Скажи мне все - Ховард Линда (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Карен сделала еле заметное движение, Марк Частин ослабил объятия, и она смущенно взглянула в его лицо:
— Извините, пожалуйста, за то, что я… слишком эмоционально вела себя. Сама не ожидала от себя такого взрыва чувств!
В серых глазах Марка отразилось сочувствие, он достал из кармана носовой платок и подал Карен.
— Все в порядке, — мягко сказал он. — На то и кладбище, чтобы люди, приходящие сюда, плакали. Возьмите платок, мисс Витлоу, у вас все лицо в слезах.
Карен нерешительно взяла носовой платок, промокнула глаза, вытерла нос и смущенно пробормотала:
— Спасибо, я… выстираю платок и верну вам.
Марк Частин тихо засмеялся и снова положил руку на плечо Карен.
— Да уж, пожалуйста, не забудьте! Носовой платок — большая ценность, редкая вещь!
Карен улыбнулась, но, спохватившись, тотчас же уткнулась лицом в его грудь. Она боялась, как бы кто-нибудь из служителей кладбища или посетителей не увидел, что она улыбается, стоя у могилы только что похороненного отца.
— Я почти его не знала, — неожиданно произнесла Карен. — Что он был за человек, с каким характером… Он… он бросил нас с матерью много лет назад. Иногда навещал, оставался на несколько дней, и тогда Джанет расцветала прямо на глазах. Светилась от счастья, постоянно улыбалась. Потом… потом отец надолго исчезал, даже не звонил, а Джанет каждую ночь плакала, думая, что я крепко сплю и ничего не слышу. Я тогда была маленькой девочкой, но уже многое понимала. Если бы вы только знали, как я ненавидела отца за то, что он мучает Джанет! Я считала, ему не следует приходить к нам, а уж если пришел, то должен постоянно жить в семье! Мы никогда не знали заранее, когда он появится, сколько времени пробудет…
Марк Частин погладил Карен по голове и тихо спросил:
— А вы хотели, чтобы ваш отец постоянно жил с вами?
Возникла долгая пауза, и у Марка создалось впечатление, что Карен впервые всерьез задумалась над таким, в сущности, простым вопросом. Наконец она ответила.
— Первое время я мечтала о том, чтобы Декстер вернулся и мы бы жили одной семьей. Слишком горько и тяжело было видеть несчастное лицо матери и слышать ее тихие всхлипывания по ночам. Когда он приходил, я бежала в свою комнату и украдкой молилась, чтобы он никуда больше не исчезал. — Карен немного помолчала, а потом продолжила:
— Знаете, даже смешно вспоминать, как я — маленькая девочка — загадывала одно-единственное желание, глядя на звезды, бросала мелкие монетки в реку, надеясь, что какие-то высшие силы внимут моим мольбам и просьбам! — Она горестно вздохнула.
— А потом?
— А потом, когда я подросла и поумнела, то осознала, что моим мечтам и надеждам не суждено сбыться. Увы, семья для отца мало что значила!
— И ваше отношение к отцу изменилось.
— Да, я перестала ждать его, детская привязанность исчезла, уступив место раздражению, обиде и… даже ненависти. Вскоре и эти чувства пропали, и осталось лишь одно равнодушие. Я не думала о нем, не вспоминала его и жила так, словно Декстера никогда не было. Правда, редко, но все-таки я задавала себе вопрос: а как я отношусь к отцу? И ответ — искренний и правдивый — пугал меня: никак! Его нет, он не существует. Сейчас, когда он умер, я переосмыслила свое отношение к этому человеку, но тогда я не только не нуждалась в нем, я даже не помнила о его существовании. Это, наверное, плохо?
— Не вините себя ни в чем, — тихо ответил Марк Частин. — Те же эмоции испытывал бы любой человек, окажись он на вашем месте.
Он прикоснулся пальцами к подбородку Карен и немного приподнял его.
— Вы нормально себя чувствуете? — Его мягкий баритон звучал заботливо и нежно.
— Да, спасибо, — прошептала Карен. — Я уже успокоилась.
— Больше не будете плакать?
— Не буду! А знаете, плакать — полезно! — вдруг оживилась она. — После плача душа успокаивается, словно вместе со слезами уходит все тревожное, горькое, и настроение улучшается.
Она действительно чувствовала себя значительно лучше, слезы давно высохли, и ей казалось, что в душе наступило умиротворение, будто чья-то добрая рука отсекла от нее все плохое, не позволявшее легко и свободно дышать.
— Вы никогда не видели, как люди смеются на кладбище? — вдруг спросил Марк Частин.
Карен недоуменно взглянула на него и покачала головой.
— А я наблюдал эту странную и кощунственную на первый взгляд картину много раз, — продолжал детектив, — но осуждать этих людей не надо. Они искренне скорбели по ушедшим близким, им пришлось пройти через тяжелую процедуру похорон, а потом наступила защитная реакция. Их психика требовала разрядки, отвлечения от горький мыслей, и они начинали смеяться.
«А ведь он прав, — подумала Карен, — и с медицинской, и с психологической точек зрения».
Она прижалась щекой к его плечу, ощутив немного шершавую ткань пиджака, и стала тихо рассказывать:
— Я тоже помню, как много лет назад — мне тогда было лет одиннадцать — мы поехали в Западную Виргинию на похороны дедушки, отца Декстера. Собралось много родственников, старых знакомых. Бабушка сидела в кресле и горько плакала, а потом, когда приглашенные стали вспоминать различные эпизоды из жизни деда, она оживилась, включилась в общий разговор и несколько раз засмеялась. Я не помню, о чем шла речь и что так развеселило бабушку, но гости тоже поддержали ее и принялись смеяться. Потом вдруг опомнились, мгновенно замолчали и снова на их лицах появилось скорбное выражение.
— Очевидно, они вспоминали что-то забавное, старые добрые времена, когда они были молодыми, — задумчиво произнес Марк. — А вы, значит, из Западной Виргинии?
— Да, а что?
— Я так и подумал! У вас характерный для тех мест акцент.
И Марк Частин стал копировать, как Карен произносит слово «Огайо».
— Неужели я так говорю? — Она засмеялась, но, опомнившись, испуганно замолчала, прикрыв губы ладонью.
— Именно так, ну, может быть, я чуть-чуть утрирую! — воскликнул Марк и взял Карен под локоть, давая понять, что им пора уходить.
Они медленно побрели по тропинке, ведущей к главной аллее, в конце которой находился выход.
«Как жаль, что нельзя еще ненадолго задержаться и побыть вдвоем в тишине!»— тоскливо подумала Карен, но тотчас же мысленно себя одернула.
Детектив Частин и так потратил на нее уйму времени, утешал ее, когда она плакала, постоянно находился рядом в такой тяжелый и горестный момент похорон.
— Я, наверное, отняла у вас много времени? — Она взглянула на Марка Частина, и он, к ее удивлению, рассмеялся.
Карен истолковала его смех по-своему.
«Господи, на кого я, должно быть, похожа! Глаза красные от слез, нос распух, на щеках черные подтеки от туши для ресниц…»
— Я, наверное, смешно выгляжу?
— Немного экзотично! А, кстати, почему вы решили, что отнимаете у меня время? Помогать молодым женщинам — мой долг! — Его бархатный голос звучал шутливо. — Помните, я говорил вам о своем девизе? «Помогай и защищай!»— этим в данным момент я и занимаюсь, мисс Витлоу! К тому же у меня сегодня выходной день, так что можно сказать, я помогаю вам не по долгу службы, а по велению души!
— Обычно в выходные дни люди планируют сделать какие-то дела, назначают встречи, свидания…
Карен мгновенно пожалела, что произнесла последнее слово. Нельзя переходить определенные границы, тем более что ответ может быть таким, от которого больно сожмется сердце. Зачем пытаться выяснять подробности личной жизни человека, если завтра рано утром они расстанутся навсегда?
— Свидания… — медленно повторил Марк Частин. — Нет, никаких свиданий я на сегодня не назначал. А что на вечер запланировано у вас?
Карен молча развела руками. Что она могла планировать после похорон отца? Скоротать вечер в гостиничном номере, в одиночестве, перед телевизором, а завтра утром покинуть Новый Орлеан и вернуться домой, в Огайо.
— Если сегодня вы свободны, то я хотел бы предложить вам сначала немного прогуляться по городу, осмотреть Французский квартал, а потом где-нибудь пообедать, — сказал Марк. — Новый Орлеан — интересный, необычный город, уверен, за эти дни вам не удалось познакомиться с ним поближе!
