Редакционное задание (СИ) - Белая Яся (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Через какое-то время он открывает заднюю дверь и вежливо просит:
— Марта, вы не могли бы подвинуться?
Та фыркает, поджимает губы и двигается.
Ираклий засовывает на сидение упелёнатую в скотч мумию. Мумия лупает совершенно нереальными красными глазами. Смотрит зло и ненавидяще, хотя мы ничего ему не сделали. А салон моментально заполняет тот характерный запах, который обычно окружает лиц без определённого места жительства. Марта кхыкает, закрывает рот и нос ладошкой и прижимается ещё ближе к двери.
— Ну, простите, девочки, — извиняется Ираклий, — баня тут, видимо, не предусмотрена, а оставить этот субъект я не могу. Нужно вывести его на белый свет и как следует отмыть. Сдаётся, мы знакомы.
И действительно — такую внешность перепутать сложно: «зомби» — природный альбинос с красными глазами. А ещё он настолько уродлив и неприятен, что меня передёргивает от одного только рассматривания этого типа.
Поворачиваю и перевожу взгляд на Ираклия — чтобы дать глазам отдохнуть на красоте.
Ираклий говорит:
— Ваш чат, Марта, не соврал. Здесь, чуть дальше, есть одно обитаемое здание. Ваш визави, — «зомби» начинает недовольно мычать, — подтвердил. Проедем ещё немного вперёд, а дальше, увы, придётся пешком. Дороги нет — там насаждения.
Рассказав нам о пути следования, он заводит машину.
От лёгкой тряски — а дальше едем по бездорожью — меня подступает к горлу тошнота, Марта тоже чувствует себя не лучшим образом. А всему виной «зомби», который мычит что-то недовольное через заклеенный рот, источая просто феерические ароматы.
Наконец, Ираклий останавливает машину. И помогает нам с Мартой выбраться наружу.
Марта судорожно хватает ртом воздух, я, впрочем, тоже.
— Уф! Хоть дышать можно! Ираклий, вы — изверг!
— Благодарю за комплимент, — изящно раскланивается он, а потом находит мою руку, крепко сжимает и тянет за собой.
Марта семенит следом.
«Бомж» остаётся в машине один.
Мы пробираемся через небольшой лесок, и действительно оказываемся возле вполне себе обитаемого дома, точнее, особняка.
Видимо, учитывая безлюдную местность, хозяева не стали заморачиваться с оградой. Низенький забор преодолеваем даже мы с Мартой.
Мы оказываемся с задней стороны здания и сейчас стремительно и движемся к фасаду.
Выглянув из-за угла, имеем возможность наблюдать странное шествие — люди в серых одеяниях, похожих на рясы, с красными поясами, ходят с факелами по кругу и что-то бормочут.
— Что за господня срань? — возмущается Марта. — Секта какая-то, что ли.
Ираклий кивает.
И вправду, происходящее похоже на некое ритуальное действо. Значит, скоро должны появиться и жертвы.
Они и появляются, и я затыкаю себе рот, чтобы не заорать: какие-то амбалы — в этот раз в коричневых рясах — тащат троих. И я узнаю профессора Зорина, Лариску и её парня.
Но, к моему удивлению, его узнаёт и Марта:
— Надо же, и Пашка здесь. А он-то им зачем?
— Ты знаешь Пашку? — удивляюсь я.
— Ну да, это ж мой сильно бывший, — шипит она, — Пашка «Дохлый огурец».
Да, земля и впрямь круглая — раз на ней так много совпадений и внезапных встреч.
— Стало быть, ты и есть та писательница, что разбила ему сердце?
Услышать ответ я не успеваю, потому что Ираклий цыкает на нас:
— Смотрите! Сейчас начнётся!
И оно, действительно, начинается…
Глава 10
… действо, напоминающее сходку религиозных фанатиков.
На середину круга выходит невысокий лысоватый человек. Тёмная хламида на нём похожа на одеяния монаха ордена иезуитов. Блёклое лицо в неровном свете факелов кажется безобразным — по нему мечутся тени. Седые волосы — в отсветах огня выглядящие рыжими — короной окружают крутой покатый лоб.
Мужчина воздевает руки к небу и начинает напевно вещать на неизвестном языке.
Видимо, комментарий про «неизвестный язык» я отпускаю вслух, потому что Ираклий, который словно нависает надо мной, выглядывая вместе из-за угла, произносит:
— Это арамейский.
Марта, стоящая рядом, тихо и восхищённо тянет:
— Оу! Круто! Я думала, его никто не знает! И вообще этот язык — придумка авторов фэнтези.
Просто фейспалм! Кровавый притом!
Нет, она, конечно, училась в колледже, а не в университете, как я, но такие перлы выдавать?
Так и хочется спросить: «Чем ты на лекциях занималась?». Но, боюсь, ответ я знаю: «Писала романы».
Ираклий, однако, милосерднее меня.
— Арамейский действительно малоизвестный. Просто я — лингвист. Специализация как раз была «Древние и исчезнувшие языки».
— Вау!!! — отзывается Марта.
А меня не хватает даже на это — я просто задыхаюсь от восторга.
Какой же ты у меня…идеальный!
— Можешь перевести?
— В общих чертах, — говорит он, внимательно прислушиваюсь. — С такого расстояния не очень хорошо слышно. Он призывает некие силы снизойти и принять жертву — мудрого старца, невинную деву и славного воина. А взамен — послать им то, что они просят.
Марта над моим ухом закашливается:
— Ой, чёй-та лоханулись ребята. Ну ладно — мудрый старец, мой дедушка соответствует. Но Пашка «Дохлый огурец» — славный воин? Кхм…
Я тоже усмехаюсь:
— Ага, а Лариска — невинная дева! Она уже вроде с третьего курса не невинная…
— Тсс! — приказывает Ираклий. — Слушаем и смотрим дальше. А что касается девы — невинность бывает разной. И в таких ритуалах не всегда имеется в виду девственность. Чаще наоборот — невинность души. Вряд ли Лариса за всю жизнь совершила поступок, марающий душу.
Тут Ираклий прав, и от этого внутри ощущается неприятный холодок. Что они собираются сделать с Ларкой, гады?
Но тут влезает с комментариями Марта:
— Хорошо… Про невинность души соглашусь. Но из Пашки — какой воин-то?
— Видимо, славный, — совершенно спокойно поясняет Ираклий. — Взгляните, он весь избит, но даже в таком состоянии пытается подать Ларисе сигнал, чтобы та держалась, не паниковала…
И, действительно, Пашка, зажатый между двумя амбалами, пытается подмигнуть Ларке. Это единственный доступный ему сейчас способ поддержки. Лариса в ответ бледно улыбается, подбадривая его.
— Так что, девушки, на счёт славного воина вы тоже ошиблись. Славный воин — вовсе не тот, кто может одной левой отметелить десяток противников. Славный — тот, кто даже будучи избитым, шатаясь, находит в себе силы встать, чтобы принять бой снова. Славный — тот, кто бьётся за дорогое ему, до конца, до последней капли крови…
Я нахожу ладонь Ираклия — чуть шершавую, твердую, горячую — и пожимаю её. Не хочу, чтобы мой славный воин сражался за меня до последней капли крови. Вообще сражений не хочу.
Но тут весь трепет момента портит Марта, влезая со своим замечанием:
— Значит, бить слабого и беззащитного бесславно?
Её голос сочится ехидством, глаза прищурены.
— Вне всякого сомнения.
— Тогда почему вы, такой крутой и явно тренированный, набросились сегодня на бедного беззащитного бомжа?!
Ираклий хмыкает:
— Помнится, в машине вы питали к нему меньше дружеских чувств?
— Возможно, — соглашается она. — Но это не отрицает того факта, что вы сильнее и подготовленнее.
— Ваше замечание, безусловно, имело бы право, если бы на нас напал реальный бомж. А это — безумная тварь, поверьте, обученная и подготовленная ничуть не хуже, чем я. Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы скрутить его. Это — побочный продукт «идеальных». Их называют «выбраковка». И более опасных монстров представить трудно. А ещё… — Ираклий засовывает руку за пазуху и вытаскивает всю потемневшую от вязкой блестящей жидкости, — …он…кажется…меня достал… Прости, Лесь…
Сказав это, Базиров медленно оседает, а потом и вовсе заваливается набок, теряя сознание.
— Ну звездец! — взрывается Марта.
Она оглядывается в поисках какого-нибудь оружия и поднимает лежащую неподалёку корявую ветку. Я сжимаю в кармане ветровки газовый баллончик: всегда ношу его с собой на всякий случай.
