Гранит науки и немного любви - Романовская Ольга (читаем книги .txt) 📗
– Лаэрт, – я удобнее устроила Марицу на коленях, – а что любит магистр Лазавей? Он же у вас тоже что-то преподаёт…
– Зачем тебе? – прищурился эльф.
– Подарок хочу сделать.
– На подарок магу у тебя не хватит денег, – авторитетно заявил Лаэрт. – Гримуары на вес золота.
Приуныла: тоже верно. Но необходим предмет, который бы напоминал обо мне.
И тут пришло озарение: шнурок для амулета! Есть у него один, уже перетёршийся, старый, впору заменить. Вопросов такой подарок не вызовет, а носить его Лазавей будет.
В лавке долго приценивалась и примеривалась к шнуркам. Плетёные отмела сразу – только кожаные. Эффектен, конечно, алый, но не подойдёт. Чёрный – слишком мрачно, бордовый – для женщины. Значит, коричневый. Цвета дубовой коры. Мягкая выделка, удобная длина, серебряный карабин для «ушка» подвески, который можно отстегнуть.
Не торгуясь, заплатила столько, сколько просили, и убрала упакованный в бумагу подарок в сумку.
В Академии все стояли на ушах, шептались о диком оре магистра Тшольке, который наверняка слышали даже демоны. Чем он был вызван, догадывалась, но предпочитала молчать и питаться сплетнями.
Мне во всех подробностях рассказали, как Осунта носилась бешеной кикиморой по парку, встрёпанная, с горящими глазами, и с пеной у рта кричала, что убьёт паршивца.
– Всех магов проверяют, – закончила моя словоохотливая собеседница, – с третьего по последний курс. Тшольке обещала его лично расписать под липку.
Я хихикнула: олифа и липа отлично сочетаются.
Значит, не ошиблась в расчётах, отвела от себя подозрения. Теперь узнать бы, поняла ли Осунта послание. Видимо, нет, если и на парней думают.
В итоге, виновника так и не нашли, хотя на следующий день Тшольке ходила страшней войны. Под руку ей было лучше не попадаться.
Теперь оставалось подарить шнурок Лазавею. Не просто так, разумеется, а как плату за услугу.
Магистр вёл последнюю лекцию у Лаэрта, и я заскочила в учебный корпус боевых магов, благо нас отпустили на час раньше. Удачно застала Лазавея на месте и, преодолев робость, спросила, нельзя ли пользоваться академической магической почтой, чтобы писать Ксержику.
– Не знаю, – задумался магистр. – Поговорите с магистром Тревеусом: если он разрешит, то на здоровье.
– А разве вы не можете? – я умоляюще заглянула ему в глаза. – Обещаю не досаждать, просто обычной почтой месяцами идти будет, а там важные новости…
– За мачеху беспокоитесь? – улыбнулся Лазавей, собрал со стола кипу книг и уложил в сумку.
Кивнула. Между прочим, не солгала.
– Хорошо, – смилостивился магистр, – заносите, отправлю.
Сердечно поблагодарила Лазавея и смущённо протянула ему свёрток:
– Это вам.
Магистр хмыкнул и вопросительно уставился на меня.
– Вы же тратите на меня время и силы… Я ещё в Ишбаре заметила, что один из шнурков перетёрся, вот на замену и купила. Он дешёвый. Подарок от чистого сердца.
Лазавей развернул бумагу, осмотрел шнурок. Провёл пальцем по «карабину» и задумался: брать – не брать? Я, переминаясь с ноги на ногу, терпеливо ждала решения.
– Спасибо, Агния, – наконец улыбнулся магистр. – Редко студенты так внимательны.
Расплылась от его тёплых слов и едва не прослушала самое главное:
– Вечером зайдите: пообщаетесь с отцом. Заодно расскажете, каким образом он уговорил Маргариту Тайо выйти за него.
– Не знала, что мужчины любят сплетни, – рассмеялась я. Наверняка светилась от счастья, во всяком случае, всё внутри меня пело и ликовало.
– Это не сплетни, а новости. Разные вещи. В десять для вас не поздно? Маленькие дети, наверное, рано засыпают, но раньше свободной минутки не найдётся.
Конечно, Марица засыпает не позже девяти, но это совершенно неважно. Если меня позвал Лазавей, то я хоть в два часа ночи приду.
Выждав, пока магистр уйдёт, Лаэрт укоризненно глянул на меня и шепнул, не спрашивая, а констатируя факт:
– Влюбилась?
Улыбнулась, вздохнула и кивнула.
– Как думаешь, есть шансы? Или он Осунту любит?
– Не любит, – заверил Лаэрт. – Он просто с ней спит иногда. Если бы любил, то хоть что-то бы подарил, либо каникулы вместе с ней провёл. А так она одна в Вышграде осталась.
Взвизгнув, повисла у эльфа на шее, чмокнула в щёку и выбежала вон, чтобы немедленно поделиться радостью со Светаной, дожидавшейся в холле.
Жизнь казалась такой прекрасной и полной надежд.
Глава 24
В тот вечер я наряжалась, как на бал – во всё новое, чистое, нарядное. Даже сапожки начистила, вымылась и надушилась взятыми у Юлианны духами. Она вместе со Светаной сидела в нашей комнате и наблюдала за моими метаниями. В конце концов, Юлианна не выдержала и хихикнула:
– Ты, случаем, в летних туфельках по снегу не побежишь?
Было бы лето, побежала б, а в несезон только простуду подхвачу. Хотя тут возникает приятная перспектива лечения. Лежу я в постели Лазавея, вся такая несчастная, а он со мной возится. Мечты-мечты! В лазарет попадёшь, к какому-нибудь прыщавому Минтору, так что одевайся по погоде.
– Агния, а ты на ночь останешься? – стрельнула глазами Светана.
– Духи ведь не просто так брала, – поддакнула Юлианна.
Вздохнула и покачала головой. Это для меня свидание, а для Лазавея – короткая беседа со студенткой. Я, конечно, попытаюсь привлечь его внимание, но получить роль Осунты за один вечер не выйдет. Да и, как подсказывал опыт, то, что начинается с постели, на ней и заканчивается.
– И кто же тот счастливчик? – не унималась магичка. Одним глазом косилась на меня, другим – на спящую Марицу. Дочка заснула полчаса назад, сытая, нагулявшаяся и довольная, и я могла спокойно заниматься собой.
За окном уже стемнело, но с умением зажигать светлячки в любом количестве и разной яркости заплутать в сугробах мне не грозило.
Имя кавалера сердца не раскрыла: подруга и так в курсе, а других посвящать пока не хочу. А Юлианна и вовсе ходячий сборник сплетен, наш местный Вестник. От неё, к слову, узнала, что по делу об олифе так никого и не нашли. Зато каким пикантным прозвищем Тшольке обзавелась: «слипшаяся эльфийка». Почему эльфийка? Просто эльфы продают самые дорогие кружева. Плетут эту красоту пауки.
Жестокий народ, студенты! Теперь ведь не отмоешься.
Наконец привела себя в порядок и села дожидаться положенного часа: прихорашиваться начала загодя. Выдержала минут пять, показавшихся вечностью, и, наплевав на правило, что женщины всегда опаздывают, накинула шубку.
Ночной парк у Студенческих домов дышал жизнью. В тёплое время года жизнь распространялась на кустики, но сейчас для них слишком холодно.
Наслаждаясь внезапно появившейся магией – как ребёнок, но ведь я совсем недавно её получила, – зажгла сразу четыре светлячка и пустила их бродить по всем сторонам света.
Снег блестел и искрился, а на душе было так хорошо, так радостно. Наверное, от этого и колдовать получалось: увы, мои силы зависят от эмоций.
Сообразив, что свечусь не хуже городского праздника, погасила три светлячка – нечего всем возвещать о своём приходе, а то окажешься не наедине с Лазавеем, а в компании кучи преподавателей. Собственно, а почему я решила, будто они и так там не сидят? Вообразила себе свидание – звали-то на беседу. Глупо буду выглядеть, эх…
Вот наконец и калитка. Заперта. Просто замечательно, меня и не ждут!
Вздохнув и растеряв часть приподнятого настроения, полезла за жетоном, благо всегда носила его с собой. Защита с калитки снялась, крючок я скинула без проблем.
Пока брела к нужному дому, успела оправдать Лазавея: я ведь пришла раньше, он просто не успел подойти. Или вспомнил, что у помощника библиотекаря есть ключ от таких замков.
Сердце ушло в пятки, а потом подскочило к горлу, когда светлячок осветил драконы-водостоки.
А напротив та самая клумба, которая меня напугала год назад. Общительное растение живо-здорово, только теперь я его вижу и легонько, чтобы не проявляло инициативы, могу поджарить щупальца. Ну, или защиту поставить, если огонь не получится. В этот раз ограничилась сферой. Поставила её заранее, памятуя об опасном для жизни огороде преподавателей. Для кого они его выращивают? Видимо, чтобы студенты ночами не лазали, не надоедали.
