Тигриные глаза - Конран Ширли (бесплатные полные книги txt) 📗
Плам щеголяла в наряде разбойника с Кэрнаби-стрит, которому мог бы позавидовать любой капитан пиратов, понимающий толк в моде. Поля ее рубиновой зюйдвестки были заколоты назад с помощью перьев фазана. Под расстегнутой рубашкой цвета имбиря виднелась темно-красная замшевая майка. Из-под малиновых расклешенных полотняных брюк с черной замшевой бахромой выглядывали ярко-красные парусиновые ботинки на платформе. Обувь на платформе Плам старалась надевать при любой возможности, чтобы стать чуть повыше и не закидывать голову при разговоре с нормальными людьми.
Минут через десять после этого Гарри подвел ее к высокой необычайно яркой блондинке, которая беседовала с Рексом Ирвином, владельцем городской галереи и старым приятелем Бриза.
Гарри познакомил их:
— Ита Баттроуз, издаст свой журнал, который, конечно же, называется «Ита». Ита, как должна быть одета Плам на ленче у Бинго?
Большие голубые глаза задумчиво оглядели Плам.
— Наряд должен быть оригинальным, но консервативным. Что-нибудь десятилетней давности. Я попрошу своего редактора раздела мод прислать вам несколько образцов, чтобы вы могли выбрать и заказать их в «Риджентс».
Еще через десять минут рядом с Плам возникла Стефани в уныло-бежевом хлопчатобумажном платье и прошептала:
— Слышали новость? Пойман с поличным и арестован сотрудник полицейского подразделения Италии по борьбе с преступлениями в области искусства. Оказывается, двадцать лет работал на мафию! — И добавила:
— Какой у вас восхитительный наряд!
Плам расцвела и, поблагодарив, тихо спросила:
— Стефани, а что из себя представляют те, кто занимается подделкой картин? Делают ли они это из-за денег или потому, что получают от этого удовольствие? Живут ли они в постоянном страхе перед разоблачением или относятся к своему ремеслу так же спокойно, как банковские клерки?
Стефани рассмеялась, обнажив белые зубы, мелкие, как речной жемчуг.
— Они занимаются этим и ради денег, и ради куража. Обычно это непризнанные таланты, желающие доказать, что мир живописи, который пренебрегает ими, является глупым, невежественным и коррумпированным. — Она подхватила стакан вина с проплывавшего мимо подноса. — Они правы в каком-то смысле. Ведь эксперты не всегда в состоянии распознать даже шедевр. Несколько лет назад, после ограбления одного английского загородного дома, на рынке стали происходить чудеса: серьезные вещи, вплоть до полотен Рубенса и Тициана, шли за бесценок. И только потому, что у них не было паспортов и происхождение их не было подтверждено учеными. Поэтому никто не считал их подлинными.
— Я поражаюсь, как легко мошенникам сходят с рук подделки, — вздохнула Плам.
Стефани приложилась к стакану.
— Жулики играют на жадности. Это их тайное оружие. Расчет на жадность и легковерность жертвы плюс на самонадеянность экспертов и всеобщую боязнь оказаться в дураках. — Завидев проходившего мимо официанта, она заменила свой пустой стакан на полный. — Когда обман раскрывается, ни владелец, ни галерея, продавшая подделку, ни ученый, удостоверивший ее подлинность, не хотят, чтобы об этом знали, и мошенник полностью полагается на то, что они не станут выставлять себя в дурацком свете, — это мощный стимул к тому, чтобы ничего не предпринимать.
— Но только не для Виктора, — возразила Плам. — Если он узнает, что его обманули, он начнет палить сразу из двух пистолетов, как Джон Уэйн.
Глава 12
Собираясь на ленч к леди Бингер, Плам надела абрикосовое льняное платье-рубашку без рукавов, черные перчатки до запястья и черное соломенное гало.
Толстый слой грима она сняла, сегодня съемок больше не предвиделось.
Откинувшись на спинку сиденья, она разглядывала три конверта, которые вручил ей консьерж отеля. Из первого выпали газетные вырезки с откликами на ее выставку. Плам быстро пробежала их глазами: «Плам Рассел — одна из наиболее почитаемых художниц, работающих сегодня в Англии… за последние десять лет быстро и уверенно обрела свой абстрактный стиль, столь же индивидуальный, сколь и всеобъемлющий…
…Она художник художников: наверное, только художники в полной мере могут оценить то, что делает Плам Рассел; она берет цвет и подчиняет его своей воле; цвета танцуют или сражаются друг с другом — по ее усмотрению… Ее картины при всем их лирическом романтизме обладают огромной выразительностью и поражают взор своим неистовством. Они кружат голову, очаровывают, настораживают и завораживают».
Плам с облегчением выдохнула, открыла второй конверт и, прочитав записку Гарри, страшно возмутилась. Он опять перекроил ее график и втиснул в него еще одно интервью.
Много лет назад, когда Плам переехала к Бризу, она удивлялась, как мало у нее свободного времени. Ее больше не преследовала нескончаемая череда домашних дел и забот, но ей стало гораздо труднее организовать свою жизнь. А Бриз считал, что Золушка из Кентиш-таун не должна вылезать из новой студии на верхнем этаже. И если она прерывала свои занятия, он хотел знать почему. Что-то случилось? Она заболела? Устала? А насчет нехватки времени он с улыбкой объяснял, что это преследует каждого, кто думает о своей карьере. Однажды, когда Бриз увидел, что она помогает Тоби собирать модель танка в мастерской, он изложил ей свое кредо:
— Тот, кто хочет добиться успеха в этом мире, должен пахать как проклятый. А когда добьешься чего-то, надо работать еще больше, чтобы удержаться наверху. — Он обнял ее за плечи. — Там за окном тысячи голодных художников, дорогая. Они пойдут на все, чтобы получить то, что имеешь ты, стоит тебе оступиться или оставить свое место, — его тут же займет кто-то другой.
Слушая Бриза, Плам вспомнила свою мать. Миссис Филлипс не выносила того, что она называла «ничегонеделанием», например чтения. «У женщин всегда должны быть заняты руки», — говорила она. Представления Бриза о пороке «ничегонеделания» были более современными и с философской подоплекой. Вследствие этого он заполнял свободное время активной деятельностью, чаще всего соревновательной, такой, как сквош, что, по сути дела, было просто другим видом работы. Его график до предела был забит светскими мероприятиями. Он никогда не оставлял себе ни минуты, чтобы задуматься, а приносят ли ему удовлетворение те дела, которыми он заполняет свое так называемое свободное время.
Размышляя о деятельном Бризе и наблюдая оживленные улицы Сиднея за окнами такси, Плам вспомнила стихотворные строчки, когда-то выученные в школе:
Что ж это за жизнь, если, устав от хлопот,
Нельзя остановиться и поглазеть без забот?
Нельзя стать среди леса красот
И испытать веселый телячий восторг.
С тех пор как она ступила на австралийскую землю, Плам ни на секунду не была предоставлена самой себе, какая уж там поездка к океану! Она решила пораньше уйти от леди Бингер и отыскать какой-нибудь парк, где можно просто посидеть или прогуляться.
Такси въехало в широкие ворота и, оставив позади сочные лужайки, подкатило к приземистому кремовому дому леди Бингер, увитому бугенвиллеей. Плам открыла третий конверт — там была записка портье из отеля, в которой сообщалось, что в течение предыдущего часа ей дважды звонила Лулу.
Плам поежилась. Может быть, ничего и не…
А может быть, и случилось.
Она гадала, зачем Лулу надо было так настойчиво звонить на другой конец света? Но она понимала, что не сможет позвонить ей, пока не вернется в отель.
Войдя в прохладный затененный зал, Плам сразу увидела акварель Дюфи — цветущий сад на Средиземноморском побережье; рядом с ней висела небольшая картина Израэля Исаака, она узнала его маленькую симпатичную корзинку с васильками.
— Мой покойный муж был коллекционером, — пояснила леди Бингер в гостиной. — Вкладывать деньги в живопись оказалось выгоднее, чем в недвижимость. Поэтому я и сейчас, когда вижу картину, которая могла бы понравиться Эрику, покупаю ее.
