвину не меньше боли, чем мне.
Яркое воспоминание не отпускало. “Анимье сон намья хин?” слышалось мне снова и снова. Ответ был горьким и ядовитым. Я не сказала, потому что Серпинар победил. Наша любовь не справилась с испытанием.
Теперь, лежа рядом с волком, я надеялась, что судьба будет милостива и даст нам с Эдвином второй шанс.
Утренняя встреча с Орлами оказалась, к сожалению, бесполезной. Они не придумали ничего путного, давать советы не торопились. Зато подробно расспрашивали меня об артефактах подчинения, лишения памяти и передачи магической энергии. Воссоздавая по памяти плетения, растратила резерв и истощила терпение. Надеялась, что взаимосвязь заклинаний станет разгадкой, но выматывающее задание оказалось бессмысленным, а надежда беспочвенной. Клещи, снятые больше месяца назад, никак не объясняли потерю способности обращаться.
Близился вечер. Призраки обретали плотность. Я продрогла в лаборатории до костей, волновалась, Эдвин тревожился. За час до заката эльфы признали, что их способ перекидываться не подходит волкам. Что сами никогда с подобным состоянием не сталкивались, о таких проблемах у других способных обращаться не слышали. Неожиданная уникальность не радовала, я с трудом изображала спокойствие.
Мной завладело отчаяние, глаза щипали слезы, голос казался сдавленным и сиплым. Плакать в присутствии призраков не хотела и, извинившись, выскочила из лаборатории.
