Королевская кровь-12. Часть 2 (СИ) - Котова Ирина Владимировна (полная версия книги txt, fb2) 📗
— Ударишь? — поинтересовался Люк.
Генерал плюнул ему под ноги, поднял голову — и над Дармонширом пролетела стрекоза, за лапу которой Ренх-сат схватился, улетая прочь. Он на лету подозвал к себе вторую и прыгнул ей на спину.
А сам Дармоншир, так же сплюнув, развернулся, понимая, что подозванная генералом стрекоза вполне могла откусить ему голову. И щит бы не помог от такой туши.
— Главное, чтобы никто Марине не рассказал, — пробормотал он нервно.
Оценил происходящее — он стоял один посреди равнины, заваленной трупами людей и тушами охонгов.
На его глазах в километре отсюда драконы вводили в портал раненых. От портала ко второму отряду, отчаянно обороняющемуся, бежали Ли Сой с гвардейцами.
— И об этом тоже, — пробормотал он и тоже напрямую помчался ко второму отряду, огибая туши инсектоидов и оскальзываясь на вязкой грязи.
Не прошло и нескольких минут, как враги нагнали отряд Бермонта — и завязался бой. Берманы и маги, прижавшись друг к другу под крошечным щитом, отбивались от нападавших — которые словно обезумели, словно хотели все свои неудачи, все унизительное поражение забыть здесь, уничтожив маленький отряд.
Бермонт метал секиру, сбивая раньяров, из последних сил защищали бойцов маги, а берманы секли охонгов и невидши. Бойцы со сломанными ногами сражались на коленях у границ щита, со сломанными руками — одной рукой. Но в трех сотнях метрах уже виднелись медлительные тха-охонги, а, значит, они скоро будут здесь и продавят щит.
Купол сужался сильнее и сильнее. Галина Лакторева то нараспев читала стихи, то материлась, а щит пульсировал в рифму. Никто не удивлялся — не до того было, да и мало ли какие у магов способы концентрации.
У сада яблоневого,
Полного цветом,
Всадник спешился,
Воды попросил…
— К нам идут на помощь! — заорал кто-то из берманов. — Наши идут!
Демьян не обернулся. Он работал секирой, как проклятый, и стихия отца его теплом и тяжестью наполняла его тело из мешочка с землей Бермонта на груди.
Раньяры бились о щит уже непрерывно — он все проседал и проседал. Скоро придется пригибаться, а потом — и ложиться на землю. И их раздавят.
Щит просел еще. Не размахнешься.
Что принес ты мне, всадник?
Любовь до смерти?
Или просто смерть?
Или просто смерть?
Демьян, зарычав, выпрыгнул из-под щита, сбил секирой одну стрекозу, развернулся — его сбила с ног другая. Он поднялся — на груди топорщился рваный бронежилет — в глазах потемнело от ярости, и он пошел вперед, рвать и убивать голыми руками.
Он и рвал — но и его доставали. Он смутно осознавал, что из плеча торчит арбалетная стрела — но он не ощущал боли, и метал секиру, и дрался оторванными у охонгов лапами-лезвиями, и слышал запах своей крови, и разъярялся еще больше, еще, еще — а происходящее смазывалось во что-то кровавое и бесцветное.
Вот рушится щит под ударом одного тха-охонга — а второго он подрубает секирой и уходит от падающей туши.
Вот вспрыгивает он на второго, рубит, режет, рвет всадников, схлестывается с невидши, добавляющих порезов и ран на его тело, наискосок вспарывающих лицо — и, очистив спину инсектоида, рубит ему шейное сочленение до той поры, пока тот, обезумев от боли, не бросается прочь.
Вот он бежит к третьему — но движения становятся замедленней и тело ватным. И глаза заливает кровью. Но он бежит, потом бредет, вставая перед гигантом, поднявшимся на дыбы — но секира выпадает из рук, и сам Демьян падает на землю.
И видит огненную вспышку, сметающую гиганта прочь.
Он уже не видел, как до них добежал Четери с берманами, а затем — отряд Александра. И через какое-то время — и Ли Сой с Мастерами клинков и с гвардейцами Вея Ши. Как завязалась ожесточенная рубка под стрекот вдруг присоединившегося автомата.
Алекс, чье сердце болело, как проклятое, чтобы не думать, не вспоминать, бил с тяжелой ненавистью, сначала на осколках накопителей, затем — не жалея остатков внутреннего резерва. Рубили врага Мастера и драконы, струились по земле не устающие гвардейцы, чья кожа стала почти нормального цвета и лишь слегка отдавала золотом, хрипло командовал ими Вей Ши, размеренно и уверенно бил Ситников.
И обезглавленный враг дрогнул. Улетел сначала один раньяр, другой… отступили тха-охонги, охонги… развернулись, побежали прочь, и только невидши, получившие приказ убивать, продолжали наскакивать на отряд, пока их всех не перемололи.
Окровавленного, порезанного до неузнаваемости Бермонта нашли на поле боя, когда не осталось рядом ни одного врага. Он был еще жив — тяжело дышал, сжимая в руке мешочек на срезанном чужим ударом ремешке. Жив, но в агонии.
Губы его шевелились, и на выдохе удалось расслышать одно слово.
«Полюшка».
— Ситников, — позвал Алекс. — Нужна ваша помощь. Меня не хватит. И в стазис мы тут его не осилим ввести.
И там, среди смрада и крови два мага — учитель и ученик — возложили на Демьяна Бермонта руки. Алекс брал, а Ситников отдавал — и учился закрывать раны, останавливать кровь, вводить раненого в транс, чтобы он не умер от шока, усиливать кроветворение.
Наконец Свидерский отшатнулся. И Ситников дрожащей рукой вытер мокрый лоб.
— Должен дотянуть? — спросил он, и с детской надеждой прозвучал его голос.
— Не знаю, Матвей, — сипло ответил Алекс. Снова зажмурился. — Должен. Хватит на сегодня смертей.
— Разрешите, я попробую, — прозвучал позади хриплый голос Дармоншира. — Когда-то Бермонт очень помог Дармонширу…
Герцог, чертыхаясь под нос, положил на короля Демьяна руки, прикрыл глаза — и Александр с изумлением ощутил, как рванула от него белая стихия, стихия целительная, мощная. Такая мощная, будто он был по меньшей мере… сколько ж секретов хранят королевские дома Туры?
Под руками Дармоншира разливалось сияние, которое словно выправляло, связывало все то, на что не хватило резерва у магов. И лицо Бермонта розовело. Дыхание становилось ровным… и он погрузился в виталистический сон.
— Это все, — хрипло сказал Дармоншир. Поднялся, пошатнулся — и, сунув руку в карман, вытащил пачку сигарет. Прикурил. Поймал взгляд Ситникова — и протянул сигарету и ему. Студент не стал отказываться, прикурил.
— Это очень много, — сказал герцогу Александр. — Теперь — дотянет.
Дармоншир улыбнулся во весь рот. И вновь затянулся.
— Значит, не зря я сюда пошел, — прохрипел он. — Не зря.
Раненых, которые не могли идти, погрузили на связанные куртки, понесли к порталу — под прикрытием тех, кто еще мог держать оружие. Вдруг враг вернется?
Но врагу было достаточно — и измотанный отряд как мог быстро прошел последние километры и ступил в дымку портала.
Ренх-сат кружил над равниной, ментально собирая в стаю уцелевших стрекоз, приказывая охонгам и тха-охонгам идти за ним. Он видел, что недалеко от врат идет бой — но он и не думал к нему присоединяться. И не обещание было тому виной. А понимание, что он уже отвоевал.
На одном из витков вокруг равнины он увидел лежащего на брюхе размазанной стрекозы Тмир-вана, к которому, вереща, подкрадывались оставшиеся без всадников охонги. Увидел — и спустился.
Пожилой генерал, сжимающий меч, бледный, открыл глаза. Из пережатой культи его сочилась сукровица.
— А, это ты, — сказал он едва слышно. — Проиграл?
— А ты? — спросил Ренх-сат сухо.
Тмир-ван поморщился. Застонал, когда Ренх-сат подхватил его и потащил к стрекозе.
— Что тебе нужно? — спросил, когда Ренх-сат забросил его на раньяра, тревожно переступавшего, почуявшего кровь.
— Верность и люди, — ответил Ренх-сат. — Нам придется остаться тут, Тмир-ван. Занять Орвису — пусть эта твердыня принадлежит Итхир-Касу, но он мертв, а она находится дальше всех от остальных твердынь и у нас будет достаточно времени, чтобы окрепнуть, прежде чем наши соседи решат попробовать нас на прочность. Надо собрать людей. Проиграют или выиграют наши божественные господа, я хотел бы остаться живым.
