Гранит науки и немного любви - Романовская Ольга (читаем книги .txt) 📗
– Так замуж не терпится, что насильно жениха в Управу поволочёте? – пожертвовав клоком волос, избавилась от мёртвой хватки Тшольке, отползла в сторону и отдышалась.
Рубашка липла к телу и холодила. Она ничего не скрывала, и Осунта тут же оценила мою грудь и бёдра. Судя по всему, увиденное ей не понравилось – значит, боялась, что могу привлечь Лазавея. Мне под её взглядом было неуютно: хоть и женщина, но посторонняя, да и мысленно будто изнасиловала. Я не шучу: в глазах отразилось что-то такое… Явно прикидывала, как меня можно употребить в постели. Не самой, разумеется, но от этого не легче.
Наконец Тшольке презрительно скривила губы и отвернулась. На мой вопрос так и не ответила. Воспользовавшись моментом, поднялась на ноги и ухватила Осунту за «хвост». Целью моей были не волосы, а лицо, и я до него добралась.
Сочащаяся кровью царапина украсила щёку Тшольке. Та отскочила, побагровела, рявкнула:
– Сегодня же пробкой из бутылки вылетишь!
– Ничего, я всё ректору расскажу, – расплылась в ответной улыбке я. – И покажу. Не сама же я упала. А ещё отцу напишу.
– Пугаешь папочкой, девочка? – Тшольке обошла меня по дуге и прищурилась. – Ой, напрасно!
Пока я придумывала, чтобы ей ответить, Осунта гордо удалилась, громко хлопнув дверью.
Выдохнув, стащила мокрую, заляпанную кровью рубашку и кое-как ополоснулась. Похоже, страх перед водой останется надолго: под струю заставила себя забраться с третьего раза. Горло до сих пор першило, а то, что случилось пару минут назад стояло перед глазами.
Запахнувшись в халат, подобрала с полу ночнушку и решилась глянуть на себя в зеркало: красавица! Такое не замаскируешь. Даже не знаю, к лучшему или к худшему. Если выяснится, что я подбиваю клинья к преподавателю, по голове не погладят. Зато Тшольке накажут: она не имела права причинят вред студентке.
Робко приоткрылась дверь, и в помывочную заглянула наша староста. Обнаружив меня живой, с облегчением вздохнула и поинтересовалась:
– Агния, ты как? За что она тебя?
– Это личное, – буркнула я, пытаясь высушить волосы полотенцем. Посвящать весь Студенческий дом в свою жизнь не собиралась.
В голове возник план: попасться на глаза магистру Лазавею. Пусть полюбуется на месть ревнивой любовницы. Уверена, магистр не оценит и заведёт с Осунтой неприятный разговор.
Светана при виде моего распухшего носа и всклокоченных волос пришла в ужас. Объяснять, кто это сделал, не требовалось, так что подруга могла торжествовать: она же предупреждала!
Лаэрт, дожидавшийся на крыльце, присвистнул и пообещал наказать обидчика. Сомнительно, но спасибо.
На меня все косились, так что пришлось замотаться платком. Так и шла в учебный корпус, гадая, как же избавиться от ревнивицы. Затяжная война неизбежна, пора бы нанести ответный удар.
Магистру Анук, которая вела у нас «Основы арифметических вычислений в магии», хватило одного взгляда, чтобы отправить меня в лазарет. Не стала возражать: на занятия опоздала, сосредоточиться всё равно не могла, так что посижу с ватой в носу у магистра Аластаса.
В здании царила небывалая тишина, я в полном одиночестве плелась по коридору. Задумавшись, едва не получила дверью по лбу. Возмущаться не стала: лицо и так произведение искусства, хуже уже не станет. Сотрясение мозга тоже не исключено: что-то подташнивало, а Тшольке о пол-то приложила, хоть и не затылком. Или это нервы?
– Агния? – магистр Лазавей изумлённо взирал на меня с порога комнаты преподавателей. Удивление быстро сменилось беспокойством. – Кто это вас?
– Демон в женском обличии, – вздохнула я. – Магистр Анук отпустила, я не прогуливаю…
Магистр раздражённо отмахнулся: глупости говоришь, и заявил, что учёба для меня сегодня закончена, после чего вызвался проводить до лазарета.
– У вас студенты, я сама прекрасно дойду.
– Нет у меня сейчас занятий, а дойти… Считайте, верну долг, – усмехнулся Лазавей и напомнил, как полтора года назад я назойливо заботилась о его здоровье.
– Но у вас же была рука сломана…
– А у вас нос. И это гораздо хуже: без сращивания не обойтись.
Магистр протянул носовой платок: заметил, что мой уже целиком пропитался кровью. Поблагодарила и оперлась на руку Лазавея. Тот ободряюще похлопал по плечу, заверив, что магистр Аластас – знаток своего дела.
– Помнится, вы синяк сами вылечили, – воспользовавшись моментом, осторожно прижалась, уловив запах туалетной воды магистра. Так, и давно он им пользуется? Впрочем, откуда мне знать: раньше не принюхивалась. Что-то ненавязчивое, слабенькое, свежее.
– На вашем месте я бы не поручал мне свой нос, – усмехнулся Лазавей. – Вдруг неправильно сращу хрящ? И, Агния, не стоит так откровенно… хмм… стремиться оказаться поближе.
Значит, мне прижиматься к нему нельзя, а ему поддерживать меня за талию можно. Странная мужская логика! В этот раз хотя бы не отчитал, не обвинил в лёгком поведении.
В лазарете одиноко скучал помощник лекаря. Я его не знала – практикантов у магистра Аластаса всегда хватало. И все неказистые, увлечённые наукой, а не собственным внешним видом.
Лазавей усадил меня на стул, велев студенту оказать посильную помощь, а сам отправился на поиски магистра Аластаса. Когда он вернулся, я лежала на кушетке с предсказуемой ватой в носу и холодным компрессом на лбу. Вид, наверное, имела жалкий, но Лазавея, кажется, это не пугало. Магистр подошёл, положил одну руку мне на переносицу, другую – на висок. Сосредоточился, будто уйдя в другой мир, и обернулся к магистру Аластасу:
– Вроде, ничего серьёзного, без истощения магического резерва. Я, конечно, не специалист, но…
– …но в рамках самовыживания лечебное дело знаете, – с добродушной улыбкой закончил Аластас. – Не прибедняйтесь, Эдвин, все боевые маги врачевать умеют. Только откуда у девочки резерв? Она ведь с Общеобразовательного.
– Да есть крохотный. Преподаватели Иных у неё зачатки дара обнаружили.
– Тайо постаралась? – лекарь отстранил Лазавея и присел возле меня. – Помню её, как же. Много тогда ворчали, что ректором назначали женщину, но человек тремя видами магии владеет… Ладно, что тут у нас?
Не выдержав, ойкнула, когда Аластас вытащил затычки и надавил на горбинку носа. Слёзы брызнули из глаз, пальцы судорожно вцепились в простыню.
– Ну? – набросился на лекаря Лазавей. – Перелом?
– Трещинка. И пара ссадин на лбу. Сейчас всё исправим.
Аластас закатал рукава и сплёл паутинку из зелёных нитей. Прищурил один глаз и накрыл ею мой нос.
Защипало, зазудело. Ноздри разбухли, будто от простуды.
Попросив не двигаться, лекарь ловко вправил нос и ещё с минуту что-то творил с ним.
Боль ушла, только дышалось с трудом.
Лекарь тем временем приподнял мне голову и накрыл затылок и лоб ладонями. От их прикосновений стало так тепло, хорошо, потянуло в сон. Не удержалась, зевнула и прикрыла глаза.
– Готово, – донёсся сквозь дрёму голос магистра Аластатаса. – Это не магия, физическое воздействие. Девочка ударилась обо что-то твёрдое, падала с высоты. Толкнули, очевидно. А ещё у неё в носу вода.
– Спасибо, – посуровевшим голосом поблагодарил Лазавей. – С ней можно поговорить?
– Конечно. Девочка совершенно здорова, только пусть нос с денёк не трогает.
На миг воцарилась тишина.
Я всё никак не могла открыть глаза, только слушала, поэтому и не заметила, как магистр Лазавей подсел ко мне.
– Не выспалась? – Лазавей погладил меня по волосам. Почувствовав, что я собираюсь встать, удержал: – Лежите, вам нельзя совершать резких движений.
То есть заработала-таки сотрясение? Поначалу и не заметила.
Открыла глаза и, смутившись, отвернулась: магистр смотрел в упор. Он был так близко: наклонился, практически навис над моим лицом. Почему-то пересохли губы, захотелось облизать их языком. Вот леший, будто на иголках!
Где-то на подкорке сознания мелькнула мысль: поцелует, и сердце пустилось в бешеный галоп, нагоняя кровь к лицу. Наверняка пунцовая, под цвет носа.
