Сплошной разврат - Малышева Анна Жановна (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
В дверь заглянул курьер и тусклым голосом сообщил:
— Всем на редколлегию.
Я дисциплинированно двинулась к двери, а Майонез так и остался стоять посреди отдела политики, забыв снять с лица хитрый восточный прищур.
В конференц-зале, где в последнее время проходили редколлегии, было многолюдно. Это раньше, в мирное время, никто не рвался на совещания, а теперь, когда ожидание плохих новостей вошло в привычку, на редколлегии ходили все, даже верстальщики. Начальство уже сидело в президиуме. В центре — Серебряный, с правого бока — Савельченко, с левого — Бороденков. А чуть поодаль — некто Иванов, академик и заслуженный человек. Серебряный в политических целях назначил его руководителем попечительского совета Издательского дома «Вечерний курьер» и заставлял бедного старика ходить на все редакционные мероприятия. Иванов ни слова не понимал из того, что говорилось на редколлегиях, но, как и положено академику, сидел в президиуме с умным видом и, когда в зале становилось слишком шумно, стучал ручкой по стакану с водой и укоризненно призывал: «Коллеги, потише, пожалуйста».
С легкой руки Иванова и весь президиум овладел словечком «коллеги», только в устах Серебряного или Бороденкова оно звучало несколько иначе, например: «Заткнитесь, коллега!» или: «Коллега, выйдите вон!»
Сегодня обсуждалось очередное новшество, а именно: с завтрашнего дня журналистам запрещалось упоминать в своих материалах чьи бы то ни было имена и надлежало называть всех лиц, упомянутых в материалах, по фамилиям с приставкой «господин».
— Итак, — начал Серебряный, — прошу всех быть предельно внимательными. Отныне все упомянутые в материалах персонажи в обязательном порядке должны именовать господами. Никаких имен, никаких Игорей и Олегов. Господин и фамилия. Только так. Например: «Вчера господин Сидоров встретился с господином Лифшицем…» Понятно?
— Простите, а должности этих господ мы опускаем? — поднял руку Валя Груздь.
— Почему же? — Серебряный дернул плечом. — Если требуется указать должность — укажите.
— А должность ставится перед господином или после? — упорствовал в своем любопытстве Груздь.
— Не понял? — раздраженно дернул плечом Серебряный.
— Как нужно располагать слова? — не унимался Груздь. — Например, старший сантехник господин Сидоров или господин старший сантехник Сидоров?
— Как славно, — выкрикнул из угла Сусекин, — что люди, которые руководят в нашей газете отделом политики, не знают, как надо располагать слова в предложении! Давайте спросим, знают ли они, как надо располагать буквы в словах? По порядку или вперемешку?
— Коллега, уймитесь! — гаркнул на него Серебряный. — И не забудьте сходить к психиатру.
— Позвольте еще вопрос? — Из задних рядов поднялся начальник отдела спорта. — Нам приходится упоминать очень много фамилий спортсменов. Мы их тоже называем господами? Так и будем писать: «Господин Кафельников обыграл в полуфинале господина Санчеса»?
— Нет. — Серебряный сделал вид, что ждал подобного вопроса. — Я забыл сказать, что на отдел спорта новые правила не распространяются.
— А как быть с патриархом? — крикнул кто-то из зала. — Называть его — господин Алексий? Но вы же и имена запретили. А Алексий — это имя, а не фамилия. Получается, что надо назвать его просто «господин», и все. Или называть его господином патриархом?
— А с террористами? — заорал еще кто-то. — «Господин Масхадов вместе с господином Басаевым подорвали вчера автобус», так, что ли?
Академик Иванов, ведущий редколлегию, привычно постучал ручкой по стакану:
— Тише, коллеги, прошу вас.
Серебряный стремительно зеленел от злости, глядя на бушующий зал.
— Позвольте мне? — Сева Лунин встал и одернул свитер. — Я поддерживаю предложение руководства, считаю его чрезвычайно своевременным и исключительно полезным.
Зал потрясенно замолчал.
— Со своей стороны хочу предложить вот что: к слову «господин» прибавлять эпитет «уважаемый». Учитывая, что новая концепция газеты обязывает нас жестко критиковать всех, о ком мы пишем, приставка «уважаемый» придаст специфический колорит заметкам. Например: «Уважаемый господин Иванов — редкая сволочь». Согласитесь, звучит неплохо. Или: «Уважаемый господин Петров был расстрелян сегодня на рассвете, так как суд признал его опасным маньяком».
— Вы издеваетесь, Лунин? — уточнил Серебряный.
— Боже сохрани! — вскричал Сева. — И в мыслях не держал!
— Сядьте, коллега! — рявкнул Серебряный. — И чтоб я вас больше не слышал.
— Но у меня еще не все… — начал Сева, однако Серебряный решительным и малоприличным жестом велел Севе замолчать.
В зал заглянула секретарша Мохова Танечка и поманила меня пальцем. Послушать дискуссию, конечно, хотелось, но не настолько, чтобы пренебречь интересами следствия. И я, пригибаясь, как под обстрелом, тихонечко пробралась к выходу и побежала в приемную главного.
Юрий Сергеевич Мохов — лучший на свете главный редактор. Он ничуть не удивился, когда я попросила две недели отпуска. Только посмотрел тоскливо и сказал:
— Не случилось бы с тобой чего…
И никаких упреков, обвинений в измене родной редакции в горячее предвыборное время. Он и вопросов задавать не стал, я сама ему рассказала, что буду крутиться около предвыборных штабов Иратова и Трошкина, то есть все время буду в центре политических событий, и, если чего встречу интересного и эксклюзивного, обязательно напишу для «Вечернего курьера».
— Скажу тебе честно, — вздохнул Мохов, — даже: самые лучшие твои материалы «Курьер» уже не спасут. Загубят они газету, вот увидишь. И чем дальше ты сейчас будешь от редакции, тем тебе полезней. Кстати, загляни в свой отдел, там Лиза пришла, у нее для тебя кое-какая информация.
Я обрадовалась. Лиза Стилль — ярчайший представитель нашего бывшего творческого коллектива — покинула «Вечерний курьер» одной из первых. Более того, перед уходом она не смогла отказать себе в удовольствии сказать Серебряному на прощание несколько теплых слов. К сожалению, я при этой трогательной сцене не присутствовала, но свидетельства очевидцев разлетелись по редакции в считанные секунды. Говорили, что Лиза «случайно» задела любимую напольную вазу директора издательского дома, и та рухнула на пол и разлетелась на мелкие кусочки. Народ терялся в догадках — как хрупкой женщине Лизе удалось разделаться с вазой, весящей 150 кг, но факт остается фактом. К тому же Лиза Стилль отметила в своем заявлении об уходе, что увольняется «в силу совершенной невозможности работать под руководством придурков».
— Ты, конечно же, имеешь в виду Мохова? — спросил Серебряный.
— Я, конечно же, имею в виду лично вас и вашу банду, — мило улыбнулась Лиза. — Счастливо оставаться, желаю счастья в личной жизни. Извините, творческих успехов желать не буду, чтобы не обижать вас.
— Ты полагаешь, пожелание творческих успехов может кого-то обидеть? — трясясь от бешенства, спросил Серебряный.
— Еще как! — горячо подхватила Лиза. — Кому понравится такое лицемерие и издевательство? Это все равно что пожелать слонихе получить гран-при на балетном конкурсе. Так что, когда все ваши идиотские творческие затеи, прошу прощения за слово «творческие», накроются медным тазом, вам волей-неволей придется сосредоточиться на семейном гнезде. Тоже, скажу вам, занятие.
Я пулей взлетела на третий этаж и распахнула дверь отдела политики:
— Лизик, солнышко…
— Ой, только без слюней, — поморщилась она. — Лизик, лизинг — где ты набралась этой пошлятины? И сколько можно тебя дожидаться?
— Мне только что Мохов сказал…
В отделе, кроме нас, находились еще Груздь, Сусекин и Сева Лунин — первые двое по долгу службы, а Сева по велению сердца — Лизу Стилль он обожал. Что совершенно естественно. Мало того что Лиза была красавицей — высокая, тонкая, зеленоглазая и, в полном соответствии со своей фамилией, стильная, помимо этого, от нее веяло такой потрясающей стервозностью, что мужчины таяли, как кубики льда в кастрюльке с кипятком.
