Отражение в мутной воде - Арсеньева Елена (бесплатные версии книг txt) 📗
Между тем человек в черном свитере перебирал «трофеи», которые свалили рядом с ним на пол после обыска. В основном бумажники разной толщины. Вульгарные грабители, что ли?.. Было несколько фотоаппаратов и видеокамер: ведь в числе захваченных оказались и журналисты, приглашенные освещать встречу в Музее камня. Террорист прилежно работал: из фотоаппаратов со свистом вылетала пленка, из камер выдергивались кассеты; сами же камеры отбрасывались так небрежно, что вряд ли могли в дальнейшем кому-либо пригодиться. Однако последнюю камеру боевик оставил у себя. Проверив наличие кассеты, вдруг поднял над головой:
– Чье это?
Спрашивал, однако, не он – спрашивал террорист в черной куртке.
С пола поднялся робкий маленький японец.
– Твое?
Тот нерешительно кивнул.
– Запасные кассеты есть?
Опять несмелый кивок.
– Будешь снимать. Понял? Или на пальцах объяснить?
Террорист вскинул вверх кулак, и маленький желтолицый человечек в испуге отпрянул:
– Я понял, понял… буду снимать, конечно, да!
– Снимать все! – повторил террорист. – Если кто-то из вас получит по морде или пулю – тоже снимай. И все наши действия, понял? Иначе…
Желтое лицо сделалось белее снега. Японец несколько раз поклонился, скользнул к террористу, взял камеру и припал к видоискателю.
Тина заметила: террористы позировали охотно, а заложники отворачивались, словно им было мучительно стыдно, что камера снимает их унижение – как они, жалкие, сидят на полу, сбившись в кучку. Тина с Георгием тоже опустили головы. Пожалуй, только Голуб глянул в объектив с вызовом, расправил плечи, стиснул тяжелые челюсти… А «юный нахимовец», доселе забитым зверьком жавшийся к ногам огромного кентавра, и вовсе вскочил, вытянулся, выпятил грудь колесом, вскинул руку к бескозырке. «Русский герой» – блеснуло на ленточках. Да…
Когда объектив «отвернулся», Рок еще раз попытался попасть в кадр, однако мощный тычок под ребро заставил его взвизгнуть, выругаться и опять растянуться на полу.
– Ох, огребет состояние парень, если сумеет прикарманить пленку, – протянул Георгий, поглядывая на прилежного маленького японца. – И если выйдет отсюда живым, конечно.
– А ты думаешь… – прошелестела Тина.
– Черт его знает, что вообще думать! – дернул плечом Георгий. – Не пойму, на кой хрен мы им сдались? Безболезненно могли забаррикадироваться вместе с этой непобедимой армией, – он кивнул в сторону статуй, – и потребовать выкуп. Иначе, мол, грохнем все. А мраморы-то бесценные… Нет, народищу нагнали – чего ради?! Ты, часом, не дочь председателя ООН?
– Я – нет, – тихо сказала Тина. – Но ведь здесь Голуб. Может быть, это все из-за него?
– В центре Парижа брать в заложники губернатора из российской глубинки? Это что – солнцевская братва на гастролях? Нет, вряд ли. Больно дорогое удовольствие! Погоди-ка. Вроде бы мы сейчас получим кое-какую информацию.
Террорист в черной куртке подошел к дверям и приоткрыл маленькое окошечко.
Фигуры полицейских, окружившие ступени, тотчас ощетинились стволами.
– Мы передадим наши требования на полицейской частоте! – крикнул боевик и, захлопнув окошечко, принял из рук своего главаря радиотелефон.
В зале воцарилась абсолютная тишина. Каждый понимал: сейчас будет зачитан приговор.
– Ответственность за захват заложников берет на себя группа «Прямое действие», – четко выговаривая слова, громко произнес террорист.
Он говорил по-французски, но Георгий, уткнувшись Тине в ухо теплыми губами, переводил. Она успела заметить, что сухонькая переводчица, сжавшаяся в комочек рядом с Голубом, тоже что-то торопливо шепчет.
– Акция осуществлена в знак протеста против бесчеловечного обращения властей с лидером нашей организации Жаном-Филиппом Пальяно-Линденом. Мы требуем его немедленного освобождения. Подчеркиваю: немедленного! Максимальный срок для выполнения нашего требования – четыре часа. За это время Пальяно-Линден должен быть доставлен на самолете в Турцию и передан ожидающим его представителям Ливии. Если через четыре часа мы не увидим телевизионной трансляции по шестому каналу о передаче Пальяно-Линдена нашим товарищам, то начнем убивать заложников. Через каждые полчаса – по одному. Здесь тридцать человек. Таким образом, к следующему утру власти могут получить соответствующее количество трупов. Имейте в виду: никакие полумеры не заставят нас отступить. Последнее, что мы сделаем, – взорвем зал вместе со всей этой грудой каменного мусора стоимостью в несколько десятков миллионов долларов. Передача окончена. Первый отчет о выполнении наших требований мы готовы принять через час, на вашей частоте. Мы выйдем на связь сами. Наш пароль – Пальяно-Линден!
Террорист опустил телефон и бросил взгляд в сторону главаря. Тот кивнул.
– Пальяно-Линден, – в задумчивости проговорил Георгий. – «Прямое действие»… Что это их вдруг разобрало?!
– Что за «Прямое действие»?
– Террористическая группировка, пик активности которой пришелся на семидесятые-восьмидесятые годы. Была отчасти связана с Ирландской республиканской армией, «Красными бригадами», «Бельгийскими сражающимися коммунистическими ячейками», немецкими фракциями «Красной армии». Все это так называемый «Антиимпериалистический фронт Западной Европы». Тоже… санитары человечества, как и наши друзья из «Просперити», только пуляют с другого берега. Не знал, что они опять активизировались. Вроде бы вышли в тираж… Наверное, молодняк просыпается. Однако не пойму, с чего их так озаботила судьба этого Пальяно-Линдена? Типичный случай, когда Акела промахнулся и молодые волки должны бы, наоборот…
Георгий не договорил – вскинул голову, привлеченный внезапным шумом. И тут Тина увидела Голуба.
Одернув пиджак и поправив галстук, он двинулся через зал, увлекая за собой до смерти напуганную мышку-переводчицу. Однако у нее не хватало сил вырвать свою худенькую лапку из ручищи Голуба. Он шел прямиком в тот угол, где стоял, прислонившись к стене, человек в черном свитере.
Несколько боевиков сделали попытку преградить дорогу Голубу, однако их главарь чуть шевельнул рукой – и губернатора пропустили. Теперь они стояли друг против друга – тонкий, словно балетный танцор, человек в черном шлеме и массивный, высокий Голуб. Некоторое время молча мерились взглядами.
– Я – губернатор Приамурского края России, – веско проговорил Голуб, и «мышка», вторя ему, что-то тихо запищала. – Я требую соблюдать наши права!
Человек в черном шлеме молча смотрел на него, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок.
– Я требую, – возвысил голос Голуб, – чтобы вы немедленно отпустили всех женщин! Ваше поведение… бесчеловечно!
Главарь слегка кивнул, словно соглашаясь с обвинением. Террорист в черной куртке неуловимым движением ткнул Голуба стволом в горло. Тот глухо застонал, захрипел…
– Снимай, чего стоишь! – крикнул боевик остолбеневшему японцу, и тот вновь припал к видоискателю, фиксируя унижение Голуба, его искаженное лицо, а также переводчицу, которая съежилась на полу, будто ударили именно ее.
– Еще хочешь? – «заботливо» спросил боевик, склоняясь к Голубу. – Придет снова охота поболтать о человечности – не стесняйся, двигай прямо ко мне.
Голуб с трудом вскинул голову.
– Ах ты, сволочь недоделанная! – сказал по-русски, но с таким выражением, что понял бы даже инопланетянин. – Попался бы ты мне один на один – я б тебе ноги на шее узлом завязал!
Террорист медленно поднял автомат. Видно было, что палец его ложится на спусковой крючок, сгибается…
Человек в черном свитере резко свистнул. Террорист тотчас опустил автомат, отошел, бросив на Голуба яростный взгляд. Он облегчил душу, крепко пнув в бедро нагую амазонку, занесшую метательный нож. Каменная дева осталась недвижима; Голуб же проводил террориста взглядом, в котором светилась откровенная насмешка.
Японец по-прежнему снимал.
– На миру и смерть красна, – криво усмехнулся Георгий.
