Игра: Дочки-матери (СИ) - Никитина Валентина (книги .TXT) 📗
27 глава. Испытание на прочность
Часть 6
Испытание на прочность
Меня рисует художник...
Он странно меня рисует.
Ну что происходит, Боже?
Мне кажется, он колдует!
Улыбка моя превратилась
Внезапно в усмешку злую,
В глазах распахнулась горечь...
И я, наконец, возмутилась:
«Зачем рисовать - такую?..
Зачем мне нужда и горе?
Откуда морщинки эти,
Откуда обрубки крыльев,
Откуда рубцы, ожоги,
Отёчные руки, ноги?
Когда же такое было,
Вы можете мне ответить?!»
«Сейчас, дорисую раны,
Зашью в миокарде дыры...
Ведь я не Господь, не гуру!
Я просто историк, дура!
Плевать мне на то, что было.
Я просто... пасу баранов!»
Как и обещала, я как-то утречком отправилась в свой салон «Женский уют» к девушкам.
Нина Константиновна и работницы встретили меня с радостью и слезами вперемешку.
- Аннушка, как мы плакали! Работать девчонки не могли несколько дней, ходили, как потерянные. Сейчас всех отпустило. Как ты?
- Хорошо. Я пришла, чтобы решить некоторые вопросы. Посоветовалась с Артемием Никаноровичем. Он сказал, что салон даёт хороший доход. Популярность ваших задумок, фасонов только растёт. Вы просто молодцы! В Москве тоже развернулся такой салон.
Пришло время и мне выполнять своё обещание. Я думаю, что вы уже разобрались, кто работает хорошо? А тех, кто ленился, или приструнили, или прогнали?
- Да некого было прогонять, - ответила Нина, - у всех или семьи на руках, или выкупиться хотят. Так что работали все отлично.
- Значит, на днях, вольнонаёмные работницы получат заработанную плату за все месяцы разом. Нина Константиновна, составьте список вольно - наёмных, и отдельно список тех крепостных девушек, кто хочет получить вольную, и передайте управляющему. Всё согласовано с князем, он подпишет.
Кто из бывших крепостных захочет остаться в салоне в качестве вольно - наёмных, может продолжать работать. Кто решил выйти замуж или уехать, подойдите к Артемию Никаноровичу. Я решила дать им приданное на прощанье. Он всё решит.
Мой голос потонул в воплях радости, выражений благодарности и слезах. Нина стала выкликать и записывать имена. Все притихли и выстроились в очередь.
А я пока прошла в другие помещения, чтобы осмотреть салон.
Он за это время изменился: наполнился придающими уют мелочами. В примерочном зале каждая кабинка, кроме трёх больших зеркал, приобрела вешалку для одежды, небольшой туалетный столик и вертящееся кресло.
На столиках, кроме наших журналов, лежали своего рода «пробники» - нашитые на картон лоскуточки-образцы имеющихся в салоне тканей. На такие же картонные «листы» были наколоты булавками всевозможные образцы бантиков, ленточек, тесёмочек, кружев...
При стерильной чистоте, лёгкий «художественный» беспорядок придавал примерочным кабинкам уют дамских будуаров.
Вокруг витали уже прочно впитавшиеся в обстановку ароматы дамских духов и сдобной выпечки.
Да-а, за фигурами следить тут ещё не привыкли.
Утро в моём понимании, постепенно переходило в послеполуденное время, и наступило «утро» с точки зрения дам высшего света. Стали съезжаться кареты и коляски.
Помещения наполнились шуршанием шелков, топоточком легких туфелек, притворным щебетанием дам... Сотрудницы салона выпорхнули стайкой из кабинета Нины Константиновны и разлетелись по своим «боевым постам».
«Лёгкое» топотание оказалось обманчивым, как и слащавый щебет. Семеня шелковыми туфельками, почти балетными тапочками, в салон вплывало стадо бизонов.
Понятно - постоянные наши клиентки. Вот оно где, увлечение дармовой выпечкой! - мысленно хихикнула я.
Интересно, эти тоже готовы отказаться от корсетов ради удобства?
Я улыбнулась и попрощалась, чтобы не мешать девочкам, не сбивать отлаженный, как механизм швейцарских часов, распорядок салона.
У парадного входа толпились слуги, кучера и подъехавшие только что клиентки. Я бросила взгляд на окна столовой, где меня должны были дожидаться охранники. Их было не видать. Я вывернулась из толпы и направилась в сторону местного общепита.
- Барышня, - прогудел над ухом незнакомый голос, - вас уже матушка обыскалась! Где вы пропадаете?
Мне из-за спины зажали рот, и, обхватив поперёк талии, поволокли в сторону навесов с колясками. Тащил меня явно здоровяк - ноги мои болтались где-то на уровне его колен.
Обвиснув в его руках и наклонив голову вперёд, я, как на качелях раскачала свою правую ногу и ударила ему пяткой в промежность. Когда он, охнув, согнулся, со всего маху распрямилась, вмазавшись затылком в его лицо.
Незнакомец, пошатнувшись, выронил меня. Я, как кошка приземлилась на четвереньки и, завизжав, постаралась как можно быстрее смыться.
- Барышня, не надо баловать! - громко произнёс другой мужчина, - Матушка накажет!
Мне скрутили руки и, прижав к мужской груди мою голову, поволокли к прежней цели. Я задавленно вопила:
- Помогите, убивают! Спаси-ите! - рядом захохотало несколько человек. Мужчина прижал голову крепче, заглушая меня. Женщина, где-то за спиной, раздражённо произнесла:
- Вот приедем домой, я тебе покажу, модное бельё! Рано тебе ещё носить такое! - смеялись, наверное, уже все, бывшие во дворе. Как же, капризная богатенькая барышня! Матушку не слушается, даже слуги справиться не могут!
У меня всё внутри похолодело. Так ведь никто и не обратит на похищение внимания! Если бы меня украли тайком, то скорее бы заметили подозрительную возню. А так в открытую, в наглую... Кто на капризных детей всерьёз смотрит?
Вот я дура, надо было имя князя выкрикнуть в первую очередь, как только смогла рот открыть!
Затолкнув меня в крытую карету и прижав к подушкам сиденья лицом, мужчина произнёс:
- Дёрнешься ещё, мокрощелка, голову, как курёнку сверну!
- Пошёл, ты! Хотел бы убить - уже бы голову свернул! Из кареты не видать, живую ты увозишь, или труп! - прохрипела я...
***
Наталья металась. Каждый день она ходила в полицейский участок, хотя князь урезонивал её:
- Я сам попросил Государя о помощи в поисках. Поднята вся полиция и тайная служба. Я слежу за расследованиями лично.
Но она, с её деятельной натурой, не могла сидеть дома и ждать результатов. И сама разыскивать была не в силах. Вот и ставила полицию с ног на голову каждый день.
- Ищите, хоть каждый дом в Петербурге переверните!
- Княгиня, - со стоном говорил начальник полицейского управления, - мы и так обыскиваем весь город, к тому же тайная полиция не оставляет поисков. Они сами допрашивают каждого дворника, каждого нищего на папертях. Если бы кто-то видел - давно бы сообщили! Вы такое вознаграждение обещали в газетах, что нам притаскивают всех городских девочек от пяти до шестнадцати лет. Иногда даже своих собственных!
Да к тому же, после полёта и ранения, девочка, про которую поют песни, как про ангела, такую любовь возбудила в сердцах горожан, что если поймают похитителей - на клочки порвут!
Весь город её ищет, княгиня!
- Заканчивается неделя, как её похитили, - устало сказала Наталья Алексеевна, - её, может быть, уже в живых нет. Потому и не находят.
- Не стоит отчаиваться! Будем искать. Если бы её похитили ради выкупа, давно бы дали знать. Если бы убили - тело бы подбросили на глаза людям, чтобы их самих не искали так упорно, не тормошили весь город.
Значит, девочка жива. В тайной полиции шепчутся, что девочка ясновидица. Значит, похитители что-то у неё хотят узнать, потому и не убили!
- Вы Аннушку не знаете! Она же не станет помогать врагам России. Значит, её сейчас пытают, мучают! Потому не только каждый день - каждая минутка дорога, чтобы избавить ребёнка от мучителей!
Полицейский побледнел и странно глянул на княгиню: она что, серьёзно говорит?
- Но она же ребёнок - уже давно все, о чём спрашивали, сказала! Вы не представляете, какие специалисты есть по пыткам!
