Отражение в мутной воде - Арсеньева Елена (бесплатные версии книг txt) 📗
– Маман! Маман! Ля бомб! – воскликнул кто-то рядом.
Тина обернулась.
Поль подскочил к маме, безмятежно ковырявшей ложечкой мороженое, схватил ее сумку, висевшую на спинке стула, и бросился к выходу. Мама какое-то время смотрела на сына, потом перевела взгляд на Тину – и тут же выбежала из ресторана.
Люди поспешно выбирались из-за столиков.
– Ля бомб, ля бомб! – Это слово, понятное без перевода, доносилось со всех сторон.
Так, значит, зловредный Поль услышал, что она говорила полиции?
О боже… надо надеяться, что он уже смазал пятки километров на десять, а позади бежит маман. Не последовать ли их примеру, пока сюда не ворвалась полиция?
Она сделала несколько шагов к выходу, и в это время Георгий, привлеченный шумом, наконец обернулся.
Сердце Тины затрепетало, но Георгий лишь взглянул на нее, словно не узнавая, и принялся оглядывать взволнованных людей вокруг. И тогда Тина рванулась вперед и, оказавшись в поле его зрения, вскинула над головой сжатый кулак. Это более напоминало знаменитое «No pasaran!» времен испанской республики, чем телодвижение из карамо-ё, однако Тине было не до тонкостей. Она уже бежала по лестнице.
И бежала не только Тина.
Похоже, опустел не только ресторан, но и все отделы «Пассажа».
«Что я наделала! – мелькнула запоздалая мысль. – Если начнется паника, они все друг друга передавят! Хотя при чем я-то здесь? Если бы не этот чокнутый мальчишка…»
И тут же, будто накликав, она увидела его сквозь стеклянную стену первого этажа. Поль приплясывал от нетерпения перед полицейским (у ступеней уже стояли несколько машин и прибывали все новые), бестолково размахивая руками. Рядом жестикулировала маман, впрочем, ее телодвижения были гораздо «содержательней».
Вот она вскинула руки к голове и обрисовала нечто вроде поникшего гриба. Потом покрутила пальцами около глаз. После чего изобразила некое порханье за плечами.
«Да ведь это она меня описывает! – догадалась Тина. – Шляпка, цветы, очки, шарфик…»
Полицейский с пониманием кивнул и ринулся к дверям, из которых выплескивался бурный человеческий поток. Тина попыталась задержаться, но толпа неумолимо влекла ее к выходу – не остановишься. Она едва могла пошевелить рукой, но все-таки ухитрилась поднять ее и стащить с себя шарфик, очки и шляпку. Шляпку было очень жаль, но делать нечего. Затем все «улики» исчезли под ногами толпы. Какое счастье, что в этом столпотворении шляпка и все прочее будут неминуемо затоптаны. И никто, при всем желании, не сможет нагнуться, подобрать их и преподнести владелице с пресловутой галльской галантностью: «Мадам, кажется, вы уронили?..»
Людской поток вынес Тину на ступени, протащил мимо полицейских, мимо Поля и его маман, которые разве что не подпрыгивали, пытаясь разглядеть в толпе пресловутые очки и белые цветы.
«Ждите ответа!» – злорадно ухмыльнулась Тина и, кое-как выбравшись из «стремнины», остановилась. Уставилась на двери «Пассажа».
Ну где же он, о господи, где он?! Что, пропускает вперед женщин и детей? Или она его просто не заметила?
Ну да, слишком много народу. Вполне возможно, Георгий уже вышел и стоит где-нибудь в толпе, озираясь и пытаясь понять, почудилась ему Тина в шляпке или…
А рядом с ним небось топчется Зоя, и уж этот-то глаз-алмаз высмотрит свою жертву в любой толпе!
Тина резко повернулась и побежала к такси, выстроившимся вдоль тротуара. Машины были нарядного красновато-оранжевого цвета – цвета переспелой хурмы, и Тина, увидев их, невольно почувствовала как бы некую вязкость во рту. Она поспешно утерла губы – хотя вытирать следовало бы глаза.
Да ведь она плачет! Идет по неправдоподобно нарядной заграничной улице – и плачет. И если бы встретился ей сейчас какой-нибудь великий утешитель и спросил: о чем, милая, плачешь, почему слезы льешь, – что сказала бы Тина?
– «Великий Император», – проговорила Тина, забравшись в первое попавшееся такси. – То есть это, пардон, «Ле гран эмперёр», силь ву пле!
– Авек плезир! – последовал ответ, и такси покатило по проспекту.
Тина старалась не дышать, чтобы не всхлипывать. Ехали минут десять, но казалось – целую вечность. Лифт… поджатые губы гадкого мальчишки-лифтера… шестой этаж, дверь с цифрами 646.
Заперто! Нет, Георгий не мог вернуться так быстро. Тина спустилась к портье, взяла ключи.
Наконец вошла в номер. Она-то вчера порадовалась, что окна выходят не на шумный бульвар, а в тихий, тенистый парк. Сейчас могла бы высунуться, следить, не появится ли Георгий, не идет ли за ним в некотором отдалении вертлявая, долговязая девка…
Зоя, Зоя… Георгий говорил, что никогда не слышал это имя. Он не знал о ней, но это вовсе не значит, что Зоя не знала о нем!
Может, он уже не вернется. Может быть, Тина сыграла на руку убийце и в толчее, возникшей у входа, киллерша незаметно достала из сумки пистолетик с глушителем или нож-кастет, которым очень удобно убивать незаметно. И вскоре в этом номере появится полиция, чтобы равнодушно сообщить ужасную новость, а заодно узнать, кем Тина приходится Георгию Кайсарову. Вернее, приходилась…
Никем, скажет она. Валентину была никем, теперь вот и Георгию…
Да что за напасть, что за жуткое совпадение: оба человека, которых любила Тина, стали жертвами одной и той же гадины!
Бледное сосредоточенное лицо Валентина, сидящего возле желтых цветов дрока в ожидании смерти… Оно, это лицо, вдруг возникло перед ней. Его убили у нее на глазах, а она ничего не могла сделать, чтобы спасти его… Да, ничего. А вот Георгия она спасти могла, однако не сделала этого.
Сердце заболело так внезапно, так сильно… В груди давило, но глаза оставались сухими.
Он-то ведь не думал о собственной безопасности, когда прыгал за тобой на полном ходу «Метеора». И каждую минуту готов был нарваться на пулю, когда вытаскивал тебя из оцепления Виталия, Славика и того белобрысого.
Он-то… А ты?
И еще один вопрос задай себе. Случалось ли с тобой в жизни такое? С сердцем твоим – случалось? Разве тихая, приличная тоска, в которой ты жила после смерти Валентина, сравнима с болью, скрутившей тебя сейчас? А ведь еще ничего, в сущности, не случилось. Но если случится – ты в жизни себе этого не простишь!
Выскочила в коридор. Лифта ни одного – как назло! Остановилась, надавила пальцем на кнопку вызова. Кнопка расплывалась перед глазами. Да и все вокруг теряло очертания. Опять слезы, но что в них проку? Слезами горю не поможешь. Неужели уже не поможешь?..
Ладно. Что бы там ни было – только бы скорее. Зоина пуля, в конце концов, ерунда и милосердие по сравнению с этой неизвестностью.
Лифт загудел, возвещая о своем прибытии. Тина рванулась вперед – и налетела на какого-то высокого мужчину, выходившего из лифта.
– Далеко собралась? – спросил он по-русски. Некуда, ну просто некуда деваться от этих соотечественников!
Попыталась обойти незнакомца, но тот почему-то крепко держал ее за плечи и не отпускал. Вскинула в бешенстве глаза – и не вдруг осознала, что перед ней Георгий.
Пол закачался под ногами, словно весь этаж вдруг превратился в кабину огромного тряского лифта. А может, это был сейсмический толчок? Впрочем, ей сейчас все безразлично, тем более взгляд гаденыша-лифтера, с оскорбленным видом поджавшего губы. Наверное, этот юнец был блюстителем нравственности и полагал неприличным, когда в общественных местах женщины, заливаясь слезами, бросаются мужчинам на шею, а те подхватывают их на руки и уносят в номер. Возможно, богатый опыт подсказывал лифтеру, что дружескими увещеваниями подобные ситуации не заканчиваются?..
Тина лежала на ковре и чувствовала, как по спине пробегают мурашки. Здесь, внизу, легкое «дыхание» кондиционера казалось сквозняком. Надо бы чем-нибудь накрыться, но она скорее согласилась бы тут же умереть от воспаления легких, чем высвободиться из объятий Георгия. И никакой это не озноб, а сладкие судороги блаженства…
Коснулась губами прохладного плеча Георгия. Тихонько подышала, согревая его. Послышался смешок:
