Отражение в мутной воде - Арсеньева Елена (бесплатные версии книг txt) 📗
Да что проку-то! Раньше надо было предохраняться, господа-товарищи, раньше, в те далекие времена, когда, задрав штаны, бегали по демократическим митингам и упоенно рвали друг у друга перестроечный «Огонек». А теперь, похоже, поезд ушел… ушел поезд-то!..
Георгий вдруг вспомнил – это же надо, как причудливо иногда играет память! – жутковатый рассказик, по которому в школе, классе в четвертом, а может, и в третьем, писали изложение на уроке русского языка. Рассказик был про то, как мчался поезд, а впереди были разобраны рельсы или что-то в этом роде проделано. Кем и почему – покрыто мраком неизвестности. Про захват заложников, заказные убийства и продажу цветных металлов хитреньким прибалтийским посредникам в те благостные советские времена, когда писался рассказик, было неведомо: усталые, но добрые глаза майора Пронина смотрели зорко, а всякие там латы, ливы и эсты хоть и ворчали с акцентом, но знали свое историческое место в огромной империи…
Ну, предположим, подрыл рельсы дикий кабан – подрыл да и убрался восвояси. А поезд приближается. В это время шел из лесу мальчик с корзинкою грибов, а может, и ягод, Георгий уж не помнил хорошенько. И увидел он состав, грохочущий, как и следует быть, на стыках, и место будущей трагедии обнаружил, и начал кричать и махать руками, пытаясь ее предотвратить…
А машинист то ли ничего не понял, то ли носил фамилию Сутрапьянов, бог его ведает… Наконец юный пионер смекнул, что пора принимать самые радикальные меры: вынул перочинный ножичек и чиркнул себя по руке. Хлынула алая кровушка, мальчонка намочил в ней рубашоночку и кинулся по путям, размахивая этим самодельным стоп-сигналом.
Машинист по фамилии Сутрапьянов продрал свои похмельные очи, вдарил по тормозам (или, наоборот, вцепился в них – неведомо же, как они там, на паровозе-то, работают!) – и остановил-таки состав. Ценный народнохозяйственный груз был спасен…
История умалчивала о том, догадался ли кто-нибудь забинтовать рану героическому пионеру или он так и истек кровью на насыпи. Помнится, Георгия (Гошку) в оные годы вопрос этот мучительно волновал… И вообще, пропагандистская байка накрепко запала ему в душу. Это уж потом он прознал, на что способны все и всяческие борзописцы за-ради куска хлеба с маслом и положенным сверху ломтиком колбаски (или горочкой икорки). А тогда свято верил всякому печатному слову и переживал, ну очень переживал за того юного пионера… Как теперь выяснилось, переживал за себя самого. Ибо что иное он намерен проделать, как не встать на пути летящего на всех парах сверхдлинного и сверхтяжелого состава, воздев руку, в которой будет беспомощно трепыхаться знамя, обагренное его собственной кровью?..
«С бутылкою под танк, – подумал Георгий, принуждая губы сложиться в ироническую ухмылку. – Грудью на амбразуру. Или еще это… на таран, лоб в лоб, на фанерном «У-2»!»
А губы почему-то дрогнули, но не в ухмылке… Да, умирать-то кому охота, но ведь придется, наверное.
Безобразно, когда идешь на дело (на подвиг, чего там!), заранее обмозговывая собственные похороны. С другой стороны, предки-русичи не зря надевали чистые сорочицы накануне боя: так, на всякий случай, чтоб не предстать перед Богом в непотребном виде. И никто их не называл трусами.
«На начинающего Бог!» – вспомнил Георгий старинную присказку. А ведь не он все это начал, нет, не он.
Открыл сумку, вынул смятую газету. Вот, сложена как надо, в точности на программной, «тронной» речи новоиспеченного губернатора Приамурского края.
«Приамурцы! Сограждане! Низкий поклон вам за ваше доверие! – Голуб всегда любил подпустить в чувствительную минуту чего-нибудь этакого… душевного. – Отныне наши судьбы соединены крепкими, неразрывными узами (с кем соединены, а с кем и нет!). Вместе мы войдем в ХХI век (кто войдет, а кто и нет!). Вместе увидим наш преобразившийся, расцветший край (да… говорят, на обезлюдевших просторах природа очень споро берет реванш, все и впрямь буйно цветет и зеленеет!), вместе будем радоваться новому будущему этой страны!»
Ну, вот и оно. Первое кодовое слово. Конечно, там вылита еще целая цистерна словесного поноса насчет новой России, которая ну нипочем не сойдет с пути «демократических преобразований», нанизано множество ни к чему не обязывающих эпитетов, однако Голуб уже дал первый сигнал благонадежности: эта страна.
Как бы ручкой помахал в безразмерное, насторожившееся пространство: «Ребята, я свой!»
Пространство благосклонно кивнуло, и Голуб, протараторив еще, как не покладая рук и не смыкая глаз будет он биться за благосостояние приамурцев, начал с бешеной скоростью выдавать на-гора перечень конкретных мер, коими он намеревался обеспечить вышеназванное благосостояние. Строительство того-то и сего-то гарантирует новые рабочие места. Договоры с японцами, китайцами и, конечно, американцами, заключенные на региональном уровне, дадут приток в местный бюджет капиталов, свободных от поборов Центра, а потому все зарплаты, пенсии, пособия и т. д. и т. п. будут выплачены еще до конца года (Георгий знал, что они уже выплачиваются, и на всех углах Голубу поют по этому поводу хвалы).
Однако упаси боже уловить в словечке насчет Центра хотя бы легкое дуновение сепаратизма! Новый губернатор насмерть будет стоять, но не отдаст «япошкам» ни пяди Южного Сахалина и Курил, а «китаезам» – левого берега Амура. А чтобы пресечь все разговоры о ненужности этих территорий разбитой политическим параличом России, Голуб намерен резко увеличить добычу нефти и газа на Сахалине, особенно на шельфе. Нет, не корысти сиюминутной ради – токмо во имя грядущих поколений приамурцев. Умные янки, кстати сказать, давным-давно поступают именно так: собственных запасов «черного золота» не трогают, зато покупают столько, что хватает и на сегодняшние надобности, и на закачку в выработанные шахты – тоже для грядущих поколений, какое совпадение! Подобных же естественных резервуаров в Приамурье, ежели поискать, можно, конечно, найти немало, однако почему бы не пойти дальше и не нарыть новых? На Нижнем Амуре, скажем, где испокон веков полно подземных пещер в горах северного Сихотэ-Алиня… И поскольку паромной переправе Ванино – Холмск и старым портам ввек не справиться с новыми объемами перевозок, необходимо начать реконструкцию порта в Николаевске уже в этом году…
Так. Новая отметочка. Молчаливое пространство, надо полагать, опять кивнуло благосклонно: старайся, мол, новобранец, служи исправно, а мы тебя генералом всенепременно сделаем! Точнее, верховным главкомом. Президентом, стало быть. Только без всяких глупостей вроде титула главы сверхдержавы и обладания знаменитым чемоданчиком со знаменитой кнопочкой. Уж не взыщи, дорогой, но это будет основным условием платы за жизнь. За великолепную жизнь!
Георгий не стал читать дальше – статеечку он успел заучить почти наизусть, а сил воспринимать всякие политические приколы не было. В конце Голуб сообщал о своем намерении быстренько сбегать в район Совгавани – в тамошние пещеры, якобы оттуда мощным потоком хлынет шельфовая нефть. Ну а потом, резво запустив маховик социальных реформ, на что ему потребуется всего лишь неделька-вторая, он съездит – на недельку же! – в некое цивилизованное, маленькое государство, способное поместиться не то в одном сибирском городе, не то вовсе на одной улице, «для участия в разговоре по вопросам всестороннего сотрудничества Приамурской губернии» с европейцами.
«Наши многолетние чаяния обретут новую поддержку, – заканчивал свою речь губернатор Голуб. – Приамурье станет прообразом новой России. Общество всенародного благоденствия, общество равных возможностей – вот наше вполне реальное будущее!»
Под занавес немножко здорового коммунизма. Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой!
Самое смешное, оно же печальное, что в этом упоительном, сладком трепе крылась самая что ни на есть простая, грубая правда. Георгий это знал доподлинно. Голуб, строго говоря, не лгал – он просто упустил кое-какие детали. Не уточнил, для кого распахнет свои двери это самое «светлое завтра».
