Если повезет - Ховард Линда (е книги txt) 📗
Человек рассмеялся, и его электронно модифицированный смех прозвучал грубым лаем.
— С вами трудно, мадемуазель. Но будь по-вашему. У вас есть еще условия?
— Да, — ответила Лили только затем, чтобы сказать что-то наперекор. — Я хочу, чтобы вы тоже надели красный шарф.
Мужчина снова рассмеялся и повесил трубку. Захлопнув крышечку телефона, Лили перевела дух.
— Это не Родриго, — объявила она и без того уже очевидную вещь.
— Кажется, нет. Это хорошо. Может быть, нам повезет.
— Почему ты хочешь присутствовать при встрече?
— Потому что человек, отказывающийся от нее, явно что-то скрывает, и я таким не доверяю. — Суэйн взял кофе и, передав чашку Лили, подмигнул: — Угадай, что это значит еще.
Лили, мысли которой все еще были заняты звонком, оставившим ее в недоумении, удивленно заморгала: — Что?
— Это значит, что весь сегодняшний день в нашем распоряжении, — сказал Суэйн и победоносно чокнулся с ней чашкой кофе. — И сегодняшняя ночь тоже.
Чтобы насладиться обществом друг друга, имелось в виду. На губах Суэйна заиграла улыбка. Подойдя к окну, Лили раздвинула шторы и выглянула на залитую ярким солнцем улицу.
— Если тебе скучно, можно съездить в Диснейленд, — предложила она. Ей показалось, что она уже может поехать туда: теперь воспоминания о Зии не только не станут терзать ее, но, напротив, будут приносить радость.
— А ты можешь поехать туда без одежды?! — спросил Суэйн, отпивая кофе.
Понимая, к чему он клонит, Лили, скривив губы, сказала:
— Конечно, нет.
— Тогда я не выйду из этого номера.
Глава 28
Следующий день, суббота, выдался прохладным и солнечным. По городу толпами бродили туристы. Суэйн и представить себе не мог, что в Париже в это время года может быть так многолюдно. Но факт оставался фактом: улицы были запружены людьми, причем многих в этот день, как видно, тянуло именно к Пале-Роялю. Вероятно, там намечалось какое-то представление — иначе такое необычное столпотворение не объяснить.
Указание «перед садом» выглядело весьма неопределенным. Роскошный парк поражает своими размерами. С трех сторон его окаймляют ряды магазинов, ресторанов и множество художественных галерей. В парк Пале-Рояль можно попасть через большой внутренний двор, пространство которого уставлено коротенькими полосатыми каменными колоннами. Наверное, у архитектора была какая-то идея, правда, трудно понять какая, потому что, имея явно современный вид, эти колонны совершенно не вписываются в архитектурный ансамбль XVII века. Обзор площади ограничивает ряд более высоких величественных колонн, между которыми в людской толчее, где красные шарфы оказались на многих, выделить одного человека оказалось сложнее, чем предполагал Суэйн.
Место совершенно не годилось для встречи, но это и успокаивало: профессионал придумал бы что-нибудь получше, а стало быть, звонивший — дилетант. Возможно, это кто-то из сотрудников лаборатории Нерви, встревоженный происходящим. А значит, их с Лили шансы возрастают.
В темных очках и в той же шляпе-колоколе, скрывавшей волосы, Лили стояла рядом с Суэйном, озираясь по сторонам. На случай, если ей придется снять очки, она надела коричневые линзы. Суэйн взглянул на Лили и, взяв за руку, притянул поближе к себе.
Он привык считать себя обыкновенным человеком со скромными желаниями, потребностями и пристрастиями, однако то, что происходило у них с Лили, не укладывалось в обычные рамки его отношений с женщинами. Перед ним встала ужасная, неразрешимая дилемма, и самое лучшее, что он мог придумать, это решать проблемы по мере их поступления и в порядке важности, надеясь, что все в конце концов образуется само собой. Но, конечно, ничего само собой не могло образоваться, и всякий раз, когда он думал о том, что должен сделать, его сердце болезненно сжималось.
Если бы только он мог поговорить с Фрэнком! Фрэнк был жив, в сознании, но оставался в реанимации, накачанный сильнодействующими успокоительными препаратами. Понятие «в сознании», по мнению Суэйна, неточно отражало его состояние. Так, по словам секретарши Фрэнка, больной реагировал только на самые простые просьбы — например, понимал, когда его просили: «Сожмите мою руку», — а также время от времени выговаривал слово «пить». Для Суэйна же понятие «в сознании» подразумевало способность поддерживать беседу и мыслить адекватно. Ни о чем таком в случае с Фрэнком и речи не было. На звонок он ответить не мог, даже если бы рядом с ним находился телефон.
Вопрос с Лили оставался открытым: нужно было найти какое-то иное решение. Нельзя допустить, чтобы события развивались по сценарию Фрэнка. Как бы Суэйну хотелось поговорить с Лили — усадить рядом с собой и, взяв за руки, объяснить, что происходит!
Однако это абсолютно исключалось: он мог себе представить, чем это закончится. В лучшем случае она сбежит от него, а в худшем… Принимая во внимание ее прошлое и то, как она осторожна и недоверчива, второй вариант казался более вероятным. Еще и этот любовник, который пытался убить ее… Если бы не он, возможно, у Суэйна был бы шанс. Услышав от Лили об этом, он чуть не взвыл. Пережив такое раз, во второй она будет действовать без промедления и выстрелит в него, не дав и рта раскрыть, чтобы оправдаться.
Ее нервы и без того взвинчены. Жизнь не пощадила Лили, послав ей тяжкие испытания. Пережив предательство и потерю близких, она замкнулась в себе. Ей не выдержать еще одного удара. Суэйн понимал, что только обстоятельства толкнули ее к нему, а он воспользовался этим. Лили, истосковавшаяся по человеческому общению, однако, ни с кем не шла на сближение. Смех, веселье и радость давно исчезли из ее жизни, а он, пусть и на короткое время, смог их ей вернуть. Он убедил ее в своей везучести, и именно против этого она не смогла устоять.
И как же преобразилась Лили за те несколько дней, что они провели вместе. Она расцвела и похорошела. Суэйн не льстил себе, воображая, будто тому причиной он, его искусство любви или обаяние. Все дело в том, что она обрела то, чего ей так не хватало, — простое человеческое тепло, которое заставило ее выйти из своей скорлупы и почувствовать радость жизни. Но несколько счастливых дней не могли возместить ей прошлых лет, полных лишений. Лили по-прежнему балансировала на грани, и малейший намек на предательство мог в одночасье разрушить то доверие между ними, которое Суэйн с таким трудом выстраивал.
Он здорово увяз. Он тоже, как и Лили, оказался в ловушке. Разбередив ее чувства, он и сам не остался равнодушным. Прошедшие ночи любви были… Черт возьми! Да они, пожалуй, были самыми счастливыми в его жизни! Он не мог потерять Лили, Суэйн это чувствовал. Будь что будет, время покажет. Признайся он ей сейчас во всем — и она сочтет его предателем. Вот идиот! Разве мог он подумать, что ситуация выйдет из-под контроля? А ведь он хотел просто хорошо провести время и доставить ей удовольствие. Вот только не учел того, какое важное место Лили займет в его жизни. Не знал, как истерзана ее душа. Он оказался самонадеянным глупцом. Чем он только думал! Теперь им обоим придется за это расплачиваться. Но если свою вину Суэйн осознавал, то уж Лили тут точно ни при чем. Ничего плохого она не сделала. Да, она убила ценность для ЦРУ Нерви, представляющего самую настоящую мразь, которая только того и заслуживала. Теперь, когда стала известна его затея с вирусом, никаких сомнений на этот счет уже быть не могло. А то, что Лили ничего не знала об этом, когда приговорила мерзавца, Суэйну было безразлично. Главное, что Лили не пошла на попятную. Она бросалась на амбразуру, готовая пожертвовать собой ради того, что считала правым делом. Не каждый может похвастаться такой стойкостью духа или простым упрямством, можно это и так назвать.
Внезапно до Суэйна дошел смысл происходящего: он понял, что на него нежданно-негаданно обрушилось, и все у него внутри перевернулось, а сердце бешено заколотилось.
— Боже мой! — воскликнул он. Несмотря на то, что улице было холодно, его прошиб пот.
