Когда охотник становится жертвой (СИ) - Грэм Анна (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Эти два слова, эти обстоятельства, это окружение — все это чуждо одно другому. Кали чувствует что неподъёмный груз на плечах становится невыносимым, она держится за дверцу кабины что есть сил, пальцы белеют от напряжения, в глазах — одна дрожащая пелена, в висках стучит «Нет, нет, нет, только не это!» Наверное, она сама теперь похожа на призрак из сна, учитывая, с каким скепсисом смотрит на неё Гервил — нечаянный свидетель её окончательного падения на дно.
— Примите поздравления. Или соболезнования.
— Боже мой, что мне делать, — у неё ни страховки, ни работы, ни денег. Кайл в тюрьме, отец — там же, от матери давно нет вестей, ей не на кого положиться, не на кого будет опереться, когда она станет совсем беспомощна. Кайл просил её уехать, значит, в ЭлЭй у «Хантеров» враги, а, значит, и у неё. Можно лишь догадываться, что они сделают с ней, если она попадётся им с огромным пузом или с младенцем на руках. Нет, этот ребёнок пришёл сюда не вовремя. Этой чистой душе не место в грязи.
— Я отвезу вас в аэропорт. Вернётесь домой, поговорите со счастливым папашей, там и решите. — Решение здесь очевидно. От ребёнка нужно избавиться. Найти бы ещё деньги на аборт и нормальную клинику, чтобы после не сдохнуть от осложнений. — Быстрее, пока вас не стали искать. С боссом я сам потом разберусь.
Гервил берёт её за руку и заставляет взять себя под локоть. Лучезарно улыбнувшись аптекарше, он выводит Кали на улицу, поддерживая, чтобы она не свалилась. Кали еле передвигает ноги, но смысл его слов каким-то чудесным образом улавливает.
— Что это значит? — помимо всего прочего из Вегаса её выпускать никто не собирается. Беременный шулер. Член картеля на сносях. Да что Франко будет с ней делать, когда она перестанет помещаться за игровым столом? Пристрелит? Или, может, оплатит аборт и поставит на счётчик?! И почему Гервил пытается противостоять решению босса?
— Франко вцепился в вас. У вас ещё остались фишки, так? — у неё остались три. Кали только сейчас вспоминает об этом. — Он пригласит вас ещё на одну игру, потом рулетка, потом блэкджек. Он обдерет вас до трусов, и вы будете вынуждены согласиться. У отца нет недостатка в кадрах, он просто куражится.
— Отца? Франко — ваш отец?! — на секунду Рейес забывает о своём положении, изумлённо всматривается в лицо Гервила, ищет в нём похожие черты. Но их с Франко разница в возрасте кажется незначительной. Кали никогда бы не подумала. — Но он так выглядит…
— Хорошо сохранился, да? — усмехается Гервил, открывая перед ней дверцу кабриолета. — Он зачал меня в шестнадцать. До восьми лет со мной занималась матушка, а потом, когда её не стало… — Гервил вылетает на трассу, вклинивается в неплотный утренний поток, и, кажется, высокой скоростью гонит неприятные воспоминания прочь. — В общем, выбора у меня не было.
Кали бросает взгляд на табличку со значком самолёта — до аэропорта недалеко. Они молчат под блюз шестидесятых до тех пор, пока чёрная остроугольная пирамида аэропорта не появляется за поворотом. Её ядрёный ониксовый блеск теряется за молочной дымкой туманного утра, и лучи солнца, скрытые за плотной лентой облаков, не могут дотянуться до неё. Пирамида кажется призрачной. Призрачным выглядит всё вокруг — наверное, Кали всё же всадила пулю себе в голову, иначе эту поездку и это своё чудесное, едва ли не сказочное освобождение объяснить невозможно. Здесь есть какой-то подвох. Она давно потеряла веру в людей, Кайл был лишь исключением, подтверждающим правило, ей не может повезти во второй раз.
— Почему вы помогаете мне? — она резко поворачивается, смотрит пристально в его сосредоточенный профиль. — Почему я вообще должна вам верить? — в узком пространстве дорогой тачки она, словно на подводной лодке, её нельзя покинуть, потому что толща воды вокруг просто раздавит её в лепешку. Нельзя не поставить здесь точку, иначе она никогда не сможет спать, жить спокойно, не опасаясь, что рано или поздно за ней придут.
— Вы напоминаете мне мать. Я бываю сентиментален. Вам этого достаточно? — Гервил отвечает ей нарочито вежливо, но в тоне его слышится, будто бы от души желает ей заткнуться. «Моему сыну было восемь, когда его мать проиграла в эту игру. У вас нет детей?» — она вспоминает слова Франко, и последний кусочек паззла делает картинку в её голове целостной. Гервил, так же, как и она сама, пострадал от азартности своего отца. «У вас нет детей?» — словно удар под дых. Почти есть. И почти нет. Она не справится. Не потянет. И пусть от этой мысли отчего-то болит в груди, Кали своего решения не изменит.
— Ваши десять тысяч… я не хочу снова влезать в долги.
— Вам простили больше двух сотен. Десятка… Я вас умоляю, — Гервил закатывает глаза. Остановившись на парковке возле здания аэропорта, Гервил помогает ей выйти. — Кали, вы хорошая девушка, вам здесь не место. — Тяжело вздыхает Гервил в последней надежде донести до Кали, что всё, что сейчас происходит с ней — правда.
Наверное, у неё на лице всё написано, она никак не может принять факт случившегося, да и излишней доверчивостью никогда не страдала. Она свободна, у неё больше нет ни долгов, ни связей с картелем, и это похоже на чудо. Хорошая девушка. Её уже называли так. Наверное, хорошие девушки притягивают к себе беды. И тех, кто после будет их спасать.
— Считайте меня Робин Гудом в мире воров, если вам так будет легче. Хотя если вам так не терпится расплатиться… что ж, — Гервил хитро улыбается, взгляд его снова становится пытливым, оценивающим, таким же как в их первую встречу. — Один поцелуй, и мы в расчёте.
Кали хочется отвесить ему пощёчину. Для него это просто игра, а для неё — дело чести, на которую слишком часто покушались. Она недооценила лишь его способность к манипулированию — это его «и мы в расчёте», словно щелчок переключателя, заставляет действовать, не тратя время на раздумья. Кали делает шаг и грубо касается своими губами его губ, вкладывая в это простое движение отчаянное «да забирайте, забирайте всё, я устала за себя сражаться!». Гервил принимает её вызов — прижав её к себе, он углубляет поцелуй, врываясь в её рот умелыми движениями языка. Рейес хватает его за ворот рубашки, пытаясь отстраниться, но в один момент плюёт на всё. Она не отвечает на поцелуй, лишь позволяет ему брать то, что он хочет получить.
— И давайте ваши фишки, — Гервил со смехом выдыхает ей в губы, словно напоминает и ей, и себе самому, кто он на самом деле такой. Робин Гуд тоже был вором.
Когда он отходит от неё на расстояние вытянутых рук, Кали, борясь с желанием вытереть губы, резко вытаскивает из машины сумку с вещами, кладёт на приборную панель три жёлтые фишки и уходит в сторону терминала, не оборачиваясь и мечтая забыть этот стыдный эпизод как можно скорее.
— Не делайте больше глупостей, Кали, — летит ей в спину, прежде чем поток пассажиров увлекает её за собой.
***
Хорошая новость приходит к ней сразу по прилёту. Едва она успевает сойти с трапа, ей звонит риэлтор. Квартира продана. У неё есть двадцать тысяч. Стоимость страшно занижена, но что ещё ждать от тесного жилья над выгоревшей до тла забегаловкой? Заехать в агентство, подписать бумаги, взять чек и выдохнуть — на первое время хватит, и пусть большая часть уйдёт на медицинское обслуживание. Нужно выбрать приличную клинику — получить осложнения или лишиться возможности иметь детей в будущем (а ведь оно вдруг появилось, это будущее!) Кали до дрожи страшно.
В юности она мечтала, что однажды выйдет замуж и родит двоих, троих детей. Заведёт собаку. Купит и обустроит дом с лужайкой. Откроет бар или ресторан. Из этого списка сбылся только бар, а теперь ещё и ребёнок, на всё остальное у вселенной не хватило ресурсов. Или всего остального Кали не заслужила. Ожидая своего времени в клинике, Кали смотрит на улыбающихся женщин с круглыми животами, на заплаканные лица тех, у кого ничего не вышло. Она чувствует горечь и сожаление. Всё могло быть иначе. У них с Кайлом всё могло быть иначе, если бы он не поторопился. Но он никогда не позволил бы ей сделать этот шаг, никогда бы не простил ей Вегас, как никогда не простил бы ей аборт — решение, которое она приняла единолично. Ничего бы не получилось. Жалеть не о чем. Сомневаться не в чем.
