Когда охотник становится жертвой (СИ) - Грэм Анна (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Словно во сне, Кали видит, как в комнату вносят футляр, украшенный старинными вензелями. Вытерев руки салфеткой, Франко с осторожностью и благоговением открывает крышку.
— Это Кольт Нэви, одна тысяча восемьсот девяносто девятого года выпуска. Был вручён командору Уиллему Месси за военные заслуги. Видите, какая искусная гравировка? — Франко кладёт револьвер перед ней. — Только будьте добры, обезжирьте руки, прежде чем взять его. Его цена на рынке антиквариата не менее тридцати миллионов.
Кали видит лишь чьи-то ладони в белых перчатках — наверняка помощника, принёсшего револьвер. Ей суют салфетку, а после помощник вынимает оружие из чехла, лёгкими, ловкими движениями засыпает порох, вставляет одну пулю в барабан.
— Вы наверняка слышали про русскую рулетку?
Кали молча поднимает на него тяжёлый взгляд.
— Да бросьте так смотреть, вы ведь ещё не умерли, — Франко улыбается своей бессменной обаятельной улыбкой, словно он пытается сторговать коллекционную тачку, а не её жизнь. — Я дам вам ещё один шанс. Учтите, я заговорённый, я никогда в неё не проигрываю, — он лукаво подмигивает ей, а после обращается к одному из своих друзей. — Келвин, ты с нами?
— Да, с удовольствием, — рядом с Кали бухается огромный косматый мужик с бородой. Островитянин — кубинец или гаваец — у него на предплечьях татуировки в полинезийском стиле. — Я тоже заговоренный, посмотрим, чья возьмёт, — он хохочет громогласным басом, неловко, по-медвежьи вытирая руки салфеткой. — Дама первая?
— Крутите, — кивает ей Франко.
Кали осторожно берёт оружие в руки. Красивое. Холодное. Каждая выемка гравировки оживает под кончиками пальцев. Кали разворачивает его к себе и смотрит в тёмное дуло. Возможно, это последнее, что она увидит в жизни. Однажды она уже делала это. В тот день, когда Гарсия навострил на неё свой ненасытный член, она едва не убила себя, но тогда она мало что соображала от страха, злости и омерзения. Тогда у неё не было выбора. Сейчас — это игра на удачу. Почти сознательное решение. Она может встать и уйти. Она не может встать и уйти. Смерть ожидает её в любом из вариантов. Выдохнув, Кали резко раскручивает барабан, приставляет ствол к подбородку и нажимает на спуск.
Тишина.
Её выводят из ступора громкие хлопки — Келвин аплодирует ей стоя, размахивая длинными волосищами.
— Великолепно, богиня, дай мне сюда эту штуку! — Келвин берёт у неё револьвер, крутит и приставляет к виску. Снова щелчок. — А-а-а! Да!
Келвин вопит, как дикая обезьяна, характерно постукивая себя по груди. Франко забирает оружие и с присущим ему достоинством, с хладнокровным спокойствием проделывает то же самое. Прежде чем нажать на спуск, он смотрит Кали в глаза.
Это не взгляд человека. Его взгляд — прищур хищного зверя на верхушке пищевой цепи. Зверя, которому недостаточно задрать газель, чтобы прокормить себя и стадо. Этот зверь будет долго гонять свою жертву по округе, настигая, раня, отпуская, даря надежду на спасение. Спасения, которого не будет. Они оба — и Франко, и этот чёртов Келвин — больные на всю голову чёртовы ублюдки. Лишь больным в кайф ощущать себя на грани. Лишь больные чувствуют кайф от хождения по краю. Имея всё, они сходят с ума от скуки. Им скучно просто убивать, им скучно резать, мучить, насиловать толпой, они выше этого. Их игры — игры тех, кто на вершине — гораздо изощрённее.
— Последний круг, — командует Франко и тянет ей револьвер. Кали берет его. Руки трясутся, когда она снова крутит проклятый барабан. Ещё секунда, и она расплачется, как глупая, слабая девка. Кали делает глубокий вдох и закрывает глаза. Палец скользит по спусковому крючку, она усилием воли возвращает его на место. Ей не может повезти во второй раз. В последнюю секунду жизни Кали жалеет, что так и не сказала Кайлу «да».
— Моему сыну было восемь, когда его мать проиграла в эту игру. У вас нет детей? — доносится до неё голос Франко, вкрадчивый, тихий. Словно он доверяет ей тайну, которую Кали никогда не выдаст. Потому что унесёт с собой в могилу.
— Нет, — глухо отвечает она и жмёт на спуск.
Щелчок.
— Да это просто огонь! Я хочу на вас жениться! — Келвин бухается на колени перед её креслом. Это его «хочу жениться» звучит, как насмешка над её последними мыслями. У судьбы мерзкое чувство юмора. Когда Келвин в порыве чувств целует подол её платья, Кали хочется проблеваться. — Та-а-ак, ну, старина, ты будешь шафером?
Обратившись к Франко, Келвин не глядя крутит барабан и приставляет дуло к виску.
Оглушительный выстрел, и Кали кричит, затыкая ладонями уши, поднимает колени к груди, стараясь удержаться на узком сиденье стула, потому что лужа крови, текущая из дырки в голове её «жениха» неумолимо, слишком быстро подползает к её ногам. На стене, на полу, на столе, даже на ней самой — мелкие точки алых брызг, эти капли — на бесстрастном лице Франко. Жестом он велит такому же бесстрастному, как кусок камня, помощнику убрать револьвер. Франко нет смысла делать второй выстрел, пуля нашла того, кому удача сегодня изменила.
— Мне нужно в туалет. Мне срочно нужно в туалет, — всё то, что она съела и выпила за этот вечер, грозится дополнить абстрактную картину из крови и мозгов на полу. Она выбегает из комнаты, едва расслышав брошенное в спину «Я прощаю ваш долг. Но моё предложение в силе».
Персонал чётко направляет её в сторону уборной. Её рвёт шампанским «Кристал» и канапе с белужьей икрой. Чёрт, даже жалко. Унитазы здесь такие чистые, что из них можно напиться, не то, что в её вонючем кабаке — Кали хохочет своим мыслям, давясь очередным позывом.
— Прекрасная леди, вы там живы? — за дверью кабинки слышится голос Гервила. Кали мычит ему в ответ нечто похожее на «ага». — А вы случаем не в положении?
Перебрала или залетела — стандартная насмешка над женщиной, которую тошнит. Кали решает пропустить его слова мимо ушей, но в последний момент цепляется за них, чувствуя, как земля уходит у неё из-под ног.
— Какое сегодня число?!— она вылетает из кабинки, едва не сбив Гервила с ног. Он смотрит на неё хмуро — её трясёт, в распахнутых глазах наверняка читается ужас, гораздо больший, чем ужас от случайной, глупой гибели человека прямо на её глазах. Ужаса от осознания того, что она могла бы оказаться на месте Келвина.
— Тридцатое. Августа. Год, полагаю, знаете? — язвит Гервил, но Кали занята судорожным счётом в уме. У неё задержка. На две недели.
— Мне нужно в аптеку.
Этого не может быть. Она вспоминает их с Кайлом первый, такой неосторожный раз — она так и забыла обезопаситься и выпить таблетку. Но, черт возьми, ничего не должно было случиться, у неё тогда только-только закончились месячные, и Кайл не успел совсем немного. Если она всё-таки беременна — это бинго, десять из десяти, самый исключительный случай из всех исключительных. Если она беременна, то всё её везение обратится в ноль. Фортуна отыграется на ней по полной.
— Я отвезу. — Гервил снова становится серьёзным. Хватая её под локоть, он выводит её из казино, махнув головой охране, мол, всё нормально. Если бы она попыталась выйти одна, её бы задержали, это очевидно. Зачем, черт возьми? Или Франко не нужно её согласия, и место в картеле уже ждёт её?!
— Я тут совершенно не при чём, — выдаёт Гервил в ответ на понимающий взгляд симпатичной аптекарши, когда Кали едва не вырывает из её рук тест на беременность. Она закрывается прямо в туалете аптеки, ждёт мучительно долгие шестьдесят секунд.
— Господи. Господи. Только не это…
Две чёртовы полоски. Две линии, как рельсы. Кали чувствует себя так, словно её только что сбил поезд.
Глава 10. Всегда верен
— Открывайте, — Гервил нетерпеливо хлопает ладонью по стенке кабинки. — Вы там поселиться собрались?
— Я беременна, — выдаёт Рейес, открыв дверь. Эти два слова, как проглоченные лезвия, режут язык, глотку, спускаются ниже, к животу, туда, где крохотный комок клеток — ещё не человек — отчаянно хочет жить. А ведь она дважды стреляла себе в башку!
