Сны Эйлиса (СИ) - "Сумеречный Эльф" (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
— Портал! — будто только вспомнил чародей. — Только он, проклятый, и останавливает.
— Но если бы ты стал человеком, как бы ты нашел Софью?
— Нашел бы, нашел. Если суждено. Впрочем, — он удрученно замялся. — Если я ей не нужен был как король, то как простой смертный тем более.
— Проблема не в титуле, постарайся это понять. Я видел много разбитых сердец средь богатых и много счастливых и среди бедных, — Эльф слабо-слабо улыбнулся с элегической теплотой. — Просто любовь не купить дорогими подарками, не разжечь пламенными речами. Она вообще неуловима… И я со своими знаниями, кажется, так и не нашел ей верного определения.
— Да, ты снова говоришь лишь общие фразы, чтобы как-то оправдаться в своем безразличии.
— Одно я знаю точно: любить и присваивать — это взаимоисключающие понятия.
— Я уже не желаю обладать ей… — Раджед вновь обернулся на портал и словно отчетливо увидел в нем Софию. — Я хотел бы просто оказаться рядом, убедиться, что у нее все в порядке. Хоть еще раз увидеть ее. Может, судьба и предоставила бы мне второй шанс без всех этих напыщенных речей.
Эльф неожиданно отшатнулся, затравленно глядя поверх головы собеседника, точно оттуда из всех темных углов надвигалась пугающая тень некого зла. Льор даже обернулся, опасаясь, что началось нападение на башню. Но Эльфа атаковали только его внутренние демоны. Он торопливо затараторил, словно задыхался после долгого бега:
— Лучше готовься к войне, Радж! Лучше готовься. Я плохой союзник. Особенно теперь. Я тоже банкрот! Предатель! Изверг!
— Эльф! Оставайся в башне, мой талисман подавит твою тьму! — Раджед приблизился к другу, схватив того за плечи и с силой встряхнув, чтобы как-то привести в чувства. Но Сумеречный только мотал головой:
— Нет, так мы оба останемся без сил. Сохрани свои. Это важно. Хотя бы ради мира Земли. Там София, там Эленор… Ради них. Да, ради них.
— Куда ты опять? — обескуражено восклицал Раджед.
— Ухожу! Из твоей башни… скоро тьма вернется. Я чувствую. — Эльф прижался к стене, проведя по ней пальцами. Но от его прикосновения оставался обугленный след на непоколебимом камне.
— Не поддавайся ей, друг!
— Здесь… не помогут речи. Но спасибо за них, друг.
Они обнялись, прощаясь, как будто оба отправлялись на верную гибель. На смертельную битву. Обоих пробирал ледяной озноб. Но Сумеречный слишком бысто канул в неведомые дали черным туманом, от которого явственно пахло дымом и порохом, точно хранитель впитал горечь пепелищ и запах громыхающих орудий — шлейф шествия смерти.
Он видел все, он чувствовал все, всех, каждого. И ничего не имел права изменить. Кажется, Раджед после стольких веков только теперь в полной мере понял, какое отчаяние раздирает сердце неудавшегося стража.
***
Нармо разрывал очередную могилу, глядя на Эйлис со скалы. На востоке светило ясное солнце, с запада наползали тучи: где-то разразилась ужасная гроза. Многочисленные цвета смешивались пестрыми самоцветами, точно такими, которые яшмовый льор получал себе один за другим. Он не торопился, действуя методично и четко. После неудачи с цаворитовой башней пришлось, правда, выслушать недовольство Илэни.
— Красавица, но тебе оказалось не досуг пойти со мной, — говорил тогда Нармо и только посмеивался над претензиями чародейки.
— Самоцветы нужны тебе, мне хватает и дымчатых топазов, — с гордостью аристократки отзывалась Илэни. Нармо только внутренне насмехался над ней: вот так они все! Каждый льор уверовал, что все определяет сила талисмана. Зато яшма, разноцветная яшма, знала себе цену: одной ее силы не хватало, зато род Геолиртов сохранил хитрые знания о подчинении других камней, их бесконечных комбинаций. За этим и носился Нармо по всему Эйлису.
Но иногда он просто наслаждался тишиной своей подлой неправильной работы. Мертвые давно молчали, сливаясь с пейзажем. Они не мешали думать, не требовали выбирать и играть на публику, позволяя созерцать красоту гибнущего мира.
Вот и ныне над горизонтом расплывался дождевой фронт, а солнце пронизывало его лучами, расщепляясь на отдельные блики, что световыми столбами достигали земли, свиваясь в прекрасные иллюзии.
«Невероятный вид, — отмечал Нармо, снимая грубую толстую перчатку и отирая пот со лба. — Да. Этот мир когда-то был очень красив. Очень».
Нармо помнил времена из своего детства, когда Эйлис наполняла жизнь. Но когда ему исполнилось двадцать лет, что-то сместилось, что-то сломалось. В двадцать лет как раз открывалась истинная сила талисмана, старение тела чародея замедлялось до исчисления возраста столетиями. Двадцать лет… Четыреста лет назад. В тот же год родился Раджед. В тот же год началась чума окаменения. И Нармо неосознанно всегда связывал эти события. Впрочем, причины его уже не интересовали, он начал собирать камни с момента гибели отца, увеличивал силу фамильного артефакта. С тех же пор искал, как пробить защиту янтарной башни.
«Да, когда-то был красив. Но теперь здесь только красивые камни и пора уходить. Дело за малым — убить Раджеда», — подбадривал себя Нармо, вновь возвращаясь к раскопкам.
Он пробил магией защитную плиту в пещеру, что служила гробницей для почтенного правителя минувших дней. Какого именно, они не знали: Илэни только указывала на наличие захоронений. Многие из них стерлись с карт, потому что память о побежденных династиях некому хранить. Остались только кости среди камней.
Куски бурой породы переворачивались, король попался очень древний, так как от него остались только нетленные драгоценности и истлевшие фрагменты тела, которые почти рассыпались под ногами. Зато богатый: управлял не одним самоцветом. Как-то научился. Нармо решил, что тоже научится однажды без вреда для здоровья. И за последние годы заметно продвинулся в тайном знании.
«Каждый выживает, как умеет. Мне просто не оставили выбора. Может, я вообще хотел стать художником. А так я теперь гибрид-мутант, уже не льор кровавой яшмы», — с самоиронией вел сам с собой диалог Нармо, наслаждаясь одиночеством свободы. Магия малахита, измененная и усовершенствованная другими камнями, не позволяла его обнаружить, так что он без опаски пересекал границы льоратов. «Просто не оставили выбора», — грустно повторилась мысль.
Гроза надвигалась и где-то на горизонте блеснула молния, подхваченная солнечными лучами, словно встретились две стихии. Открывался очень живописный вид, и Нармо представлял себя возле мольберта с кистью, однако он продолжал с увлеченным спокойствием копаться в древнем захоронении.
Из-за шиворота у него выбежал черный таракан размером с ладонь. Наверное, прятался в тепле кожаного плаща. Льор безразлично чувствовал шевеление усиков насекомого сначала где-то в волосах, потом на левой щеке. Мерзко? Для кого-то, не для него. Зато это существо было по-настоящему живым — отражение того, что остается в таких исчерпавших себя мирах. Не миражи в башнях, не видимость. Настоящие животные тоже застыли статуями. Коровы, олени, медведи, косули, лисы, волки — все. Даже птицы иногда падали в полете, обращаясь в монолиты.
