Каникулы на Эленмаре (СИ) - Райская Ольга (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
— Зачем ты притащила сюда своего питомца? — тихо спросил проницательный Тальмир у дочери.
— Так надо, — улыбнулась Айа, посматривая в экран комма на своем запястье.
— А подружек с лигрелами зачем сюда вытащила? — хитро прищурился родитель.
— Отец, ты мне доверяешь? — девушка внимательно посмотрела в глаза пожилому мужчине.
— Больше, чем кому бы то ни было из живущих, — тихо ответил глава рода Като.
— Тогда ни о чем не спрашивай! Пока. Придет время и я сама тебе обо всем расскажу. Одно хочу сказать — что бы здесь сегодня не произошло, ничему не удивляйся, — серьезно сказала дочь.
— Ты изменилась, Айа. Не знаю кого благодарить за это. Богов? Или землян? В любом случае хвала тому, кто этому поспособствовал, — больше отец не произнес ни слова, но все время находился рядом.
Две девушки с синим и насыщенно-изумрудным лигрелами, стоящие неподалеку от Айи, приветливо помахали ей. Она улыбнулась в ответ и тут же отвлеклась на запиликавший комм. Прочитав сообщение, астерийка посмотрела на старушку с козой во главе шествия, поймала ее взгляд и демонстративно поправила распущенные волосы. Серафима Дормидонтовна кивнула.
Что произошло дальше, по большому счету, так никто и не понял. Баба Сима достала из-за пазухи расшитой рубахи склянку с какой-то жидкостью, а потом споткнулась и густо оросила ею белую шерсть рогатой любимицы.
— Ох ты ж батюшки-светы! — только и смогла сказать старушка.
— Обана ву? — тут же поинтересовался жрец, к чему-то подозрительно принюхиваясь.
— И омана тожа! — подтвердила староста всея Руси.
— Беее-э-э! — пожаловалась на судьбинушку Машка.
— Обана ву! — провозгласил жрец, потряхивая посохом.
— Ву! Ву! — подхватила толпа истинно-верующих.
— Мееееее-э-э-э! — вдруг перекрыло крики паломников. Это аморфные инопланетные козлы оживились сразу и как-то все.
— Тикать надоть, — облизав вмиг пересохшие губы, прошептала Серафима Дормидонтовна и осенила себя крестным знамением.
— Тикать! — повторил за ней главный козлиный жрец и тоже в общем-то перекрестился.
— Меее-эээ! Меее-э-э! — раздалось ближе, настойчивей и… откровеннее.
— Изнасилуть и ня заметють! Машка, бяжыыым! — скомандовала баба Сима, подхватив одной рукой подол юбки, а второй, крепко зажимая пеньковую веревку, надежно прикрученную к ошейнику козы. Проявляя чудеса ловкости и скорости, старушка рванула прямо в распахнутые двери Храма. За нею на поводу неслась ошалелая от феромонов инопланетных козлов Машка. За Машкой шустро семенил ушастый жрец, таща ритуальный посох, а уже за ним… собственно те самые инопланетные козлы, воспылавшие страстью и вырвавшиеся с поводков хозяек.
— Беее-э-э, — жаловалась коза, резво переставляя копытцами.
— Ву-у-у? — на бегу спросил служитель козлиного культа.
— Припусти, а то без вукалки останяшся! — подбодрила его резвая старушка.
Верховный кинсли оказался сообразительным. Едва группа из бабушки, козы и его самого ворвалась в Храм, он шестым чувством, коим обладали все неприметные кинсли, определил, где в этом замкнутом пространстве можно спрятаться. Ибо схорониться требовалось и прежде всего божественной Машке. Надавив плечом на массивную статую, жрец открыл небольшую нишу, способную, однако, вместить двух страдалиц. И когда старушка с козой юркнули в укрытие, он осторожно придвинул статую обратно, как рыцарь, оставшись снаружи, защищать честь и достоинство своих дам.
И было от кого! За козлами в Храм вбежали их хозяйки, за которыми последовали истинно верующие в Машку, а потом и просто астерийские зеваки. И такая началась неразбериха! Да! Своды древнего Храма еще никогда не видели столько молящихся одновременно. И пусть каждый произносил слова своей персональной молитвы, но в общем бедламе это уже никого не смущало.
— Держи их! Загоняй! Нахрапом бери! Обходи зеленого! — орали представители службы порядка.
— Вы находитесь в святом месте! — пытались образумить разбушевавшуюся толпу служители Храма.
— Омана казай-дерезай! — вопили истинно-верующие, тоже оттаскивая возбужденных козлов.
— Ву! — подвывал им сбоку верховный жрец и идейный вдохновитель.
— Меее-э-э-э! — возмущались, обманутые в своих искренних чувствах, воспылавшие страстью инопланетные козлы.
И никто не заметил, как молодой землянин заменил внутреннюю часть артефакта и, спрятав настоящий треугольник под куртку, спешно покинул Храм.
Жорка вернулся на космодром и сдал артефакт под личную ответственность «Принцессы», ей на хранение.
— Как все прошло, командир? — пропел кораблик, размахивая наманикюренными щюпами. Хорошо, что она наклеенными на передние выхлопные отверстия ресницами не похлопала. Смотрелось жутко и забавно одновременно.
На ответы времени не было, но при попытке покинуть кораблик, вход оказался заблокированным и вредная дамочка наотрез отказалась выпускать его, выпытывая подробности пребывания на планете. Селедкину пришлось коротко рассказать о встрече с родителем невесты, шествии кинсли и о том, что произошло в храме. «Принцесса» слушала внимательно, иногда перебивая вопросами «А он тебе что?», «А ты что?», «А он?», «А ты?», «Так и сказал?». Потом пошли «Ну надо же!», «Ах, как жаль, что меня там не было!». И, наконец, закончилось все томным «Вааауууу».
— Меня ждут, — попытался достучаться до «Принцессы» Жоффрей, но та хранила странное молчание, словно о чем-то размышляя. — Пойми, мне ничего не угрожает. Обряд безопасен, потому что подлинный треугольник у тебя.
— Да, ничто не угрожает, кроме позора! Посмотри, как ты одет! Я не допущу этого! — пафосно воскликнул аппарат с женской сущностью. А женщины, они такие… женщины, даже если корабли.
В следующую минуту, покрытые яркой красной краской держатели насильно усадили Селедкина в кресло пилота. На миг он перестал видеть, потому что его с ног до головы облепила розовая пена, сильно источающая запах коры, амбры и, кажется, бергамота. Все попытки подняться успехом не увенчались. Дальше Жорка ругался, о чем-то просил, требовал, потеряв счет времени и надежду освободиться, а потом все прекратилось само собой.
— Ну, вот! Наша бабуля определенно останется довольна, — позволив молодому человеку подскочить с кресла, изрекла «Принцесса» и перед ошарашенным Селедкиными опустилось зеркало.
Лучше бы он пребывал в счастливом неведении. Из зазеркалья на него смотрел… жених! Да-да, самый настоящий жених Руси изначальной, одетый в красную, расшитую косоворотку и синие полосатые штаны, заправленные в высокие хромовые сапоги. Черный картуз, украшенный большим красным цветком, очень напоминающим георгин, залихватски задвинут на самый затылок и из под него выбивается умело закрученный чуб. Но что более всего поразило или проще сказать убило — это щеки, на них горел густо намазанный свеклой или очень похожим по цвету красителем румянец.
Жорка застонал и бессильно упал на кресло. Сейчас он напоминал себе Петрушку, виденного когда-то в музее древней русской куклы.
— Убери это все! Немедленно! — приказал он.
— И не подумаю! Я сделаю тебя счастливым, командир, даже если ты сам не понимаешь своего счастья! — объявила вполне довольная собой «Принцесса».
— Я не требую, а приказываю тебе, как члену экипажа, находящемуся на боевом задании! — выпалил добрый молодец, поправляя накрученную челку, то и дело лезущую на глаза.
— Все не уберу! — смягчился кораблик и пошел га компромис.
— Космос с тобой, — устало откликнулся Жорка, которому уже не терпелось убраться отсюда и не важно в каком виде.
— Одежда тебе к лицу, бабуля Сима оценит, — пустилась в рассуждения апаньярская вредина.
— Румянец убери и эти чертовы букли! — рыкнул Селедкин, указывая на чуб.
— Совсем? — удивилась «Принцесса».
— Совсем! Сейчас же! Немедленно!
— Будет исполнено, мой Господин, — пропел кораблик елейным голоском, но что-то в этом голосе было такое… что заставило Селедкина напрячься и не зря!
Пена окутала его снова, но теперь не всего, а лишь голову. Через секунду в зеркале отразился привычный Жорик, без дикого румянца на щеках. А еще пропал картуз, и георгин… и чуб! Он тоже пропал. Весь! Начисто, то есть налысо! На месте прежней челки волосы отсутствовали и начинались теперь пятью сантиметрами выше.