Крылья (СИ) - Славина Ирена (книги без сокращений TXT) 📗
Я почти залезла в машину скорой, вслед за носилками, и тут ко мне повернулась тётка-фельдшер, сдвинув на нос крохотные очки:
— Деточка, нашатыря дать понюхать? Что-то ты совсем бледная. В обмороки падаешь?
Обмороки... Я едва держалась на ногах от нервного потрясения, и отключиться в машине скорой — было бы как раз в моём репертуаре. А если меня «перебросит» в кого-то из находящихся рядом врачей, то Анну некому будет спасать!
Я выскочила из машины скорой, как ошпаренная, и врезалась в Феликса, возникшего на моём пути.
— Я не могу ехать с ними... В карете скорой... Просто не могу. Можно мы поедем за ними на твоей машине? Пожалуйста...
Я почувствовала тёплую руку на своём запястье.
— Успокойся, хорошо? Мы поедем за ними, — сказал он.
Я закивала, прижав к щекам ладони. Чем мягче он со мной говорил, тем сильнее мне хотелось расплакаться... Потом мне на плечи легла его рука и я машинально прижалась к нему. Это было почти объятие, почти.
***
Ауди тронулась вслед за скорой.
— Значит, сердце? — переспросила я, выныривая из омута не самых весёлых мыслей.
Феликс кивнул.
— Но у нее никогда не было проблем с сердцем! Сегодня утром всё было норм... — я осеклась. — Утром она плохо себя чувствовала...
— Ты говорила с ней?
— Да... Когда мы были в кафе. Она собиралась к врачу, сказала, что у нее очень болит рука. И плечо.
— Так бывает. Проблема в сердце, но болит не оно, а что-то рядом...
Я умолкла, борясь с очередной подступающей волной слёз, до мелочей вспоминая наш разговор по телефону. Вот я стою напротив зеркала, расчесываюсь, и никак не реагирую на все эти звоночки: такой уставший голос, намерение поехать к врачу, боль... Я должна была отнестись к этому внимательней, я должна была придержать лошадей. Какая непростительная беспечность...
— Ее сын чуть не убил её, и я едва не закончила начатое. А ты её спас...
— Это не твоя вина, — перебил меня он.
— В том месте, где мы завтракали... Там на зеркале было нарисовано разбитое сердце. Если бы я была внимательней к знакам судьбы, то этого бы не случилось.
— Нет никакой иной судьбы кроме той, что творится в данный момент. Если во всём искать знаки, то очень сложно будет думать головой и принимать разумные решения.
Я не могла не согласиться с ним. Конечно, в своих поступках я должна полагаться на себя и только на себя, но, господи, как же иногда хочется лёгких дорог и простых решений, подсказок и указателей на всех крутых поворотах... Только чтобы переложить ответственность с себя на кого-то другого, на кого-то незримого...
— Неужели в твоей жизни никогда не случалось чего-то, что можно было бы назвать знаком свыше? — буркнула я, утирая распухший нос. — Никакой мистики?
— Нет, — не колеблясь ответил он.
Но его рука так сжала руль, что побелели пальцы.
***
Я слушала молодого хирурга, который только что вышел из операционной, и объяснял мне, что случилось с Анной, — и не понимала ни слова. Из всего этого словесного потока мой мозг выхватил только слово «инфаркт», которое однозначно не сулило ничего хорошего...
— Когда она придет в себя? К ней можно?
— Сейчас она спит, а завтра посмотрим по состоянию... Съездите отдохните.
— Завтра?! Только завтра? — возмутилась я. — Я должна увидеть ее!
— Вряд ли это ей чем-то поможет, — вмешался Феликс, который все это время стоял рядом и придерживал меня за руку, как будто опасался, что я начну выламывать дверь операционной. Признаться, я была близка к этому. Мы провели в больнице уже несколько часов, меня подкашивали страшная слабость от волнения и усталости. Я мысленно благодарила Феликса за то, что ему удалось правдами и неправдами впихнуть в меня утром завтрак, иначе я бы сейчас просто не смогла стоять.
— Её накачали обезболивающим и снотворным, так что ждать пока она «проснётся» придется очень долго. Послушай врача, позаботься о себе.
Мы шли по коридору, которому не было ни конца, ни края.
— Феликс, — сказала я, когда мы наконец выбрались из лабиринта на свежий воздух, — ты не представляешь, как я... благодарна. Хотя «благодарна» — это слишком слабое слово. Если бы не ты, то мне страшно представить... Первым делом, как только Анна очнётся, я расскажу ей, какой же ты теперь... невероятный...
— Лика...
Моя сумка легко завибрировала.
— П-подожди, — мой телефон снова был где угодно, только не там, где я хотела его найти. — Секунду, хорошо?
— Вернер, ты уже дома? Скажи, что ты уже приехала! Ты должна приехать, иначе нам всем крышка, — сказала в трубку Алька.
***
— Итоговая контрольная? Сегодня? — переспросила я. — Первый раз слышу!
— У математички очередной психоз, ничего удивительного. Приезжай! Если не ради своих оценок, то хотя бы ради класса. Ты наш счастливый талисман, Вернер.
— Чего?
— Не поверишь, но каждый раз, когда ты падаешь в обморок, учителя становятся просто шёлковые.
— Не поверю, это уж точно, — проворчала я, закатывая глаза.
— А придётся. Никогда не забуду, как химичка извинилась перед Идой и отдала записку! Да-да! Перестала калякать формулы на доске, села на стул и загадочно улыбалась остаток урока, как Джоконда... Жаль ты этого не видела...
Я нервно рассмеялась.
— Альхен, прости, я не приеду, я сейчас просто не в состоянии.
— Почему?
— Да у меня тут такое... — всхлипнула я.
— Приезжай! Умеренный стресс стимулирует мозговую деятельность, через полчаса начало!
«В том-то и дело, что у меня сейчас не умеренный стресс, далеко не умеренный...»
Меня накрыло чувство такой убийственной усталости, как будто я только что пробежала десяток километров, и вот, когда наконец добралась еле живая до финиша, мне сказали, что нужно пробежать еще столько же.
Я сунула телефон в карман и повернулась к Феликсу.
— Через полчаса у нас большая контрольная. По математике. Мне стоит поехать... Сразиться со всеми этими производными, интегралами, логарифмами и прочей нечистью...
Лицо Феликса ничего не выражало. Лёд под загорелой кожей.
— Так что ты хотел сказать?
— Подождёт. Тебя подбросить до школы?
— Нет, мне совсем недалеко, я на маршрутке. Послушай, знаешь что? Я поеду в школу, а ты езжай к нам домой, что скажешь? Ты же помнишь дорогу? Тебе нужно поспать, сколько ты уже не спал? — и, не дожидаясь ответов на залп всех этих вопросов, я бросила ему связку ключей от нашего дома, которую его рука ловко перехватила в воздухе.
— Я приеду часа через три-четыре!
И пока он ничего не успел возразить, игнорируя легкое замешательство на его лице, я развернулась и побежала к остановке.
***
Я пялилась на затылок впереди сидящего Чижова, который панически вертел головой по сторонам и молчаливо вопил о помощи.
По дороге в школу позвонила папе и рассказала об Анне, тот разнервничался, сказал, что возьмёт билет на самолет и прилетит завтра утром. Меня переполняли два больших чувства: радость от того, что я наконец увижу его, и переживание по поводу того, как он отнесётся к возвращению Феликса. Обрадуется или захочет устроить ему головомойку?
Из-за всех этих мыслей я никак не могла сосредоточиться, застопорилась на последних заданиях и теперь беспомощно смотрела, как утекает оставшееся время. В голове стояла густая булькающая каша. Видимо, я сильно переоценила себя, явившись на эту контрольную.
— Лика, восьмое задание! — взревел Чижов шепотом. — Помоги!
Я накатала своё решение, скомкала бумажку и пнула ее носком туфли под парту Чижову.
— Ага, догнал, — пробубнил он, уткнувшись в тетрадь. — Ты всё решила?
— Последние два никак, — призналась я.
Алька, сидящая за мной, что-то строчила, не поднимая головы.
— Это одиннадцатое, — буркнул Чижов, и в ту же секунду ко мне на парту приземлился клочок бумаги с решённым примером. Я развернула бумажку с мелкими каракулями: и как это я не додумалась до такого простого решения? Точно, это всё сокращается и остаётся одна неизвестная...
